Полковник трех разведок - Богдан Иванович Сушинский

революции решился бы на столь безумный шаг, вице-шефу КГБ не верилось. Однако юмор и наглость высокого гостя он оценил.

Впрочем, он почему-то с самого начала сомневался в том, что «очередной вождь всех времен и народов» поведется на столь примитивный секс-шантаж. Все-таки не следовало забывать о старой, подпольно-партизанской, революционной закалке «товарища Карно».

— Но, судя по всему, девочками вашими высокий гость остался доволен, — запустил Кондаков «пробный шар откровенности», обращаясь теперь уже к Маругину.

— Еще бы ему не быть довольным, товарищ генерал-лейтенант. Фильм тому свидетельство, — наши девочки, как всегда, оставались на высоте, — развел руками подполковник, словно бы извинялся не за проваленную операцию, а за излишний профессионализм своих «секс-агенточек».

— Особенно эта, примадонна, как её там… — пощелкал пальцами Кондаков.

— Старший лейтенант Курагина. Оперативный псевдоним «Миледи», товарищ генерал-лейтенант.

— В постели она что, в самом деле, что-то из ряда вон?..

— Если верить отзывам клиентов, так оно и есть, — вновь извинительно развел руками Маругин. — А следует сказать, что работает она лишь по самым высоким и крайне важным гостям. Словом, пока что никто из них не жаловался.

— Что ты всё на высоких гостей ссылаешься, подполковник? Сам-то что скажешь? Каковы твои личные впечатления?

— А что я могу сказать? — смущенно передернул плечами подполковник. — Красивая, ухоженная, достаточно хорошо образованная. Второе, после университетского иняза, высшее получает в Институте международных отношений. Причем учится по-настоящему, без каких-либо блатных поблажек, я специально интересовался, — нагло соврал Маругин.

— Вот, значит, кого мы имеем в активном резерве?!

— Да и воспитана, в общем-то… Кстати, в свое время успешно закончила разведшколу,

— То есть хочешь сказать, что такую не особо-то и припугнешь, — задумчиво подытожил Кондаков. — И всё же… Как она в постели? Ты попросту, по-мужицки ответить можешь?

Услышав это настойчивое напоминание вице-шефа, генерал Ванин, сидевший за приставным столом напротив Маругина, раздосадованно передернул уголками губ и, почувствовав себя неловко, опустил голову.

— Не могу знать, товарищ генерал-лейтенант, — как провинившийся новобранец, пролепетал подполковник.

Вице-шеф посмотрел на него, как на законченного идиота, но вслух лишь недоверчиво проворчал:

— Да брось…

— Как на духу.

— Нет, мне, конечно, докладывали, что ведешь себя со своим секс-контингентом, как евнух в гареме. Но я-то надеялся, что врут, просто надежно маскируешься.

— Если прикажете, могу представить вам эту самую Курагину. В порядке, так сказать, личного ознакомления с кадрами.

Генерал уже расплылся было в некоей азартной ухмылке, но тут же взял себя в руки.

— Ну-ну, без излишеств. Хотя, может быть, при случае… Какое, говоришь у этого агента звание?

— Старший лейтенант.

— И давно пребывает в нем? — обратился уже к генерал-майору Ванину.

— Не могу знать. Но тенденцию уловил. Завтра же представлю к капитану, за успешное выполнение особого агентурного задания.

— Только ты того… Не забудь отметить, что это — мое личное поощрение, и перед председателем КГБ тоже буду лично ходатайствовать.

— Само собой. При случае, представим капитана Курагину к медали. Среди прочих отличившихся сотрудников, естественно. Кстати, извините, товарищ генерал, от волнения совсем запамятовал, — вдруг спохватился Ванин, лихорадочно роясь в объемистой папке с письменными объяснениями по поводу неудавшейся операции, которые так и не понадобились. — Есть рапорт старшего лейтенанта Курагиной. На нее «положил глаз» известный швейцарский бизнесмен, представитель центрального руководства Международного Красного Креста Ангел Бош.

— Бош? Помню, помню. Докладывали. Тот самый Князь Балкан, который в годы войны содержал целый отряд террористов, работал на несколько разведок и совершил массу тяжких преступлений? Ни одно из которых так и не было доказано и ни за одно из которых он ни дня не отсидел?

— Потому как разведки, на которые он работал, были союзные нам, — заметил Ванин. — Да и вообще теперь это уже дела давно минувших дней. Этот самый Бош предлагает Курагиной стать сотрудницей Красного Креста, окончить курсы экспертов по вопросам дипломатической поддержки волонтерского движения Красного Креста в Праге, быть его телохранителем и референтом. Словом, есть реальная возможность внедрить нашу сотрудницу в самое логово балканского террориста, причем при его полном содействии и за его счет. Обо всей этой истории она докладывает правдиво, подробно, в деталях. Свои соображения на этот счет я приложил.

— Ну и?

— Считаю, что с помощью Курагиной мы сможем организовать международный канал не только внедрения наших агентов, но и выведения их из-под удара во время провалов, которые в последнее время катастрофически участились.

Кондаков внимательно прошелся взглядом по рапорту агента Миледи, затем по соображениям генерала Ванина и, резко хлопнув тыльной стороной ладони по бумаге, воодушевленно проговорил:

— Ну, вот! Буквально из ничего зарождается идея большой, можно сказать, всеевропейской шпионской игры. Это вам не пятиминутный секс-шантаж некоего любвеобильного вождя. Другое дело, что операцию… Кстати, как мы её назовем?

— Да так и назовем — «Миледи», — предложил Ванин. — Что зря мудрить?

— Так вот, операцию «Миледи» следует готовить тщательно — план, легенда, явки, пароли, технические средства, деньги, наконец…

— Всё это будет разработано и подготовлено.

— Да, и на завтра, к шестнадцати ноль-ноль, саму Миледи — ко мне. Чувствую, разговор предстоит серьезный.

Вице-шеф перехватил тот «понимающий» взгляд, которым обменялись Ванин и Маругин, однако реакция его показалась подчиненным еще более вызывающей:

— Вот именно… — прокряхтел он. — Остальное сами додумаете. Свободны.

Лондон. Отель «Маунтройял» и конспиративная квартира британской разведки «У Бетти».

Сентябрь 1961 года

Едва освоившись в номере того же отеля «Маунтройял», в котором он останавливался во время прошлой поездки в Лондон, полковник тут же позвонил в отель, в котором еще вчера расположилась профсоюзная делегация. Она прибыла на сутки раньше, и теперь супруга и дочь Серовы с нетерпением ждали, когда можно будет вихрем пройтись по лондонским магазинам.

Гревилл не догадывался, кто эти женщины, но понял, что Алекс несет ответственность за них, поэтому вызвался разделить его участь, чем значительно ускорил процесс их «вселенского шопинга». Кемпбелл явно был недоволен тем, что пропадает целый день, который можно было использовать для профессиональных бесед и консультаций, но, получив от Винна — сам Пеньковский в конспиративную квартиру не заходил — очередной пакет, покорно смирился и перенес встречу на следующий день. Правда, в наказание он запретил Эльжбетте-Славянке посещать Алекса вечером в его номере, справедливо опасаясь, как бы и на следующий день тот не выискал какой-либо причины для «самоволки». А так, соскучившись, он во что бы то ни стало появится. Славянка теперь уже служила своеобразным призом для русского агента.

— Вы хотя бы догадываетесь, кто те женщины, с которыми я вчера мотался по престижным лондонским магазинам? — с ходу спросил агент Алекс, как только на следующий день встретился с Кемпбеллом и капитанами-англосаксами на конспиративной