Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

– Меня это не удивляет, – вздохнул я. – Как-никак прошло уже девять лет.

– Тоби сказал, завтра с утра он возобновит поиски.

– Вот и отлично. Если и есть в этом городе человек, способный найти следы Грейс Боун, так это Тоби. Насколько я могу судить, упорства ему не занимать.

– Да, работник он, бесспорно, неплохой. Хотя, чего уж греха таить, не блещет ни воспитанием, ни манерами. Признаюсь, сейчас мы с ним немного поспорили.

– Опять? – недовольно буркнул я.

– Судите сами. Он признался, что надеется – крестьянские восстания наконец-то вынудят правительство принять серьезные меры против злоупотреблений землевладельцев и чиновников. Я возразил на это, что позорно выступать против правительства, когда страна ведет войну. А Локвуд заявил, что война с Шотландией – это чистой воды варварство и всякому ясно, что она обречена на поражение.

– По крайней мере в этом вопросе мы с Тоби придерживаемся сходных взглядов, – улыбнулся я.

– Что до меня, я рад, что лорд-протектор собирается послать в Шотландию новые войска. Для Англии эта война – дело чести.

– Словом «честь» нередко маскируют такие понятия, как «престиж» и «статус», – возразил я. – Этим грешат не только люди, но и целые страны.

Овертон уже открыл было рот, чтобы возразить, но я опередил его:

– Сделай милость, Ник, постарайся впредь обойтись без стычек. Пойдем посмотрим, что собой представляют судьи.

Локвуд ожидал нас во дворе. Красноватый загар, покрывший его круглое лицо, свидетельствовал о том, что он провел весь день на воздухе; голубые глаза его теперь казались еще более яркими, чем прежде. Втроем мы направились к рыночной площади. Проспав полдня, я все равно ощущал себя разбитым и завидовал неутомимости своих молодых спутников. К счастью, вечером жара начала спадать. Вокруг площади выстроились стражники, вооруженные мечами; на мундирах их красовался герб Нориджа. Учитывая размеры города, толпа, собравшаяся поглазеть на церемонию, была не столь уж велика, не более двух сотен человек. У дверей ратуши стояла небольшая группа богато одетых людей. Тоби указал на низкорослого толстяка в дублете с белыми атласными рукавами:

– Это Томас Кодд, мэр, избранный в нынешнем году.

– Утром я слышал, как его назвали снулой рыбой.

– Тем не менее он лучше многих своих предшественников. Например, Кодд организовал в церковных приходах сбор денег в помощь бедным. Тощий верзила рядом с ним – Августин Стюард, один из богатейших людей в Норидже. Здесь не так много купеческих семей, которые заправляют городскими делами из поколения в поколение. Стюарды торгуют шерстяными тканями и, я так полагаю, немалую часть своего товара нелегально переправляют за границу, – добавил Тоби с горечью, которая ощущалась в его голосе нередко.

По толпе пронесся гул, и все головы повернулись в ту сторону, откуда слышались цоканье копыт и звон упряжи. Процессию возглавлял отряд вооруженных стражников. За ними следовало двое судей в ярко-красных мантиях, отороченных мехом. Я вперил в них взгляд, припоминая описания Барака. Наверняка худой человек с хмурым суровым лицом и длинной седой бородой – это судья Катчет, решил я; по словам Джека, он был убежденным кальвинистом. Выглядел он в точности так, как, по моим представлениям, следовало выглядеть законнику, имеющему обыкновение выносить самые суровые приговоры. Старый судья Рейнберд, напротив, отличался дородностью; он вяло развалился в седле, на его оплывшем красном лице застыло безучастное выражение. Судя по всему, откровенная враждебность, сквозившая во взглядах зевак, ничуть его не удивляла. Прежде я неоднократно сталкивался с Рейнбердом в суде и знал, что его нельзя упрекнуть в несправедливости; однако, когда к делу примешивались политические соображения, этот человек неизменно становился на сторону сильных. Можно было не сомневаться – ни Катчет, ни Рейнберд не намерены проявлять снисхождение к Болейну. Вслед за судьями тянулась длинная вереница всякого рода мелких сошек, облаченных в черные мантии. Среди них я заметил Барака; подобно всем остальным, он смотрел не по сторонам, а прямо перед собой, в спины судей. Затем следовало несколько богато одетых джентльменов, по всей видимости мировых судей и королевских чиновников; каждого сопровождала вооруженная свита, насчитывавшая не менее полудюжины верховых. Мелькнул точеный профиль Джона Фловердью; рядом с ним возвышалась грузная фигура сэра Ричарда Саутвелла, облаченного в роскошную мантию. Процессия, которая насчитывала человек пятьдесят, пересекла рыночную площадь и остановилась напротив дверей ратуши. Нориджские олдермены, спустившись по ступеням крыльца, склонились в глубоком поклоне. Толпа, наблюдавшая за церемонией в угрюмом молчании, начала расходиться. Повернувшись к Тоби, я поблагодарил его за помощь и осведомился, как себя чувствует его матушка.

– Немного лучше. Но она по-прежнему дышит с таким хрипом, что слышать это – сущее мучение. – Локвуд сокрушенно покачал головой. – Боюсь, она вскоре нас покинет. Если это случится, я буду вынужден поселиться на ферме и помогать отцу. У нас всего два наемных работника, и без меня отец никак не справится.

– У вас нет братьев или других родственников, которые могли бы ему помочь?

– У меня есть лишь один-единственный брат, который перебрался в Саффолк и приобрел там небольшой дом. Так что вся надежда на меня. Впрочем, признаюсь, предстоящая разлука с мастером Копулдейком не слишком меня печалит. Думаю, устроив дела на ферме, я сумею найти в Норидже нового патрона. Разумеется, если буду держать язык за зубами, – добавил он с иронической ухмылкой.

– Но возможно, ваша матушка еще поправится, – заметил Николас.

Локвуд лишь молча покачал головой. Повисло неловкое молчание, которое прервал голос, раздавшийся у меня за спиной:

– Мастер Шардлейк!

Обернувшись, я увидел статную фигуру Майкла Воувелла, управляющего Гэвина Рейнольдса.

– Простите, что докучаю вам, сэр, – сказал он, отвесив поклон. – Но вчера я взял расчет и покинул дом мастера Рейнольдса. Терпению моему пришел конец после того, как Джеральд и Барнабас устроили в моей комнате разгром в отместку за то, что я попросил их оставить молодых служанок в покое. Теперь придется искать новое место. Быть может, кому-то из ваших знакомых, сэр, требуется управляющий или дворецкий?

– В Норфолке у меня практически нет знакомых. Может, вы сумеете помочь, Тоби?

– Боюсь, что нет.

– Должен сказать, что сегодня утром я посетил мастера Болейна в тюрьме, – произнес я, пристально глядя на Воувелла. – Он отрицает, что когда-либо применял насилие по отношению к Эдит.

Воувелл нахмурился и расправил плечи:

– Я передал вам лишь то, что слышал собственными ушами. Могу принести присягу на Библии.

– Мастер Болейн полагает, что вся эта история – целиком и полностью плод больного воображения Эдит. В том, что Рейнольдс, выслушав дочь, отказался вмешиваться и велел ей возвращаться к своему семейному очагу, у него нет никаких сомнений.