Ворон - Михаил Ахманов

– Люди Караман идти по наш слэд, – сказал мавр. – Нада торопится, дон капитан.

Он уже не был тайным лазутчиком султана и магистра, асом разведки и знатоком языков, а снова стал Абдаллой. Только Абдаллой, всего лишь Абдаллой, верным соратником, проводником корсаров.

Древнее коренное население Алжира – маврусии, гетулы и ливийцы, которых греки, а затем римляне называли «варварами». Это наименование, видоизмененное в «берберы», сохранилось за их потомками. После завоевания Магриба в VII–XI вв. арабы растворились в массе берберов, но одновременно арабизировали их. По внешнему облику алжирцев можно разделить на два основных типа. Первому из них, арабскому, свойственны смуглый или матовый цвет кожи, черные глаза и волосы, редкая борода, орлиный нос, овальное лицо с высоким выпуклым лбом. Для второго типа, берберского, характерно более широкое лицо, короткий нос, большой рот с довольно толстыми губами и более светлая кожа. Часто встречаются светловолосые и голубоглазые берберы.

Б.Е. Косолапов, «Алжир»,

Москва, 1959 г.

Серов высунулся из-за каменной глыбы, и сразу грянул залп. Турки и магрибцы стреляли плохо, но от удара пуль о поверхность скалы летел рой осколков. Один прочертил кровавую полоску под скулой Серова, и тот поспешно пригнул голову, пробормотав:

– Дьявол! Сегодня они подобрались на сотню ярдов!

Его отряд, петляя среди горных вершин, ущелий и скал, уходил от погони одиннадцатые сутки. Трижды они пытались выйти к берегу, но всякий раз их поджидал сильный вражеский заслон. Возможно, они сумели бы прорваться сквозь пиратское воинство, но Серов не сомневался, что половина его людей поляжет в этом бою, а остальные будут изранены. К тому же у моря их ничего хорошего не ожидало. Найти рыбачью деревушку и подходящее судно, взять припасы, погрузиться и отчалить – все это требовало времени. Если враг идет по пятам, долго искать нельзя, выйдешь в море на любой лоханке, а там либо догонят шебеки разбойников, либо прикончит первый же шторм, либо посудина пойдет на дно из-за незамеченной течи. Нет, так рисковать он не хотел!

Волоча за собой мушкет и два горшка с порохом и фитилями, Серов переполз к соседним камням, просунул в щель между ними ствол, подождал, пока в зелени ниже по склону не мелькнет чалма, и выстрелил. Раздался пронзительный вопль. Хрипя и брызгая кровью, человек заворочался в кустах, но быстро затих – то ли потерял сознание, то ли отошел к Аллаху. Слева и справа тоже грохнули мушкеты, а внизу послышались крики – корсары целили гораздо лучше турок и магрибцев. Приподнявшись, Серов свистнул и помахал рукой, приказывая стрелкам сменить позиции. Затем пополз к другой скале.

На вторые сутки после бегства из усадьбы Карамана, дождавшись вечерней поры, он устроил ловушку. Путь, выбранный Абдаллой, вел в узкое глубокое ущелье, мимо бурного уэда, и Серов, отправив с мулами мавра и Кактуса Джо, велел остальным бойцам подняться на склоны. Там они и засели, имея при себе мушкеты и дюжину набитых порохом горшков. Все прошло как по писаному. Преследователи, три десятка человек с двумя собаками, устали к концу дневного перехода и, завидев ручей, ринулись к воде. Их забросали пороховыми гранатами, оставшихся в живых добили из мушкетов, кроме двух магрибцев, которых Серов допросил. Но знали они немногое. Вроде бы месяца два или три назад что-то случилось в саду у караманова дома или у хозяйственных служб – стрелять не стреляли, но шум какой-то был, и Одноухий после этих событий ходил мрачнее тучи. Возможно, турок, командир отряда, смог бы что-то еще рассказать, но получил горшком по темени и валялся теперь у ручья безголовым.

