Похоронный марш марионеток - Фрэнк Де Фелитта

В соседних колонках были указаны профессии жертв и способы убийства.

— «Человек, который слишком много знал», — продолжал читать Сантомассимо, — «Тридцать девять ступеней», «Секретный агент»…[168]

Все затаили дыхание и неотрывно следили за пальцем Сантомассимо.

— …«Саботаж», «Молодой и невиновный»…

— Постой, Фред, — прервал его Бронте.

— Что?

— Вернись к «Саботажу».

Профессия жертвы: Детектив.

Способ убийства: Бомба.

Сантомассимо облизал пересохшие губы и отошел от схемы. Комната закружилась у него перед глазами, теряя очертания, — так расплываются перед глазами строчки телеграммы, когда читаешь о смерти близкого человека. Он мгновенно вспотел, его сердце бешено заколотилось. Сантомассимо резко повернулся и впился взглядом в лежавший на краю стола коричневый бумажный пакет.

Все недоуменно переглядывались, смотря то на схему, то на застывшее лицо Сантомассимо. Капитан Эмери не выдержал и зло рявкнул:

— Что, черт возьми, здесь происходит?

— Мальчишка просил передать до полудня, — как-то неопределенно заметил Роллинс.

Сантомассимо бросил взгляд на часы. Было 11.59. Он молниеносно схватил пакет.

— Лу, открой окно! — заорал он.

Бронте опешил.

— Открой это чертово окно!

Бронте рванулся к окну и распахнул его настежь. Сантомассимо с расширившимися от ужаса глазами ринулся за ним следом, крича:

— Есть кто-нибудь внизу?

— Никого!

Сантомассимо со всего размаху швырнул пакет, тот полетел к стоянке машин, а он бросился прочь от окна, увлекая за собой Бронте. Они видели, как пакет, медленно вращаясь в воздухе, упал, подпрыгнул и вновь ударился об асфальт, замерев между двумя пустыми патрульными машинами.

Роллинс не мог сдержать любопытства и медленно направился к окну. Остальные потянулись за ним. Они высунулись наружу. Потерявший форму и лопнувший пакет спокойно лежал на стоянке. Эмери покачал головой.

— Кажется, Фред, у тебя крыша поехала, — тихо сказал он.

За его спиной раздался тихий щелчок. Все обернулись. Большая красная стрелка часов дернулась и перескочила одно деление. Наступил полдень.

Сантомассимо повернул голову и посмотрел на пакет.

Взвилась шаровая молния, за ней взлетели патрульные машины и с металлическим скрежетом ударились в кирпичную стену здания полицейского участка. Куски асфальта, обивки сидений и горячая грязь каскадом полетели в разные стороны, подброшенные ударной волной.

Кабинет словно обдало мощным порывом горячего ветра, который смел со столов лампы дневного света, телефоны, бумаги и кофейные кружки.

На первом этаже из окон и дверей повылетали стекла. Сантомассимо услышал крик дежурного. В асфальте на том самом месте, где лежал пакет, образовалась широкая яма с рваными краями. Сантомассимо и Бронте отбросило к противоположной стене. С капитана Эмери сорвало очки и расцарапало стеклом лицо. Чтобы не упасть, он ухватился за вешалку.

Роллинс ударился о боковую стену, сверху на него посыпалась штукатурка. Под ноги ему упала лампа, разлетевшись дождем осколков. В клубах дыма и пыли Роллинс увидел детектива Хейбера, который, сбросив упавший ему на спину ящик стола, с почерневшим от копоти лицом, в разорванных на коленях брюках, на четвереньках пятился от окна.

По полу со стонами ползали детективы и полицейские, ничего не соображавшие от шока; их руки инстинктивно продолжали сжимать то, что держали до взрыва: телефонные трубки, пистолеты, блокноты… Один из полицейских выполз в коридор, поднялся, ощупывая себя в поисках возможных ранений, и внезапно упал, потеряв сознание.

— Что это за чертов ублюдок, Фред! — прошипел Эмери в бессильной ярости.

Сантомассимо закрывал рот платком. Едкий, маслянистый дым от полыхавшей патрульной машины проникал в здание. С улицы доносились крики, топот множества ног и вой пожарных сирен, который становился все громче, приближаясь со стороны бульвара Санта-Моника.

В комнату вбежали врачи. Сантомассимо отмахнулся от них, предоставляя им возможность позаботиться о тех, кто пострадал более серьезно.

По кабинету летали, как конфетти, почерневшие обрывки таблицы фильмов Хичкока, и на отдельных ее фрагментах можно было прочитать:

«Психоз». Бомба. Продавец. Склад. Особняк на Пятой авеню. Пустынное поле. Статуя Свободы. «Птицы». «Веревка». Пистолет.

Все смешалось — названия фильмов, места преступлений, профессии жертв, способы убийства. Кружились, падая на пол, обрывки:

«Саботаж». «Диверсант». Лондон. «Маунт-Рашмор». Нью-Йорк.

Кей была в Нью-Йорке.

Сантомассимо натыкался на обезумевших от боли и ужаса людей, сидевших на полу, ползавших, лежавших поджав ноги. Некоторые поднимали головы и смотрели на него, словно ища ответа. Но ему нечего было им сказать. Наконец он выбрался в коридор, судорожно хватая ртом воздух.

Это был второй раз, когда убийца потерпел фиаско. Что будет дальше? Что еще придумает этот ублюдок?

Кашляя, в коридор вывалился Бронте. Покрасневшими, слезившимися глазами он уставился на Сантомассимо.

— Что скажешь, старина? Все ценные части твоего тела на месте?

Сантомассимо в упор смотрел на него невидящим взглядом.

— Что это с тобой, Фред? — спросил Бронте.

— Не знаю, — хрипло ответил Сантомассимо, откашлялся и сплюнул. Потом произнес: — Она в Нью-Йорке.

Бронте прищурился:

— Я знаю. Ну и что?

— Там были сняты «Незнакомцы в поезде». И «Диверсант». И есть еще пара мест, которые они должны посетить.

Бронте молчал, ожидая, что лейтенант скажет дальше, но Сантомассимо словно окаменел.

— Все так. Но к чему ты клонишь? — не выдержал он.

— Они собираются побывать в особняке на Пятой авеню. И… да… в полицейском участке на Кэнел-стрит.

Бронте расплылся в улыбке:

— Хотел бы я посмотреть, как он сможет развернуться в участке на Кэнел-стрит.

— А еще они намерены посетить Статую Свободы…

— Ну и что, Фред? Место действия для него не главное. Он скинул Сафрана с колокольни церкви Святого Амоса, а не с лондонского собора. Девчонку он укокошил в роскошном отеле, а не в грязном мотеле на окраине Фресно,[169]как того требует оригинал.