На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - Кирилл Якимович

В годы послевоенного восстановления хозяйства в планы по индустриализации присоединенных к Союзу территорий вошел проект о возведении на реке Бурной гидроэлектростанции, получившей название Нижне-Вуоксинской ГЭС. Если бы этот проект реализовали, то из-за предполагаемой на реке плотины вода в озере Суходольском и реке Вуоксе вновь, как и в предыдущие века, поднялась бы и затопила многие гектары полей и лесов, скрыв под собой в том числе и большинство полей брани на Тайпале.

На протяжении последующих нескольких десятилетий район, окаймленный Суходольским и Ладожским озерами, превратился в заказник для высших чинов ленинградской партийной организации. Леса, в которых охотились «слуги народа», были закрыты для простых смертных. Забредшего сюда случайного путника разворачивали кордоны. До недавнего времени об «охотничьем прошлом» здешних мест напоминают только егерские вышки, стоящие вдоль дороги от Громово до Соловьево, да почти нетронутая дикая природа, позволяющая увидеть свободно блуждающих по лесу лосей, кабанов и даже оленей. Удаленность от основных магистралей Карельского перешейка и отсутствие туристского паломничества позволили здешним местам на долгие годы остаться «законсервированными» и донести до наших дней свидетельства огненных месяцев войны.

Время и природа изменили ландшафт долины реки Тайпале. Многие из полей, впитавших кровь граждан СССР и Финляндии, заросли лесом. Нет уже болотных лугов Суонийтют — разросшийся березняк мешает дать волю воображению и представить, что семьдесят лет назад здесь было открытое пространство, густо покрытое воронками от снарядов и бомб. Бывшие когда-то широкими луга в Кирвесмяки сузились до небольших пустошей. Овраг Мустаоя также покрыт лиственными деревьями. Только поле на территории бесследно исчезнувшей деревни Теренттиля, через которое более полувека назад плотными группами перебегали бойцы Красной армии, сохранило свою конфигурацию. Правда, теперь на месте, где когда-то происходили кровопролитные сражения, расположились современные постройки и взлетно-посадочная полоса, да дачные участки с симпатичными особняками, которых год от года становится все больше.

Уничтоженный мост через Тайпалеен-йоки больше не восстанавливался. Еще долгие годы после окончания войны он напоминал о своем существовании выступающими из воды остатками деревянных свай, пока время окончательно не смыло его следы. Единственным средством преодоления реки Бурной после войны стал паром, пересекающий ее почти в том же месте, где в декабре 1939 года 6-й понтонный батальон навел свою переправу. Паром действовал до недавнего времени, позволяя с мая по октябрь существенно сократить путь из Петербурга к местам былых сражений. После продажи земель к северу от реки в частное пользование паром закрыли, и теперь единственным сухопутным путем к Тайпале осталась старая рокадная дорога, протянувшая свое разбитое полотно вдоль северного берега Суходольского озера.

В выпускаемой на протяжении более полувека в СССР военной литературе история проходившей в этих местах войны освещалась только краткими фразами о неудаче советских войск. Кроме этого, о кровопролитных попытках прорыва немыми напоминаниями о судьбе бойцов стали обелиски над братскими могилами, которые можно встретить в пяти близлежащих поселках, получивших после войны названия Громово, Запорожское, Пятиречье, Саперное и Сосново. Могилы с обелисками в четырех первых поселках являются результатом нескольких перезахоронений, последнее крупное из которых, согласно базе данных «Мемориал», было осуществлено в 1959–1960 годах. Единственным нетронутым и сохранившимся надгробием 1940 года остается братская могила в Сосново. К сожалению, время не сохранило ни одной фамилии погребенных там солдат, ни на бетонных обелисках, ни в документах. По крайней мере пока… Все что осталось — черная табличка о вечной памяти погибшим в боях с белофиннами. Да и ту не так давно заменили на более политкорректную.

Необходимо отметить, что в период 1941–1944 годов состояние советских братских могил, оставшихся на занятой противником территории, не претерпело изменений. Финны охотно фотографировались на фоне кладбищенских обелисков своего неприятеля, поэтому изображения многих захоронений периода войны дошли до наших дней. Впрочем, свои могилы они запечатлевали тоже весьма часто.

Понятно, что после окончания войны для финнов эта территория была закрыта вплоть до 1989 года. Когда у наших северных соседей появилась возможность посетить места, о которых они с детства наслышаны, пейзаж Тайпале дополнился их свидетельствами уважения к прошедшим здесь историческим событиям. В 1991 году финские ветераны установили в районе бывшей 4-й позиции в Теренттиля скромный крест, в память о сражавшихся и погибших здесь однополчанах, а также как напоминание, что на этом месте была первая братская могила неопознанных военнослужащих Финляндии. Спустя несколько лет в районе карьера «Хиеккакуоппа», на месте перезахоронения финских солдат, был сооружен уже капитальный памятник погибшим здесь солдатам 7-й пехотной дивизии. Помимо этих знаков почтения своих земляков, есть еще один небольшой памятный знак недалеко от «Улицкого шанца», в том месте, где прямым попаданием снаряда был уничтожен финский блиндаж.

Есть еще обелиски, установленные отечественными энтузиастами. Один из них находится недалеко от «ворот Тайпале», развилки дорог посредине поля бывшей деревни Теренттиля. Кроме этого, многие случайно найденные места одиночных захоронений отмечаются поисковиками скромными деревянными крестами.

Бои в районе Тайпале были столь ожесточенными, что даже сейчас, по прошествии более семидесяти лет, немые свидетели тех событий встречаются почти на каждом шагу. Земля здесь начинена металлом — осколками, остатками амуниции и боеприпасов. Каждый год весенние ручьи вымывают то ручную гранату, то ржавую каску, а то и кости финского или советского солдата. Для того чтобы увидеть следы давно закончившейся войны, не надо глубоко зарываться в землю — их достаточно на поверхности. Тысячи красноармейцев нашли здесь свое последнее пристанище. Глядя на найденные останки сложивших здесь свою голову воинов, уже никто не испытывает не только злобы или ненависти, но и скорби — родственников погибших на той войне все меньше и меньше, а сама она была скрыта неизмеримо большей трагедией Великой Отечественной.

Возможно, неискушенный человек, побывавший в этих местах, не заметит ничего необычного в окружающем его пейзаже. Разве что растущие в лесу шестидесятилетние сосны, в отличие от своих собратьев в других районах Карельского перешейка, не стройные, а крученые и сучковатые из-за действия осколков во времена, когда они были невысоким подлеском. И лес вокруг полон заросших мхом и травой ям, служивших когда-то укрытием для бойцов.

Но любому мало-мальски впечатлительному человеку, хотя бы поверхностно знающему историю происходивших здесь событий, иногда становится не по себе. Есть какая-то печальная аура у мест, в окрестностях которых несколько десятилетий назад воздух был наполнен ненавистью, отчаянием, страхом, болью и смертельной усталостью. Места, где в течение минут с жизнью расставались десятки людей, каждый из которых жил, любил, надеялся, был полон планов на будущее. Кажется, что тысячи криков растворились в гробовой тишине «гиблого» болота Теренттилянсуо, в поминальном шепоте ветерка на бетонных руинах «Алказара», в печальном журчании порога Кемппилянкоски…