Бессердечный - Павел Корнев

– Вероятно, ты сдох, – ответил я, отступая к окну.

Тварь опасалась серебра, но моему таланту никак не удавалось ухватить эту искру и разжечь из нее пламя беспредельного ужаса. У меня просто не оставалось на это времени.

– Сдох, – признал неупокоенный, – но захватил с собой всех обитателей этого дома, кроме двух выродков – тебя и твоего отца! Я выпил жизненную силу всех, кто оказался поблизости! И поступал так долгие годы. Не чувствовал лишь твоей подружки. Что с ней не так, мальчик, поведаешь мне, прежде чем умереть?

С Елизаветой-Марией и в самом деле было что-то не так. Девушка ухватила себя обеими руками за голову и с тихим треском развернула ее обратно, словно выправила испорченный вандалами манекен.

Повар, по счастью, ничего не заметил, и я поспешил отвлечь его вопросом, играя на тяге выговориться после долгих лет заточения в ледяной преисподней.

– Скажи лучше, зачем это было нужно?

– Зачем мне секрет оружия, сокрушившего падших? – удивился неупокоенный. – Я уничтожу его, глупый ты человек, и открою дорогу истинным владыкам этого мира!

– Древним богам?

– У великих много имен, – улыбнулся повар, и тут со спины на него накинулась Елизавета-Мария.

Она захлестнула шею неупокоенного петлей, сплетенной из полос заговоренной кожи мавра, затянула, уперлась коленом в поясницу, не давая вывернуться.

Лицо дворецкого в один миг приобрело фиолетово-черный оттенок; он подался назад и припечатал девушку к стене. Та даже не поморщилась.

– Сабля! – крикнула она мне.

Я бросился в гостиную, сорвал со стены саблю деда и метнулся обратно. Ударил с разбега, вкладывая в замах всю силу своего движения, но повар успел вскинуть руку, и клинок засел в предплечье, перерубив мышцы и одну из лучевых костей.

Сильный тычок в лицо сбил меня с ног; я растянулся на полу, а когда неупокоенный изловчился сбросить со спины суккуба, разрядил в него «Цербер». Первые два попадания не причинили никакого вреда, но третья пуля была серебряной, и тело слуги на миг оцепенело, ведь вслед за серебром в его сознание вонзился разожженный моим талантом страх перед этим благородным металлом.

Паралич продлился лишь долю мгновения, но и этого краткого мига хватило Елизавете-Марии, чтобы ухватить саблю, замахнуться и с нечеловеческой силой обрушить на голову Теодора. Отвесно, сверху вниз.

На совесть заточенный клинок полностью разрубил череп и погрузился до середины грудины, тогда девушка натужным движением высвободила его и ударила снова, на этот раз наискось, снося голову с плеч.

Обезглавленное тело, из страшных ран которого не вылилось ни капли крови, на секунду замерло на месте, а потом с шумом растянулось на полу. И сразу перестало ощущаться присутствие выходца из преисподней.

– Лео, крайне унизительно узнавать от посторонних, что ты у человека не первая, – тягуче произнесла Елизавета-Мария. – Какие между нами могут быть секреты?

Прежде чем я успел ответить, содрогнулся дом. Полетели на пол часы и картины, рухнул, едва не придавив меня, буфет, закачались люстры, а по стене гостиной и вовсе побежала широкая трещина. Затем новый, еще более сильный удар проломил пол, и тот встопорщился частоколом выломанных досок.

Елизавета-Мария проворно отскочила от опасного места и ухватилась для надежности за каминную полку, но из дыры вдруг взметнулось лоснящееся слизью щупальце. Оно обвилось вокруг девушки, оглушило ее ударом о шкаф и вышвырнуло на улицу через пролом обрушенной стены.

Я метнулся в коридор; омерзительная конечность демонического создания врезалась в простенок и легко пробила его, словно он был сделан из раскрашенной бумаги. Один из обломков попал в меня и сбил с ног.

Щупальце взметнулось и обрушилось вниз, стремясь расплющить по паркету, промахнулось лишь на пару ладоней и угодило по валявшемуся на полу столовому серебру. Сразу стремительно отдернулось, но уже повалил едкий дым, в один миг гладкая фиолетово-черная кожа набухла десятками сочащихся гноем ожогов.

Особняк сотряс новый удар, пол в гостиной затрещал и выгнулся, демоническое обличье мертвого повара полезло через пролом, выбираясь наружу отвратительной бесформенной тушей. Показалось второе щупальце, разомкнулся зловонный провал пасти.

Но я не отступил. Я знал слабое место этой твари и намеревался дать бой.

Серебро! Я поднял с пола серебряную вилку, массивную, резную, старинной работы, и до боли стиснул ее в кулаке. Демон боялся серебра, а я всегда неплохо ладил с чужими страхами.

В этот момент из прихожей показался лепрекон. Высунув от натуги язык, он втащил в дверь чемодан с передатчиком Александра Дьяка, расстегнул ремни и хрустнул пальцами, намереваясь запустить передачу.

– Не смей! – рявкнул я, не зная, как далеко достают электромагнитные волны. Во мне еще теплилась надежда убить одним выстрелом двух зайцев.

Я отвлекся лишь на миг, но немедленно за свою оплошность поплатился. Одно из щупалец скользнуло в коридор, оплелось вокруг моей лодыжки и потащило в гостиную, прямиком в объятия демона. Резкий рывок не оставил шансов устоять на ногах, я рухнул навзничь, но сразу перевернулся на живот и вцепился свободной рукой в дверной косяк.

Пустое! Хватка потусторонней твари оказалась слишком сильна.

Пальцы начали соскальзывать, тогда я опустился, изогнулся и со всего маху всадил вилку в охватившую ногу щупальце. Серебряные зубцы глубоко вонзились в осклизлую плоть, новый рывок едва не стянул с меня сапог, но боль вынудила демона отдернуть конечность и беспорядочно забить ею по стенам в попытке освободиться от ненавистного металла.

Пользуясь моментом, я поднялся с колен и заполонил весь свой разум мыслями о расплавленном серебре, что очищающим валом польется сейчас в подвал. Талант будто острое копье швырнул этот образ в демоническое создание, и восставший из мертвых повар на несколько секунд замер, ввергнутый в шок ужаснувшей его картиной.

Замешательство не продлилось долго, вскоре разбухшая туша вновь рванулась из подвала, да так, что сотрясся весь дом, но к этому времени с улицы на выручку мне вернулась Елизавета-Мария. Пробираясь по обломкам с растрепанными рыжими кудрями и саблей, она удивительно походила на легендарных северных валькирий, и я дал отмашку лепрекону с некоторой даже долей иррационального сожаления:

– Запускай!

Девушка перерубила метнувшийся к ней отросток; коротышка передвинул рубильник, и я рванул прочь, спеша укрыться в коридоре. Демоническое воплощение повара запульсировало призрачным огнем в такт передаваемым в эфир сигналам Морзе, и сигналы эти болью отозвались у меня в голове:

Короткий-длинный-длинный-короткий…

Электромагнитные импульсы рвали разбухшее тело выходца из преисподней, размывали его, лишали реальности. Оно сотрясалось все сильнее и сильнее, сначала стало полупрозрачным, а потом вдруг исчезло в ослепительном всполохе света. Призрачные голоса взвыли в моей голове ужасающим хором, на миг я просто ослеп из-за разлившегося кругом сияния, а когда очнулся, то почему-то оказался стоящим на коленях в дверях гостиной.