Жнец у ворот - Саба Тахир

Я еще не до конца осознаю, что он сказал, как Муса минует меня и бросается прямо на Никлу. Тут же вперед выступают телохранители в серебряных доспехах, и видно лишь мелькание тел.

Я не могу просто так позволить людям Никлы схватить его! Одним небесам ведомо, что с ним тогда может случиться! Но если я нанесу удар хоть кому-то из этих мореходов, король Ирманд обратится против нас… Я хватаюсь за рукоять кинжала, но чья-то рука хватает меня и оттаскивает назад, прочь от схватки.

– Беги, сестренка, – говорит Дарин, держащий в руке боевой посох. За его спиной я вижу Таурэ, Зеллу и нескольких книжников из лагеря беженцев. – Мы постараемся, чтобы тут никто не погиб. А ты выбирайся из города и спаси всех нас.

– Муса, и ты… Если они вас арестуют…

– У нас все будет в порядке, – перебивает Дарин. – Ты была права. Мы должны быть готовы к бою. Но у нас не будет шансов, если ты сейчас не уйдешь. Скачи скорее, Лайя. Останови его. Я всегда буду с тобой. Здесь, – он прижимает руку мне к сердцу. – Беги.

И я бегу, как в незапамятный день в Серре, пока голос брата звенит у меня в ушах.

* * *

В первые три дня пути я едва останавливаюсь, в любой момент ожидая погони от Никлы и ее людей. В голове моей постоянно вертится калейдоскоп возможных исходов стычки у ворот: мореходы заключают под стражу Дарина, Мусу, Зеллу, Таурэ… Король посылает солдат мне вдогонку… Книжникам отказывают в пропитании или, еще хуже, совсем изгоняют из Адисы, лишают даже временного прибежища…

Но на четвертый день после выезда из города я просыпаюсь до рассвета, потому что меня будит тихий щебет у самого уха. Я так привыкла слышать этот звук рядом с Мусой, что невольно оглядываюсь, ожидая его увидеть. Но вместо этого мне на грудь приземляется свиток, в котором написано всего три коротких слова.

«Мы в порядке».

После этого я перестаю оглядываться через плечо и начинаю смотреть только вперед. Элейба сказала правду – на любой станции курьерской связи служители, едва завидев королевское кольцо, предоставляют мне свежую лошадь и провиант, не задавая вопросов. Это самая лучшая помощь, потому что я очень тороплюсь. Каждый новый день приближает меня к Луне Урожая, то есть к победе Князя Тьмы. Я боюсь, что он сумеет найти подход к Кровавому Сорокопуту и заставит отдать ему кольцо. Кинан освободит гневных джиннов, и тогда мы все пропали.

По пути я размышляю над остальными частями пророчества Шэвы. Слова о Мяснике тревожат меня, но не так сильно, как слова «Мертвые встанут – живых не останется».

Мертвые – это те, за кого отвечает Элиас. Означает ли эта строка, что они вырвутся из Земель Ожидания? А если вырвутся, что за этим может последовать? И что там, в конце пророчества? Все какое-то мутное, кроме слов о том, что «Жена-Призрак падет, плоть Призрака иссохнет». Это как раз совершенно ясно – я должна умереть.

Снова и снова я напоминаю себе, что пророчество – это не то, что высечено в камне. Оно не сбывается буквально.

По пути я встречаю других путников, но плащ с капюшоном и кольцо с королевской печатью надежно охраняют меня от лишних расспросов. Сама я ни с кем стараюсь не беседовать. После недели пути по горам и еще десяти дней спуска в тихую равнину, усеянную деревнями, на горизонте показался Сумеречный лес – синяя полоса под густыми облаками. Так далеко от городов нет курьерских станций, а хутора и деревни остались в стороне от моей дороги. Но я не чувствую себя одиноко. Меня наполняет чувство предвкушения.

Совсем скоро я увижу Элиаса.

Я вспоминаю, как назвала его, когда в сердцах кричала на Дарина: мой любимый мужчина.

Я думала, что любила Кинана, но та любовь была рождена отчаянием и одиночеством, потребностью увидеть себя и свои стремления в глазах кого-то другого.

То, что я чувствую к Элиасу – совсем иное. Это пламя, которое я несу у своего сердца и прижимаю к нему, когда силы мои иссякают. Иногда, в глубокой ночи, я пытаюсь представить наше с ним общее будущее. Но никогда не позволяю себе слишком внимательно вглядываться в эту картинку. Зачем терзать себя картинами того, чего не может быть?

Я думаю, как он мог измениться за те несколько месяцев, пока мы не виделись. Какой он сейчас? Нормально ли он ест? Следит ли за собой? Небеса, надеюсь, он не оброс бородой. Его борода всегда меня раздражала.

Лес тем временем из размытой линии на горизонте превращается в стену деревьев. Их скрюченные стволы мне хорошо знакомы. Даже под полуденным светом солнца Земли Ожидания кажутся мрачными и зловещими.

Я спешиваюсь и отпускаю лошадь пастись, а сама приближаюсь к стене деревьев. Поднимается ветер и зловеще шелестит древесной листвой. Шелест листьев складывается в тихую песню, в печальный шепот.

– Элиас? – зову я. Тишина кажется неестественной. Даже стонов призраков не слышно. Меня одолевает беспокойство. А что, если Элиас не справился, не смог переправлять призраков? Что, если с ним что-то случилось?

Тишина Леса наводит меня на мысли о хищнике, затаившемся в высокой траве в ожидании жертвы. Но по мере того, как солнце склоняется к закату, во мне восстает знакомая темнота, побуждая войти под сень деревьев. Давным-давно я чувствовала эту темноту с Князем Тьмы, когда пыталась добиться от него ответов на свои вопросы. Я почувствовала ее снова после смерти Шэвы, когда думала, что джинны могут навредить Элиасу.

Эта темнота не кажется мне злой. Она – просто часть меня.

Я ступаю под древесный свод, обнажив клинок. Ничего не происходит. Лес очень тих, слышно только птичье пение, да какие-то мелкие лесные зверьки шныряют в густой траве. Призраков нет. Я захожу еще глубже в лес, позволяя внутренней тьме вести меня вперед.

Когда я уже далеко в лесу, тени вокруг меня сгущаются. И я слышу зовущий меня голос.

Нет, не один голос. Слаженный хор множества голосов.

Добро пожаловать в Земли Ожидания, Лайя из Серры, – поют они. – Добро пожаловать в наш дом, в нашу тюрьму. Подойди ближе, еще ближе.

Маски даже не замечают дротиков, пока первая моя жертва не падает лицом в блюдо с рисом. Они расслабились. Их разведчики сообщили, что кочевники – легкая добыча, так что они толком не расставили часовых, слишком уверенные в своей силе.

Такая беспечность мне на руку. Но этого недостаточно.

Первый Маска, который меня замечает, тут же отбивает два дротика, летящие ему в грудь, и бросается на меня. В руке его, словно по волшебству, появляется обнаженный меч.

Внутри меня шевелится тьма – моя собственная магия. Хотя я сейчас и далеко от Земель Ожидания, у меня достаточно физической магии. Быстро перехожу на хождение по ветрам и вот, я уже за спиной врага, вонзаю в него еще один дротик. Двое других Масок снова пытаются меня атаковать, оружие свистит в воздухе, а третий – командующий армией – бросается к выходу, чтобы поднять тревогу.