Загадка Либастьяна, или Поиски богов - Юлия Фирсанова

– Дельен… Знакомое имя. – Элегор заметно помрачнел, припоминая типа из посольства, с первой же секунды официального знакомства на балу вызвавшего у него сильнейшую антипатию. И то, как быстро эта мразь снюхалась с Энтиором, только подтвердило справедливость первого впечатления.

– А, слыхал, видать, – не без мрачного удовлетворения констатировал Рэт, ожесточенно почесав грязный острый нос, и машинально сунул руку за пазуху – проверить, на месте ли «Сюрприз»: сталь без магии все равно сталь.

– Да, – признал молодой бог, но, все еще не падая духом, предположил: – Сам-то он небось в Топи не лезет, грязь, вонь, никакого удовольствия. А с патрулем как-нибудь разберемся, и лучше поскорее, а то гончие уже близко. Может, покричать надо?

– Давай, – решив, что терять ему уже нечего (погибать бесцельно в зубах бешеного зверья неохота, а от допросов он со своей Печатью Молчания все равно застрахован), согласился Рэт и предложил: – Вот только давай уговоримся, что будем врать мэсслендцам, чтобы складно вышло. Ну, например… – И шпион с ходу сварганил абсурдную по своему совершеннейшему идиотизму историю.

– Пойдет, – решил Элегор и тряхнул головой так энергично, что брызги грязи вновь полетели во все стороны. – Давай орать.

Рэт кивнул, раскрыл рот и завопил как резаный:

– Спасите! Убивают! Помогите! Доблестные стражи проклятых болот! Спасите!

– А-а-а! – присоединил свой голос к крикам Рэта герцог, не утруждая себя произносить членораздельную речь.

Все началось со взлома. Потому что взлом это круто…

к/ф «Хоттабыч»

Победа – лучшее лекарство от поражения.

Д. Мартин. Буря мечей

Безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится.

Е. Лец

Вспышка силы Звездного Тоннеля, вызванная в ночи заклинанием идейного герцога, не породила столь значительного резонанса, как творение Лейма из силы Источника. Лишь принцесса Элия, прервав поцелуй, оттолкнула Нрэна, приподнялась на локте и выругалась так, как совсем не подобает знатной и благовоспитанной леди. От слов, сорвавшихся с нежных, подобных лепестку розы, уст богини, завяли бы и розы и уши матросни в порту.

– В чем дело? – зная, что браниться без повода, а тем более прерывать поцелуй Элия никогда не станет, спросил насторожившийся Нрэн.

– Ты будешь смеяться, дорогой, – вылезая из кровати и накидывая на обнаженное тело короткий халатик, сказала богиня, – но в Хранилище опять колдовали.

Принцесса еще не успела закончить фразы, а Нрэн уже стоял на ногах с верным мечом в руке и оглядывался в поисках собственных брюк. Пока богиня застегивала единственную пуговичку на своем ночном одеянии, мужчина успел надеть штаны, домашние короткие сапоги, пристегнуть перевязь и спросить:

– Знаешь кто?

– Нет, но догадываюсь. Использовали энергию Звездного Тоннеля, значит, либо на экскурсию в Хранилище решил пожаловать сам Повелитель Путей и Перекрестков, либо герцог Лиенский не усидел в своих владениях и двух дней. Демоны, демоны, демоны! Впрочем, не исключаю и третьего варианта: у нас неизвестный гость, – рассудила, поморщившись, Элия.

– Пошли. Проверим… – приказал Нрэн.

Бог окинул ревниво-неодобрительным взглядом темно-серый, отделанный кружевом по вороту и рукавам халатик чаровницы, скрепленный под грудью массивной агатовой пуговицей, но промолчал. Разговоры с Элией о скромности в одежде легко могли перерасти в грандиозный скандал, а грандиозный скандал, как Нрэн уже успел убедиться, был чреват накрепко запертыми дверями в спальню богини, столь же неумолимой, сколь и прекрасной.

Больше всего на свете великому воителю хотелось бы, чтобы Элия принадлежала только ему, но постоянство противоречило истиной сути богини любви. Сама мысль о том, что она может принадлежать одному-единственному мужчине, была для Элии столь же нелепой, как для этого мужчины показалось бы диким повесить меч на стену в качестве украшения и заняться разведением цветов или вышиванием.

Нрэн все понимал; понимал, что принцесса обожает провоцировать мужчин своими одеяниями, улыбкой, намеком из пары брошенных слов, понимал и ревновал поистине неистово, но, смиряя свой бешеный нрав, терпел выкрутасы любимой, терпел, потому что боялся потерять ее навсегда. Ей он прощал все, а вот жертвам сокрушительного обаяния Элии, не совладавшим с собой в присутствии ревнивого бога, позднее предстояло испытать на себе нечто менее приятное, но не менее сокрушительное.

Собравшись, боги вторично за пару последних ночей телепортировались к Хранилищу. Ночная стража вытянулась перед Нрэном, всем своим видом являя крайнее рвение в службе. На Элию мужчины предусмотрительно старались даже не смотреть. Но за маской внешней доблести служак и принцесса и Нрэн уловили состояние, близкое к панике.

– Доложить обстановку! – потребовал воитель.

Самый лопоухий из четырех мужчин сделал шаг вперед и, щелкнув каблуками, решительно отчеканил:

– Точно известно, что в Хранилище находится граф Рэт Грей, прибывший для сдачи взятого во временное пользование оружия.

– А не точно? – рыкнул Нрэн, сверкнув янтарными глазами.

– Граф Грей предположил, что кем-то, вероятно, членом королевской семьи, был усыплен наш наряд, после чего неизвестный открыл дверь в Хранилище. Граф просил дать пять минут на проверку и зашел внутрь три минуты назад, – раскололся несчастный ушан, чувствуя, что над его головой собирается грозовая туча, и мысленно прощаясь с надеждами на карьеру.

– Членом королевской семьи? – переспросила Элия, постукивая пальчиком по подбородку.

– Кто же еще, не выломав дверей, сумеет пройти внутрь? – простодушно удивился мужчина.

– Я могла бы назвать несколько кандидатур, – без улыбки покачала головой принцесса, – но лучше пойдем проверим. Кузен?

Нрэн и Элия вошли в по-прежнему приоткрытую дверь. Хранилище встретило их безлюдьем и тишиной. Ни Рэта Грея, ни кого-то другого внутри не было, это боги почувствовали сразу. Принц целенаправленно прошел к столику со злополучной шкатулкой, в который уже раз извлеченной из доспехов, и, втянув носом воздух, процедил сквозь зубы:

– Лиенский.

– Карты на месте? – встревожилась Элия, тоже ощутившая недавнее присутствие неугомонного герцога.

Пусть принцесса обладала несколько менее тонким нюхом, чем воин, но отпечаток Элегора оказался свежим и четким. Понятие запаха для богов было довольно специфическим, оно включало в себя не только и не столько физические составляющие, сколько ощущение следа личной силы, которую боги считывали как характерную, ни на что не похожую смесь ароматов. Для человека или животного запах герцога раскладывался на толику духов «Ветер», аромат капли вина, дух бумажной пыли и чернил, запах кожи сапог и так далее – для богов все эти наносные запахи были второстепенными, герцог «пах» грозой, свежим ветром, дымом костра и хвоей – характернейший запах вечного авантюриста-странника и сорвиголовы. К явственному следу Элегора примешивался и «аромат» Рэта Грея, благоухающего на физическом уровне застарелыми потом и грязью, а в более глубоком слое толикой любимого шоколада, сухой осенней листвой и ледяной родниковой водой с льдинками, похрустывающими на зубах.