Гонка за Нобелем - Брайан Китинг

Еще один способ решить проблему — перейти от персональных Нобелевских премий по физике к групповым. Это в какой-то мере избавит ученых от необходимости заявлять свои права в ущерб другим, а также облегчит путь к завоеванию научного авторитета для таких недостаточно представленных групп, как женщины и другие меньшинства, которые в настоящее время чувствуют себя аутсайдерами.

Все восемь месяцев после отправки своего списка номинантов на премию 2016 года я жил в волнующем ожидании. Для физиков объявление лауреатов Нобелевской премии подобно подсчету голосов на президентских выборах и воскресенье Суперкубка одновременно. У нас на факультете воздух буквально искрился от напряжения. Я втайне надеялся насладиться отблеском славы, если победят мои номинанты.

Победители были объявлены в 2:45 утра по Тихоокеанскому времени: Нобелевская премия по физике 2016 года была присуждена Майклу Костерлицу, Дэвиду Таулессу и Дункану Холдейну «за теоретические открытия топологических фазовых переходов и топологических фаз материи». Ни один из них не был моим номинантом. Безусловно, я был безмерно рад за них. Костерлиц был моим преподавателем в Университете Брауна, а Дункан Холдейн — профессором в Калифорнийском университете в Сан-Диего в тот период, когда занимался исследованиями, которые привели к Нобелевской премии.

СМИ сетовали по поводу сложности их открытий. Было забавно наблюдать, как они пытаются описать проблемы топологии на примере горячего кофе и пончиков. Это была хорошая награда за серендипное теоретическое открытие для его трех главных участников. Отличная новость.

Но я бы солгал, сказав, что не был немного разочарован. Теперь моим номинантам придется подождать как минимум лет пять, поскольку Нобелевский комитет старается чередовать награждения в разных областях физики. Такого почти не бывало, чтобы премия присуждалась в одной и той же области больше двух раз за любой десятилетний период. Хотя подобной оговорки в Уставе Нобелевского фонда нет, эта тенденция очевидна, если посмотреть на список лауреатов по физике за последние несколько десятилетий. И это еще одно произвольное отступление от воли Альфреда Нобеля, который завещал вознаграждать «тех, кто в течение предыдущего года принес наибольшую пользу человечеству», неважно, в какой именно области.

Таким образом, мои номинанты в области астрофизики, чьи имена я не буду называть по ряду причин, скорее всего, не могли рассчитывать на Нобелевскую премию еще пять — десять лет. По моим прикидкам, неизбежными кандидатами на премию 2017 года становились исследователи из проекта LIGO, и так оно и вышло.

История о «Золотом тельце» в Ветхом Завете всегда вызывала у меня больше всего вопросов. Как мог израильский народ сотворить себе ложного золотого бога всего через несколько недель после того, как на его глазах настоящий Бог обрушил на Египет десять ужасающих казней?

И даже после того, как перед ними расступились воды Красного моря, израильтяне не прислушались к призыву Главного Чудотворца: не сотвори себе кумира. А это, на минутку, вторая заповедь! Вся эта история была абсолютно нелогичной и заставила меня усомниться в мудрости Священной книги. Если Библия основана на фактах, почему описание в ней человеческой природы настолько далеко от реальности? Кто будет поклоняться золотому богу, которого сам же и сотворил? Что ж, думал я, наверное, все написанное в Библии безнадежно устарело и не имеет никакого отношения к современному миру, тем более миру науки.

И вот 11 мая 2017 года я стал свидетелем того, как одни из самых умных, светских и рационально мыслящих представителей человеческого общества поклоняются золотому тельцу. В тот четверг в Калифорнийский университет в Сан-Диего приехал Дункан Холдейн, чтобы выступить с лекцией, и привез свою золотую нобелевскую медаль. Вокруг него мгновенно собралась толпа физиков всех возрастов, от самых молодых до убеленных сединами. Расталкивая друг друга локтями, они старались подобраться к золотому идолу поближе. Конечно, никто не падал перед ним ниц, но некоторые его целовали. Некоторые даже пытались улизнуть с медалью. Хотя мне стыдно в этом признаваться, я тоже был в этой толпе идолопоклонников и стал одним из немногих счастливчиков, которым удалось сфотографироваться вместе с наградой. На протяжении целого года я писал книгу о том, как этот могущественный идол искажает истинную божественную сущность науки, и вот теперь я с трепетом держал в руках золотую медаль со знаменитым профилем на лицевой стороне.

Возможно, сегодня нам удается следовать заповедям в духе «не желай осла ближнего твоего», а вот поклонение идолам слишком глубоко укоренено в человеческой природе, но человеческая природа мало изменилась за последние несколько тысячелетий. Побывав в двух шагах от Нобелевской премии, я в полной мере осознал, как недалеко ушел современный человек от поклонников Ваала прошлых эпох. Перед кем же благоговеют современные физики? Нет, конечно, в наши дни это не статуя Ваала. Но есть Нобель.

Я начал обращать внимание на сходства между светской религией под названием «нобелизм» и другими монотеистическими религиями. Патриарх нобелизма, Альфред, был сыном своенравного, подчас тиранического отца. В юном возрасте он был отправлен отцом учиться в Европу и обосновался в Париже, где сумел добиться успеха. Но его изгнали из земли обетованной. Уже в конце жизни, несмотря на стремительно ухудшающееся здоровье, Альфред вернулся в любимый Париж, чтобы написать вошедшее в вечность завещание с катехизисом о «наибольшей пользе человечеству». Нобелизм имеет своих святых (лауреатов), свое высшее духовенство (Нобелевский комитет), два церковных праздника — День откровения (в начале октября) и День коронования с праздничной трапезой (10 декабря) — и, разумеется, гравированные позолоченные образы.

Есть и еще одна важная параллель между нобелизмом и религией: обращение в веру. Если вам доводилось сталкиваться со свидетелями Иеговы, вы знаете, насколько несгибаемой бывает вера. Религия привносит в жизнь человека смысл и порядок, поднимает его на более высокий нравственный уровень. Религия придает авторитет, статус, которые следует постоянно культивировать и поддерживать.

Когда я писал эту книгу, некоторые ученые умоляли меня прекратить вероотступничество. Мне говорили, что мои рекомендации подорвут, если не уничтожат, престиж Нобелевской премии и уж определенно лишат ее части блеска, которым я тоже был ослеплен: чего скрывать, я разработал эксперимент BICEP, движимый не в последнюю очередь мечтой о нобелевской славе. Но подобные опасения напрасны, поскольку цель моей иеремиады совсем в ином. Я не стремлюсь пригвоздить Нобелевскую премию к позорному столбу, я хочу вдохнуть в нее новую жизнь, пусть даже путем реформации. С этой целью я спросил себя: «Если бы Альфред воскрес, что бы он изменил в своем завещании?»