Две недели ожидания - Сара Райнер

– Боюсь, что нет. – Медсестра с шумом выдыхает. – Доктора говорят, что она потеряла слишком много крови. У нее выкидыш. Я понимаю, это тяжело. – Она замолкает, давая ему время прийти в себя. Рич кивает, и сестра продолжает: – Вы должны удостовериться, что у нее есть в запасе гигиенические прокладки повышенной впитываемости. Тампонами пользоваться нельзя, может развиться инфекция.

Ради всего святого, где мне раздобыть эти гигиенические прокладки в Рождество, думает Рич. Он смутно представляет, что это вообще такое.

Похоже, сестра Морин понимает, в чем проблема.

– Попробую раздобыть вам на первое время, хотите?

– Да, пожалуйста.

– Но сначала давайте все с вами обговорим. Сейчас в клинике несколько дней будет работать только основной персонал, а мне бы не хотелось, чтобы вы снова приехали.

– Я понимаю. – В любом случае они очень далеко от дома, это даже не их госпиталь.

– К сожалению, в случае с выкидышем ничего уже предпринять нельзя.

– То есть нельзя ее просто уложить в кровать? Это не поможет?

– Нет. Простите. Слишком поздно для этого.

– Понятно, – говорит Рич, хотя ему не понятно, вообще ничего не понятно. Пока что.

– Предлагаю вам отвезти вашу жену домой.

– Нам нужно показаться в госпитале в Лидсе?

– Ну надо сообщить вашему врачу, что происходит, когда они откроются после праздников, скажем, через пару дней.

– Но кровотечение вроде как, по словам жены, стало поменьше. Было куда хуже, пока мы к вам ехали.

– Боюсь, это иллюзия. На самом деле кровь скапливается в верхней части влагалища, а потом вытекает, когда ваша супруга двигается или идет в туалет. Кровотечение стало чуть меньше потому, что она немного посидела.

– Понятно. – Последние надежды разбиты.

– Если ваша жена хочет улечься в постель, это отлично. Просто помогите ей устроиться как можно удобнее.

– Ей, похоже, очень больно.

– Могу себе представить. – Сестра Морин морщится. – Любыми способами заставьте ее принять парацетамол или ибупрофен, а лучше оба препарата, но следуйте инструкции. Еще можете дать ей грелку, чтобы уменьшить спазмы.

– А не нужно оставлять ее у вас?

– Нет.

Рич не уверен: медсестра говорит так потому, что у них нет свободных мест, или потому, что ситуация не острая и им в общем-то плевать. Он не может понять. Вообще ничего не может понять.

– Нужно волноваться только в том случае, если кровотечение станет таким сильным, что будет расходоваться больше одной прокладки в час, или если появится много сгустков, иначе она потеряет очень много крови.

Рич трет лоб, словно это поможет запустить мозг и вспомнить, какие еще вопросы остались.

– А сколько продлится кровотечение?

– От недели до десяти дней. Обычно полностью прекращается через две недели, бывает и больше, но ваш врач наверняка захочет осмотреть вашу супругу, чтобы удостовериться, что в полости матки ничего не осталось.

– Хорошо, – говорит Рич. Хотя по ощущениям все ужасно плохо.

Сестра сочувственно сжимает его руку.

– Просто будьте рядом. А теперь подождите немного, я принесу вам прокладки.

Через несколько минут она возвращается.

– Вот. – Она дает ему бумажный пакет, собираясь вернуться к своим обязанностям, но останавливается и говорит: – Мне очень жаль, что с вами это случилось, особенно в такой день. Это очень сложно.

Да уж, думает Рич. Хорошо хоть, она не поздравила нас с Рождеством.

Кэт осознает весь масштаб трагедии только через несколько дней. Сначала она держится вполне нормально, она даже удивлена своим запасом прочности, горда, что справляется. Остаток праздников ничем не примечателен. К счастью, они с Ричем ничего особенного не планировали. Кэт очень слаба, у нее кружится голова, а еще она не может собраться с духом и сообщить маме о случившемся. Родные, похоже, считают, что у нее грипп, как у Саки, и на следующий день после Рождества мама звонит проверить, как себя чувствует Кэт. Ричу удается соврать, что Кэт лежит с гриппом, чтобы не травмировать их сразу.

Но вот наступает двадцать восьмое декабря. Кэт нужно выходить на работу в галерею. Она просыпается задолго до будильника и понимает, что облегчение было ложным. Еще не успев встать с постели, она осознает, что что-то не так. Такое впечатление, что ее стукнули по голове, и не единожды, вышибли мозги, оставив разум парить в пространстве, так остро она ощущает оторванность от собственного тела. Она даже сосредоточиться не может. Цифры на будильнике кажутся слишком яркими, ослепляют ее, словно дальний свет фар. Ей становится страшно, ведь она уже испытывала нечто подобное. Она откидывает одеяло, подходит к окну, а когда отдергивает занавески, то зимнее утро кажется таким ярким, что приходится закрыть глаза, хотя небо затянуто облаками. Еще один нехороший знак – мир кажется слишком огромным для нее, слишком требовательным и напряженным.

Нельзя идти на работу в таком состоянии. Я не могу. Я не справлюсь.

Бесконечные посетители галереи, задающие вопросы. Необходимость весь день находиться на публике. И все вокруг будут поздравлять друг друга с Рождеством и Новым годом.

На нее накатывает волна паники, и Кэт поспешно закрывает занавески. Она предпочитает темноту.

Рич, который только что проснулся, сбит с толку:

– Ты в порядке, любимая?

– Нет, – еле слышно отвечает Кэт и садится рядом.

Рич приподнимается.

– Милая…

Он берет ее за руку.

– Я не могу пойти.

– Куда? На работу?

Кэт начинает плакать.

– Ничего, – мягко говорит он. – Ты уверена, что там тебе не будет лучше?

– Нет, не будет. – Одна лишь мысль о том, что нужно ехать на автобусе, наполняет ее ужасом.

– Иногда полезно побыть на людях. Да и меня сегодня не будет рядом… мне правда нужно съездить в офис. Я подменяю коллег на праздниках.

– Конечно! Я и не прошу тебя остаться. Просто я не готова. Не могу, и все. – Это признание прорывает плотину. – О, Рич! – Кэт бьется в истерике. – Мы потеряли нашего малыша, нашего драгоценного малыша… я не могу поверить, что его больше нет.

Она приподнимает ночную рубашку и смотрит на свой живот. Слезы капают на кожу и сбегают тоненькими ручейками. Живот такой же, как был на прошлой неделе: мягкий, гладкий, чуть округлый. Никаких тебе кубиков, с грустью думает Кэт. От этого ей становится еще грустнее, она плачет сильнее, а Рич кладет ладонь на живот и поглаживает то место, где был малыш, эту обитель потери. Кэт плачет долго, тело содрогается в такт рыданиям, а Рич продолжает гладить, успокаивать, ничего при этом не говоря. Да и что тут скажешь…