Аптекарская роза - Кэндис Робб

— Хвала Господу, — прошептала Люси и перекрестилась.

Оуэн ненавидел свое дело. Он был создан для другого. Он жаждал сражаться на поле битвы. Кровавую бойню, казалось, легче перенести, чем это вынюхивание и подслушивание. Милая Люси. Как, должно быть, ей сейчас тяжело. А эта высокомерная дама все медлит, не спешит добраться до сути.

— Роды были трудные. Позвали на помощь Магду Дигби. Мы с ней водили Амели под руки всю ночь. Она очень мучилась, даже родильное кресло стало для нее пыткой. Но видели бы вы, каким чудесным светом озарилось ее лицо, когда родилась здоровая девочка. Магда сказала тогда, как это хорошо, что Амели довольна младенцем. Повитуха сомневалась, что после таких трудных родов твоя мать решится родить второго ребенка. Я с ней не согласилась. Но сэр Роберт услышал предсказание Магды. Брат всегда скорее прислушается к чужим словам, чем к совету собственной сестры.

Филиппа презрительно фыркнула, заметив нетерпеливый взгляд Оуэна. Она по-прежнему не торопилась выложить все до конца.

— Через несколько месяцев Роберт отправился в Лондон, чтобы продолжить службу при короле Эдуарде. Мой братец старый дурак. — Она наклонилась и взяла Люси за руку. — Знаешь, я ведь боялась, что сэр Роберт не станет обращать на тебя внимание. Дочь нужна лишь для того, чтобы помогать управляться с младшими, которые появляются позже, а также создать нужный альянс через брак. Но Роберт все равно выигрывал больше, находясь на службе у короля Эдуарда, чем выдав тебя замуж за какого-нибудь знатного господина. А Магда заявила, что больше малышей не будет. Тогда я поклялась, что буду за тобой присматривать. И сделаю все, чтобы ты была счастлива.

— Но ведь мама тоже собиралась за мной присматривать?

Филиппа похлопала Люси по руке.

— Если бы только она сама не была таким ребенком, — вздохнула тетушка.

* * *

Аббат Кампиан, заметив отсутствие в трапезной Вульфстана и его помощника, послал Себастьяна узнать, в чем дело. Как это было похоже на Вульфстана — забыть попросить о помощи.

Кампиан не удивился, когда увидел, что вместо Себастьяна в трапезную вернулся послушник Генри. Аббат догадался, что Вульфстан прислал его, как обычно, с извинениями.

Но Генри не собирался извиняться. Выглядел он как безумный и говорил, задыхаясь от спешки.

— Брата Вульфстана отравили. Мне пришлось с ним остаться. Брат Микаэло. Вы должны призвать его к ответу. Это он дал лекарю напиток, содержащий большую дозу наперстянки.

Старый друг. Господи, только не это.

— Где сейчас Вульфстан?

— В лазарете. Я оставил с ним Себастьяна. Велел никого не впускать, кроме вас или меня.

— Ладно. Ладно. — Аббат быстро что-то написал, подошел к двери и позвал своего секретаря, брата Энтони. — Отнеси это Йоханнесу, секретарю архиепископа. Он знает, что делать. На выходе предупреди привратника, чтобы тот был повнимательнее. Он не должен выпустить из аббатства брата Микаэло.

Энтони ушел, не проронив ни слова.

* * *

Мелисенди соскочила с колен хозяйки, заинтересовавшись шорохом в углу кухни. Люси встала, проверила медленно кипевший на огне суп и снова уселась.

— В своем сундуке с приданым я нашла книгу о растениях, подписанную именем бабушки. Я так и не вспомнила, что видела раньше эту книгу или что мама мне ее дарила.

Филиппа покачала головой.

— Неужели Николас ни разу тебе ее не показал? Очень типично для мужчины — не задуматься о том, как много для тебя значила бы эта книга. Амели подарила ее Николасу, когда он стал подмастерьем. А ей в свое время книга досталась от матери. Прекрасно иллюстрированный том с переплетом из мягкой кожи. Она выучила все наизусть и подумала, что Николасу книга тоже понравится.

— По вашему рассказу выходит, что эти двое приятно проводили время, — заметил Оуэн.

— Но потом пришла беда. Амели переменилась. Она не ходила, а летала, едва касаясь земли, глаза ее сияли. Она часами гуляла по лабиринту, но без Николаса. Семилетняя Люси, очень любопытная девочка, рассказала мне, что ее мама гуляет там со своим другом, златокудрым рыцарем.

Люси пришла в ужас.

— Я ее предала.

Филиппа закатила глаза.

