Гавань моего сердца - Анна Матир

Я затаила дыхание. Может быть, Господь проявляет свое милосердие через этого судью?

— Картер Уэллсмит, я приговариваю тебя к шести месяцам в Исправительном учреждении штата Пенсильвания.

Судья стукнул киянкой. Он встал и покинул зал заседаний.

Миранда помогла мне подняться со стула. В самом конце зала я обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на Картера. Он остановился у ограждения и поманил меня пальцем. Эзра Лонг встал возле него, держа за локоть и готовясь увести прочь.

Я ринулась обратно по проходу, сталкиваясь с теми, кто направлялся к выходу. Я пробивала путь к ребенку, который нуждался во мне.

Положив руки на ограждение, я наклонилась. Мистер Лонг крепче взял Картера за локоть.

Узкая грудь паренька расширилась, когда он откинул назад прядь непослушных волос, падавшую ему на глаза.

Глаза, похожие на глаза Блэйна разрезом и глубиной, хоть и не цветом. Глаза испуганного зверя, посаженного в клетку.

— Ты сможешь вытащить меня отсюда, Сэди? — Картер облизнул губы. — Я не хочу туда.

— О Картер, — вздохнула я и взяла его ледяную руку в свои теплые ладони. — Я не могу тебе ничем помочь.

— Ты придешь ко мне, чтобы проведать? — Он посмотрел на Эзру Лонга, словно ища подтверждения, что такие свидания будут разрешены.

— Конечно, с радостью.

У меня сдавило горло. В моей голове звучали до боли знакомые слова из Писания: «В темнице был, и вы пришли ко Мне»[10]. Картер вроде и не был в темнице, и все же был там. И поддерживать с ним отношения, хоть и такие хрупкие, было гораздо важнее, нежели лебезить перед потенциальными покровителями. Ибо если я приложила все силы, чтобы собрать деньги, но в процессе потеряла сердце ребенка, то что же я получила в итоге?

— Мне жаль, Сэди. Ты ведь знаешь это, да?

Ком снова подступил к моему горлу. Я кивнула, опустив веки, чтобы из-под них не потекли слезы.

— Я правда сожалею. Я не хотел тебя огорчать. Я просто… Просто… — Картер издал странный звук, похожий на всхлип.

— Знаю, — прошептала я. — Но ты сделал неправильный выбор и теперь должен принять последствия своего проступка и пройти через них.

Едва заметное движение головы подсказало мне, что Картер услышал эти слова.

Я сделала глубокий вдох.

— Мне тоже очень жаль, Картер.

Он склонил голову, словно опасаясь моих слов и ожидая увидеть то, что я имела в виду.

Я отпустила его руку и принялась теребить свою сумочку.

— Я была настолько поглощена своей новой должностью, что не уследила за тобой, не заметила, в какой беде ты оказался. — Моя рука замерла. — Простишь ли ты меня?

Его глаза заблестели за миг до того, как он коротким кивком дал мне понять, что прощает.

— Я не могу принять тебя обратно в Дом. Я думаю, ты и сам это осознаешь. Но я обещаю тебе вот что. Если у меня когда-нибудь будет собственный дом, тебе всегда найдется в нем место.

Картер вздернул подбородок и посмотрел на меня так пристально, словно оценивал, правду ли я говорю. Я смотрела на него, сохраняя на лице искреннее выражение, хотя сама удивилась своему опрометчивому обещанию. Но я не смогу потерять Картера дважды. Тем более когда он сам просит меня о помощи.

— Ты не ослышался, Картер. На самом деле. Обещаю тебе.

Он взглянул на Эзру Лонга и понизил голос:

— Значит, ты простила меня?

Я подумала о грехах своей матери, о том, как они привели ее и ее дитя в тюремную камеру. А потом подумала о тех, кто вытащил меня оттуда, дал мне надежду на иное будущее, иную жизнь. Несмотря на поступки Картера, я не могла сделать для него меньше, чем однажды сделали для меня.

Я обняла его за плечи.

— Я всегда буду прощать тебя, Картер. Ибо любовь прощает множество грехов.

Я нагнулась через ограждение и поцеловала паренька в щеку. Его глаза наполнились слезами. Я прижала руку к губам и повернулась, чтобы уйти, но продолжала стоять.

Блэйн пожимал руку адвокату.

Как только Эзра Лонг вывел Картера из помещения, я потянулась к стулу, чтобы удержаться на ногах. Но рядом со мной возник Блэйн, в очередной раз ставший мне опорой.

— Это к лучшему, Сэди. Послушай меня, это к лучшему. Картеру нужно, чтобы с ним говорили другие люди. Мы уже сказали все, что могли.

— Это я во всем виновата. Я не смогла его спасти, хоть и пыталась. А теперь закроется Дом и…

— Закроется? — Блэйн приподнял мое лицо, большими пальцами вытирая влагу, бегущую по моим щекам. — Как осуждение Картера может повлиять на работу Дома?

Я задержала взгляд на пуговице его рубашки. Я сообщила слишком много.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что Дом закроется?

Мой голос понизился до шепота.

— Деньги. Нам давно не хватает денег. Попечительский совет закроет Дом, если к первому июля мы не соберем бюджет на следующий год.

И, хотя я не должна была рассказывать об этом ни единому живому существу, после этих слов я испытала невероятное облегчение.

— Все равно не понимаю…

Я уже не могла остановиться.

— Количество пожертвований и так сильно снизилось, — сказала я и отвернулась. — А когда новость об осуждении Картера появится завтра утром на первых страницах газет, я уверена, что все наши надежды на помощь меценатов погибнут, как мои нарциссы. — Я попыталась засмеяться, но вместо этого всхлипнула.

— Почему ты никому ничего не сказала? Если бы люди знали об этом, то дали бы деньги. Никто не хочет, чтобы Рэйстоунский дом закрылся.

Я высвободилась из его объятий и обхватила себя руками.

— Я не могу об этом рассказать. И ты не можешь. Попечительский совет хочет убедиться в том, что наш приют имеет право на существование. Они сказали, что если Господу угодно, то Он нам поможет. Но Он не помог.

Жестокое выражение лица Блэйна испугало меня. Он прошел через столько разочарований, пережил смерть матери, тиранию отчима, противостояние с Картером. Я разбила ему сердце. Возможно, и Виола успела поиграть его чувствами и бросить.

Распахнулись задние двери. На пороге появилась Миранда.

Я вздохнула.

— Забудь все, о чем я сказала, Блэйн. Прошу тебя.

Еще до того, как он успел ответить, я отвернулась и вышла.

Я сидела за рабочим столом, погрузившись в мечты о том, чтобы сумма на нашем банковском счете выросла прямо на моих глазах, и внезапно услышала стук в двери. Миранда тихо осведомилась, кто пожаловал, и вскоре появилась на пороге моего кабинета: