Хрущевская "оттепель" и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. - Юрий Аксютин

«Простому человеку трудно разобраться и понять такое решение», — говорила медсестра из железнодорожной больницы в Коломне Т.Ф. Ремезова. Не задумывалась над этим работница керамического комбината в Железнодорожном Е.А. Клименкова. Не интересовала эта реорганизация военного техника Н.Е. Чепралова из поселка Насосный в Азербайджане и рабочую Раменского текстильного комбината «Красное знамя» Т.П. Евсееву. Не очень интересовала она и А.А. Чуркина, строителя из Новосибирска. Не коснулась она и рабочей 1-го часового завода О.Н. Гуськовой, занимавшую, по ее словам, «отнюдь не руководящую должность», и рабочего завода № 30 С.С. Глазунова, который тоже «участия в управлении не принимал», и лаборантки завода «Электросталь» Л.И. Есиповой, и рабочей Ногинского завода топливной аппаратуры М.В. Есиной, и многих других респондентов. Не придала ей внимания техник завода № 500 М.С. Севастьянова. «Эти изменения затронули лишь начальство», — подмечала рабочая Клинской лыжной фабрики Л.Я. Титова.

Не знали о реформе, не слышали о ней соответственно 7 и 2,5% опрошенных.

Не знала доярка Т.Ю. Пшеницына из совхоза «Коробовский» в Шатурском районе. Утверждает, что не слышала рабочая Московского электрозавода им. Куйбышева Л.П. Агеева, кстати, член КПСС. «В то время не работала и не следила за событиями» учительница Е.А. Петрова из поселка Осинки в Куйбышевской области. Ничего не слышали о реформе не только работница Перхушковской больницы в Подмосковье Е.И. Сиротинина, но и ее брат, рабочий завода № 23 в Филях Н.И. Сиротинин.

Затруднились с ответом соответственно 3 и 10% опрошенных.

Не помнят или помнят плохо соответственно 8,5 и почти 14% опрошенных.

Понятно, почему не может вспомнить о ликвидации промышленных и строительных министерств колхозница А.А. Комарова из деревни Захарово Малоярославецкого района: «Наверно не слышала», ибо ее это никак не касалось. Труднее объяснить, почему не запомнила это фельдшерица А.М. Глушкова, работавшая в Министерстве легкой промышленности, которое подлежало ликвидации.

Нет ответа или он не поддается толкованию еще у соответственно 21 и почти 13% опрошенных.

«Никаких изменений не было», — говорил шофер автобазы Центросоюза Н.В. Рыков. «Все развалили и ничего не создали», — задним числом судила рабочая Московской хлопчатобумажной фабрики им. Фрунзе Ф.С. Никитина. По мнению М.Т. Широковой с Реутовской хлопкопрядильной фабрики, «это ничего не дало, просто поменялось название». И таких высказываний, когда оценка 1957 г. подменяется оценкой гораздо более поздней, — масса.

Итак, несмотря на широкую «дискуссию», большинство населения не проявило интереса к проблеме «совершенствования управления промышленностью и строительством» и отнеслось к ней равнодушно, или так, что она не осталась у них в памяти, они затрудняются с ответом или вовсе не отвечают на вопрос. Определенную заинтересованность проявило явное меньшинство, причем в нем превалировали те, кто не проявил доверчивости к предлагавшимся Хрущевым радикальным изменениям в системе управления промышленностью и строительством.

Да, противников хрущевского плана было немало. Но оппозиция оказалась бессильной перед его напористостью, подкрепленной поддержкой партийного аппарата, перед его изворотливостью и хитростью, способностью внести раздор в стан своих потенциальных противников. Так, он вначале обещал оставить 6 министерств, обеспечивающих нужды военно-промышленного комплекса.

7-11 мая состоялась сессия Верховного Совета СССР. На ней по докладу Хрущева был принят закон «О дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством» и внесены изменения в Конституцию СССР, зафиксировавшие изменения в управленческих структурах. Перестройка заключалась в ликвидации 25 отраслевых министерств и в создании на местах советов народного хозяйства (совнархозов). Их председатели формально назначались правительствами союзных республик (после соответствующего решения ЦК КПСС), но так как входили в бюро региональных парткомов, то на деле больше подчинялись первым секретарям этих парткомов. На сессии раздавались голоса в пользу того, чтобы расширить права и директоров предприятий. Но предложение это показалось чрезмерно радикальным и отклика не нашло. Сохранены были (но об этом не сообщалось в печати) только те министерства (авиационной, оборонной, радиотехнической и судостроительной промышленности, а также среднего машиностроения) и ведомства (Специальный комитет по реактивной технике и Главатом), которые обслуживали нужды вооруженных сил.

Сразу же после окончания сессии Верховного Совета собрался президиум Совета министров СССР, чтобы обсудить, как приступить к реализации только что принятого закона. И тут выяснилось, что никто этого не знает, что никаких предложений подготовлено не было. Один лишь А.Н. Косыгин представил проект ликвидации аппарата министерств, им курируемых.

Между тем перестановки в правительстве, начавшиеся в связи с ликвидацией отраслевых министерств, стали принимать непонятный для некоторых членов коллективного руководства, а потому подозрительный характер. Из 12 членов президиума Совета министров 4 представляли Госплан (его новый председатель И.И. Кузьмин, его первый заместитель А.Н. Косыгин, а также заместители М.В. Хруничев и В.В. Мацкевич, отвечавшие соответственно за промышленность и сельское хозяйство) и были связаны, как отмечал Молотов, корпоративной дисциплиной. И поэтому перед ним, а также перед Маленковым, Кагановичем и Первухиным вполне реальной могла встать перспектива лишиться того круга дел, которые они до сих пор курировали в качестве заместителей главы правительства.

На заседании Президиума ЦК 31 мая 1957 г. обсуждался представленный Молотовым проект положения о возглавляемом им министерстве государственного контроля. Было признано необходимым поручить Молотову переработать его предложения с учетом высказанных во время обмена мнениями замечаний. А замечания эти были довольно критическими. Брежнев, например, сказал:

— После декабрьского и февральского пленумов ЦК некоторые члены ЦК и другие партийные работники в беседах высказывали мнения о нецелесообразности иметь Госконтроль в таком виде и с такими функциями, которые он выполняет.

— Нам в ЦК неизвестно, с кем вы ведете разговоры, — неожиданно вскочил и чуть ли не взревел Маленков. — Доложите нам, с кем вы ведете подобные разговоры.

«Казалось бы по пустяку, — рассказывал месяц спустя Аристов. — Раньше этого за Маленковым не замечалось». Но навряд ли это был пустяк. И Молотов, и Маленков, вполне возможно, увидели в этом определенную интригу. Но если Молотов сумел сохранить невозмутимость, то Маленков сорвался. Брежнев же продолжал:

— Такие предложения высказывали, в частности, товарищи Игнатов, Яковлев и другие. Вот есть статья Игнатова в «Правде» (от 6 мая. — Ю. А.), в которой написано, надо ли это министерство иметь.

Один из упомянутых был первым секретарем Горьковского обкома и было известно, как к нему благоволит Хрущев. Другой после отъезда Брежнева в Москву возглавил Казахстанскую партийную организацию. И каждому было понятно, что подобные мнения в центральном партийном органе могут выражаться только с согласия первого секретаря ЦК. Это, естественно, не могло оставить безразличными ни Молотова, ни вставшего на его защиту Маленкова. Но нападать на самого Хрущева сейчас, по этому именно поводу, они, очевидно, не решились. И Маленков, почувствовав, что зарвался, затих.