— Ерунда. Просто ты понимала меня лучше, чем твоя мать. Мой брат был неотесанным мужланом. Если тот человек мог доставить Амели радость, я не видела в их прогулках ничего плохого, совершенно ничего. И если тебя это шокирует, значит так тому и быть. В общем, я сказала Амели, что хочу познакомиться с юношей. И познакомилась. Да, он был красив — высокий, светловолосый, обходительный. Я не заметила в нем ни одного недостатка. И он приехал, чтобы забрать ее. В Милане он нашел себе место у какого-то знатного господина и собирался увезти с собою Амели. Никто бы не догадался, что они не женаты.

Эта новость меня перепугала. Милан! До меня доходили истории о воинах на службе у итальянских аристократов, ведущих между собой бесконечные войны. Такой воин не мог привезти с собой жену и ребенка. Я пыталась урезонить эту пару, но у них был готов ответ на любое мое возражение. Люси предстояло отправиться в местный монастырь. В конце концов ее мать тоже получила образование в монастыре. Тогда я напомнила Амели, что она училась во Франции, где все говорили на ее родном языке, где она знала все традиции и обычаи. «Но они будут говорить по-французски. Все образованные люди знают французский». Она была сама невинность. Я напомнила ей, что Италия не похожа на ее родину. Солнечная, теплая страна, там даже голоса у людей другие. Ребенка могут перепугать такие изменения, к тому же разлука с матерью. Господи, о чем она только думала? — Филиппа помолчала немного, чтобы успокоиться. — Но Амели уже все решила, а раз так, то ни Бог, ни все его архангелы не могли изменить ее решения. Это была ее гибель.

В глазах Филиппы блеснули слезы. Она смотрела на Люси, но было ясно, что видела перед собой в эту минуту Амели.

Наконец леди Филиппа очнулась.

— Но я отвлеклась. Как вы правильно поняли, Николас теперь почти не виделся с Амели. Но в конце лета Джеффри уехал, чтобы все устроить в Милане, и Амели снова приблизила к себе Уилтона. Она даже ревновала, когда он слишком много времени проводил в лавке или в своем саду. Его отец давно открыл сыну кошелек, поощряя делать заказы в дальних странах, откуда присылали семена экзотических растений. Парень разрывался между желанием угодить отцу и доставить удовольствие Амели. Надо отдать ему должное, работа обычно перевешивала. А это только усложняло мою жизнь. У меня уже не хватало терпения заботиться об Амели в ту зиму. Она металась в большом зале, срываясь на тебе, малышка, за малейшую провинность, почти ничего не ела и постоянно на все жаловалась. Весной вернулся Джеффри. Он отправился к Николасу и поблагодарил его за то, что тот был другом Амели. А еще он заверил Николаса и меня, что теперь у него есть куда отвезти Амели, хотя Люси по-прежнему предстояло пожить какое-то время в монастыре. Девочка моя, мое сердце все изболелось за тебя. Итальянский монастырь. Джеффри клялся, что сестры там знают французский и вполне образованны и добры. Он попросил нас с Николасом еще немного послужить опорой для Амели. Он должен был съездить к своей семье в Линкольншир, попрощаться, уладить кое-какие дела. Это было затишье перед бурей. Амели постепенно становилась все мрачнее, но как-то незаметно, так что я даже не сразу поняла, что случилось. Она стала очень скрытной. От Николаса я узнала, что она как-то пришла к нему утром, раньше чем обычно, такая одинокая, напуганная. Оказалось, что ей снова предстояло стать матерью. Она попросила его помочь. Поначалу он даже не понял, ведь не так давно она ждала этой самой новости. Амели сказала, что Джеффри не возьмет ее с собой, если узнает о ее состоянии. Николас был против решительных мер. Она ведь могла скрывать беременность довольно долго. Но округлившийся живот был уже довольно заметен в июле. А Джеффри все не возвращался. Он не мог уехать раньше Михайлова дня, в конце сентября. То есть ждать предстояло два месяца. Амели сказала, что зачала ребенка, потому что наконец узнала, что такое счастье. Позже она сможет родить, но не сейчас, когда это означало бы конец всей ее радости. Она молила Николаса дать ей средство, чтобы избавиться от ребенка. Он испугался. Он знал, что это смертельный грех, к тому же небезопасный для ее здоровья. Она с таким трудом родила Люси, а теперь пребывала в глубоком расстройстве. При таком состоянии, когда человека одолевает слабость, лекарство может превратиться в яд. Николас отказался. Тогда Амели встала перед ним на колени и принялась плакать и угрожать, что сама выпьет настойку из руты, растущей в моем саду. Он упал на колени рядом с ней и заплакал. В общем, она почти его уговорила. Он только попросил подождать чуть-чуть, потому что хотел помолиться. А на самом деле отправился к своему старому другу Ансельму просить совета. Ансельм сказал, что Амели все равно раздобудет нужное средство у кого-то другого, поэтому если Николас заботится о ее здоровье, то сам должен приготовить снадобье. Он был лучшим аптекарем в Йоркшире. Настанет день, и он станет мастером. И сейчас он сын мастера.