Клуб кладоискателей - Маргарита Малинина

— Залезай под софу, — шепнул он мне тихо в самое ухо, но я отрицательно покачала головой. Женька раскрыл рот, чтобы заявить свое: «В какое общество я попал?!», но потом додумался показать это жестами. Засим мы прислонились к стене возле двери и стали ждать. Мне снова захотелось задать все свои двадцать пять вопросов, но я сдержалась и продолжила вслушиваться в тишину.

Наконец я ощутила, как сильно вдруг напрягся Женя. Однако, как ни напрягала слух, ничего не смогла расслышать — ни шагов, ни дыхания, ни иных звуков. Но всего через пару секунд в проеме появился «ТТ», а следом за ним — Каретников.

Я еще ничего не успела сообразить, как Логинов моментальным ударом ноги вышиб у преступника оружие, а ребром ладони хотел заехать по шее, но тот увернулся. У меня промелькнула мысль завладеть пистолетом, как тогда, возле пещеры, но невозможно было и думать о том, чтобы пробраться в центрифугу рукопашного боя: затопчут, не заметив. Тогда я просто забилась за тумбу с телевизором.

Мужчины перешли от кулаков и ударов ногами к более мирным методам: пытались друг друга задушить голыми руками. Пистолет по-прежнему валялся возле их ног. У меня в руках был нож, но подойти и попытаться всадить его в тело — слишком рискованно: они не собирались замирать в определенном положении, так что я могла всадить лезвие с равной вероятностью и во врага, и в друга. Наконец Женька расцепил Димины пальцы на своей шее, отпустив для этого его шею, и, взяв Каретникова за ворот футболки, со всей богатырской силой вышвырнул в закрытое окно. Стекло задребезжало, разлетаясь на крупные и мелкие осколки, два из них воткнулись мне в руку, так как я сидела неподалеку. Совершенно не ощущая боли, я выдернула их из кожи и отбросила в сторону. Из ран потекла ярко-красная кровь.

— Ты в порядке? — подлетел ко мне Евгений. — Ты ранена? Тебе больно?

— Все в порядке, все просто супер, все отлично, я просто умер.

— Это что, твой Лермонтов?!

— Нет, не кричи. — Он помог мне подняться. — Это просто стишок. Нужно вызвать полицию.

— Я уже вызвал. В ту минуту, когда в дом вошел ваш Димка. Однако они вот до сих пор едут! Пришлось самому встревать, иначе он порвал бы вас на части. Интересно, он жив там? Не хотелось бы, чтобы меня посадили из-за него.

— Такие, как Каретников, не умирают.

— Катя, выведи свою донельзя чувствительную подружку из обморока, а я пойду посмотрю.

Он направился к двери, но я перехватила его руку.

— Нет! Не ходи один! Я пойду с тобой!

— С ума ты спятила, что ли? Это опасно, сиди здесь.

— Нет! Возьми пистолет!

— Надо больно. Из него в людей стреляли. Не хочется как-то свои отпечатки оставлять на таком кровожадном приборе.

— Ой, да ты знаешь, сколько тут уже отпечатков? Бери тогда через тряпку, если хочешь.

— Нет, не хочу, — заупрямился он.

Женька пошел в кухню, а я, вопреки его предостережениям, взяла в руки пистолет, ибо мои пальцы он до си пор помнил, и отправилась за ним. Выйдя из кухни на улицу, я разглядела в темноте, как кто-то в белом халате со связанными за спиной руками, склонившись над недвижимым Каретниковым, рыдал. Женька стоял рядом истуканом. Его лица во тьме я не видела. Зато Каретников и Корчагина были освещены горящей лампочкой из окна.

Подойдя, спросила:

— Жень, что случилось?

— Кать… Кажется, я его ненароком убил.

— Что?

— Да. Видишь, у него в горле осколок? Что ж делать-то, Господи…

В Женькином голосе было столько тоски, что мне сразу захотелось оживить чем-нибудь нашего врага. Его смерть не принесет нам ничего хорошего. Менты по головке уж точно не погладят.