После такой успешной операции Серов решил, что с погоней все закончено, но то была ошибка. Турок, оставшийся без головы, просто оказался самым шустрым, самым торопливым – за что, видать, Аллах его и наказал. За ним шел большой отряд, четыреста сабель и десяток псов, а начальствовал над этим войском опытный предводитель – во всяком случае, он своих сил не распылял, и заманить его в засаду никак не удавалось. С другой стороны, с дюжиной бойцов засаду на батальон не устроишь; тут можно только отбить атаку, оторваться и бежать со всех ног. Что Серов и делал. Сзади его теснили, от побережья отрезали, на юге дышала зноем пустыня, но путь на восток оставался свободным, и тактика была ясна: отстреливаться, идти к Ла-Калю и не дать себя окружить.

Он присел за скалой и перезарядил мушкет. Ползать по камням со всем снаряжением было не подарок – мушкет, горшки, сумка с пулями и пороховница тянули фунтов на двадцать, а кроме них имелись еще два пистолета, шпага и кинжал. Майское солнце в Алжире палило так, что подмосковная жара казалась разминкой перед финской баней, скалы дышали зноем, воздух теснил грудь, пыль забивалась в рот и ноздри. Зато позиция была неприступна: слева втыкался в небо утес тысячефутовой высоты, справа зияла пропасть, а между ними – россыпь каменных глыб, надежное укрытие, где можно спрятаться и, оставаясь невидимым, палить в щели как в бойницы. От россыпи склон уходил вниз градусов под пятьдесят и просматривался отлично, так как был абсолютно голым, ни деревца, ни кустика. Зелень начиналась ниже, в полутора сотнях шагов, и там, среди зарослей и корявых сосновых стволов, засели магрибцы. Хоть и было их четыре сотни, но в атаку они не рвались: слишком крут подъем, а за камнями – меткие стрелки.

Впрочем, четыре сотни было неделю назад, во время первой стычки, а их с тех пор случилось пять или шесть. Серов полагал, что в этих схватках враг потерял двадцать или тридцать бойцов, не считая раненых. В горной местности даже небольшой отряд мог отбиться от превосходящих сил и уйти, оставив противника в полном недоумении – в том ли ущелье искать беглецов или в другом, в третьем либо в четвертом. Если бы не собаки, они растворились бы в этих горах словно ночные тени, но псы у пиратов были отличные и всякий раз отыскивали след. Перебить их никак не получалось, подстрелили лишь двоих.

Серов подумывал о том, чтобы пройти ручьями, но в этих краях они текли не по пути, с гор на равнину, то есть с юга на север. Да и речки эти были непохожи на российские или кавказские – выбивались из скалы, струились на три-четыре мили и исчезали под каким-нибудь камнем. Не реки, не ручьи – уэды! Имелись тут потоки и побольше, в глубоких каньонах, прорытых водой за многие тысячелетия, но приближаться к ним оказалось опасно. Здесь, на крутых склонах над ложами уэдов, жили кабилы, не слишком жаловавшие чужаков. Турки, арабы, мавры, европейцы – им было без разницы; любого пришельца встречали пулями, стрелами и камнями. Эти дети гор обитали в деревнях, прилепившихся к обрывистым склонам и выстроенных в форме конуса, так что крыши домов нижнего ряда служили основанием для верхних жилищ, а ряды постепенно сужались к венчавшей этот муравейник башне-цитадели. Попасть в такие селения можно было только по приставным лестницам, и в этот век, не знавший ни ракет, ни вертолетов, они казались совершенно неприступными.

Серов и трое братьев Свенсонов держали оборону в центре, Хрипатый с Кактусом Джо, Деласкесом и Риком прикрывал левый фланг, на правом засели Кук, Форест, Морти и Герен. Абдалла скучал в тылу, при мулах; Серов боялся, как бы его не ранили, и берег, как собственное око. Не для того он спас Абдаллу от посягательств Хрипатого, чтобы потерять проводника в случайной перестрелке.