Искушение искушенных - Жюльетта Бенцони

– По правде говоря, нет… Быть может, нам лучше уехать вдвоем в мою провинцию Пуату?

– Это слишком далеко. Кажется, у меня появилась идея получше.

– Какая же?

– Нормандия! Не забывайте, что это провинция моего мужа. Мы отправимся туда и поднимем там восстание. Сторонников у Мазарини немного, а Нормандия богата и сильна. Опираясь на нее, мы сможем бросить вызов кардиналу и возобновить войну!

На лице Франсуа отразилось сомнение.

– Вы уверены, что сумеете поднять целую провинцию?

– Конечно! Разве вы не знаете, что герцог де Лонгвиль заключен в Венсенский замок? Я буду действовать от его имени!

– Вот это-то и будет ошибкой. Вряд ли нормандцы возьмутся за оружие, чтобы вызволить его оттуда.

На это не слишком лестное для своего супруга замечание герцогиня надменно ответила:

– В таком случае они сделают это ради меня. Все, кто любит меня, последуют за мной! Так вы едете или не едете?

Вместо ответа Франсуа поцеловал ее. Он любил эту женщину так сильно, как никого прежде, и в эту минуту она казалась ему еще красивее, чем всегда, ибо лицо ее светилось страстью, воспламенявшей его сердце.

– Разумеется, я еду! – воскликнул он. – Вы же знаете, Анна, за вами я последую даже в ад. Но нужно действовать быстро. Агенты Мазарини очень скоро обнаружат наше временное убежище. Прикажите закладывать карету.

– Не сейчас. Ворота закрыты, и никто их для нас не откроет. Полагаю, что в данный момент мы здесь в полной безопасности. Министр дважды подумает, прежде чем попытается захватить дом иностранной принцессы. Мы отправимся в путь завтра вечером, с наступлением темноты, когда ворота еще будут открыты. А пока…

Анна не договорила, но взгляд ее досказал остальное. Им предстояли долгие часы любви – быть может, последние. Они были молоды и пылки. Маленький уединенный дом превратился на эту ночь в обитель страсти.

Однако и в это убежище к мадам де Лонгвиль и принцу де Марийаку стекались сторонники. На следующий вечер несколько карет без гербов выехали из городских ворот по направлению к Понтуазу. В них сидели женщины в масках и мужчины, переодетые в женское платье. Закутанный в широкий плащ Франсуа занял место кучера на облучке кареты, предназначенной для герцогини. Все решили, что можно будет навести лоск и позаботиться о более элегантных нарядах, когда Париж останется далеко позади.

Едва стены столицы растворились во мраке, Анна-Женевьева откинула кожаную занавеску и высунула в окошко свою белокурую голову.

– Мы перехитрили их! – крикнула она навстречу ветру. – И мы вернемся во главе целой армии! Мазарини отдаст мне братьев и супруга!

Затем, поскольку январский мороз пробирал до самых костей, она вновь задернула занавеску, закуталась в свое меховое манто и, положив голову на плечо Луизы де Верпильер, заснула таким безмятежным сном, словно находилась в собственной постели.

Мадам де Лонгвиль уверяла, что нормандские города распахнут ворота при одном известии о ее скором появлении. Но, когда после изнурительной ночи, проведенной в пути, она оказалась перед воротами Руана, ее ожидало первое разочарование. Она думала, что губернатор торжественно вручит ей ключи от города, ведь ему было послано специальное уведомление через виконта де Сент-Ибара, который выехал вперед на разведку. Однако губернатора уже успели сменить, а Анна-Женевьева об этом не знала. Мазарини разгадал ее намерение укрыться в Нормандии и принял необходимые меры. Поэтому мадам де Лонгвиль встретил маркиз де Беврон, ее заклятый враг. Увидев его в полном боевом облачении, она поняла, что дело проиграно.

Действительно, маркиз сначала низко поклонился ей, словно желая подчеркнуть свое уважение к столь знатной даме, но затем спокойно объявил:

– Госпожа герцогиня, вы не можете появиться в этом городе, ибо ваше присутствие вызвало бы самые дурные толки. Нормандия никогда не поднимет оружия против короля, и я буду вам чрезвычайно признателен, если вы немедленно покинете Руан.

– Сударь! – вскричал смертельно побледневший Марсийак. – Вы, кажется, забыли, что герцогиня находится у себя и ее муж герцог де Лонгвиль…

– Заточен в Венсенский замок! Сейчас я замещаю его, принц, и исполню свой долг до конца.

Спорить было бесполезно. Не удостоив нового губернатора даже кивком, раздосадованная Анна-Женевьева уселась в карету.

– Мы едем в Гавр! – крикнула она кучеру.

К несчастью, ворота Гавра также были заперты, и никто не соизволил открыть их. Между тем быстро темнело; пришлось остановиться на ночлег прямо в поле, устроив из карет походные спальни. В тот вечер любовники не обменялись и десятью словами. Лоб Франсуа прорезали глубокие морщины, и Анна-Женевьева, протянув ему руку для поцелуя, сказала только:

– Завтра нам повезет больше.

Однако на следующий день все повторилось. Пон-де-л'Арш и Лувьер не приняли мятежную герцогиню, а ведь она думала, что стоит ей только показаться, как вся провинция окажется у ее ног.

– Больше так метаться невозможно, – заявил Марсийак после пятидневных странствий. – Нам нужно принять решение. Полагаю, что здесь мы лишь теряем время, а между тем в другом месте могли бы достичь большего. Отправимся ко мне в Пуату! Только там мы преуспеем.

– Я так не считаю. У нас есть еще один шанс: город Дьеп, который принадлежит мне и не отречется от меня. Поедем туда, и я вам обещаю…

– Уверяю вас, Анна, вы заблуждаетесь! Даже если Дьеп сохранил вам верность, ваш первоначальный план все равно не удался. Доверьтесь мне! Лишь Пуату…

– С чего вы взяли, что ваша провинция поддержит вас больше, чем моя – меня? – раздраженно ответила она. – Я убеждена, что Нормандия опомнится и вернется ко мне!

– У нас остался всего один шанс, а времени терять нельзя. Кроме того, здоровье моего отца сильно пошатнулось. Я в любом случае должен отправиться к нему… и как раз собирался сказать вам об этом.

Анна-Женевьева с невыразимой печалью посмотрела на своего любовника, и в глазах ее блеснули слезы.

– Вы хотите бросить меня?..

– Никоим образом, и вы это прекрасно знаете. Прошу вас, поедемте в Пуату!

– Нет, это невозможно. Я хочу остаться у себя.

– Тогда вы останетесь одна. Я обязан ехать туда, куда меня призывает долг. Надеюсь, что вы еще раз все хорошенько обдумаете и примете разумное решение сопровождать меня.

– Не рассчитывайте на это!

В разговоре наступила пауза. На какое-то мгновение каждому из них захотелось переломить свою гордость и согласиться с предложением другого. Невозможно было расстаться вот так, почти в ссоре: ведь сердца их по-прежнему пылали страстью. Франсуа сделал шаг навстречу возлюбленной, протянул руку, чтобы привлечь ее к себе, но герцогиня уже повернулась, собираясь уйти.

– Надеюсь, ваше путешествие окажется удачным! – бросила она на прощанье.