— Дима-а! — завывала над ним Марина Сергеевна. — Димочка-а! Развяжи мне руки, ублюдок! Я должна его потрогать! Он воскреснет! Я ведь люблю его! И он меня любит! Мы должны быть вместе! Развяжи меня!.. Мы будем всегда вместе… У нас будут дети… Я так хочу от него ребенка… — продолжала она нести несвязный бред.

Я не могла в это поверить. Каретников мертв? Это было так необычно, что теперь стоило ожидать на юге посреди июня снегопада, а также слушать свист рака на горе. Каретников мертв?!..

Почему-то какая-то обреченность стянула мне грудь: я уже никогда не раскрою его сущность. Кем он был, Дмитрий? Почему он не убил нас, имея столько возможностей? И правда ли, что он умеет просчитывать на двести ходов вперед? Если так, то знал ли он, как завершится эта история? Знал ли, что умрет? Вряд ли. Выходит, никакой он не киборг и не супермен. Он обычный человек, могущий допустить ошибку.

— Жень, а когда ты ее связать успел? — кивнула я на Марину Сергеевну, так внезапно пропавшую с поля зрения, когда мы были в доме. Так исступленно рыдающую по умершему возлюбленному сейчас.

Логинов молчал.

— Жень! — позвала я громко.

— Что? Ах, да. Она вышла, и я тут же вывел ее из боя приемом. — Если я забыла упомянуть вначале, говорю сейчас: Евгений у нас каратист. — Затем связал руки и оттащил в сторону. Что ж теперь будет-то… Вот блин… Что ж я сделал…

— Женя. — Я приблизилась и взяла его за руку. — Жень, я очень много думала об этом. Может быть, если человек умирает… А ты не хотел его убивать, но так получилось… Может, это судьба, а? Убийца — тот, кто планирует убийство. А не мы с тобой. Просто так вышло. Нельзя корить себя вечно, вот что я поняла. И ты тоже это поймешь. Только ни в коем случае не думай, что это все из-за тебя, что это ты убил, понимаешь? Не думай об этом, вали все на судьбу. Так удобнее. Так не болит.

Он отвел глаза от тела Каретникова и упавшей на него Корчагиной, не могущей совладать со своим горем, и взял мое лицо в свои сильные ладони.

— Что ж, теперь… теперь мы можем быть вместе, да?

Я выдохнула:

— Да, Женя. Теперь можем. Я люблю тебя. И всегда буду любить.

— И я люблю тебя.

Приехавшая полиция вызвала «Скорую». Оказалось, что Каретников жив, но осколок прочно засел у него в шее. Однако я уверена: он выкарабкается, такие не умирают. Когда его отправили в реанимацию, а нас повезли в отделение, Женька не сводил с меня умоляющего взгляда. Но это он зря испугался: сказав то, что долго копилось внутри, я почувствовала колоссальное облегчение, словно душа избавилась от тяжелого камня, давившего на нее не один год. Теперь мы с ним будем вместе, несмотря ни на что, и все у нас будет хорошо. Юлька долго не выходила из обморока, но, как только фельдшер заявил об уколе, она с легкостью вскочила на ноги и заверила, что с ней все в порядке. Дело в том, что ребенок до жути боится уколов и всего, что с ними связано.

В полиции нас допросили, выслушали, запротоколировали и отпустили, пригрозив, что вызовут нас в суд, если мы потребуемся. А судить будут Черкеса и Каретникова. Ну и Корчагину, надо полагать, за соучастие. Когда у нас спросили, где находится место, куда закопали труп вместе с сейфом, мы затруднились ответить, сказали, что были точно в бреду и ничего мы не помним. Стражи порядка схватились за головы. Им придется начать волокиту с требованием разрешения на раскопки на всей территории аквапарка. Мы сочувствующе покачали головами: что за работа у людей?