Ад ближе, чем думают - Александр Домовец

Я подошёл к нему и взял за плечи.

– Это были глюки, – внушительно сказал я. Безумие, мелькнувшее в глазах Вадима, испугало. – Просто глюки, и всё. Хорошо ещё, что ты не выстрелил.

– Володя, этот ствол со мной где только не был, и ни разу не дал осечки… Какие, на хрен, глюки? Сразу у двоих?

– Твоя версия? На вот, глотни кофе…

Вадим одним глотком опорожнил чашку и швырнул на диван.

– Версий нет, – угрюмо сказал он, оглядываясь. – Но только утратили мы с тобой бдительность, полковник. А Эйвбери, чую, не успокоится, пока нас не доконает.

Я осторожно подошёл к часам. Они, как ни в чём не бывало, тихонько отсчитывали время. Обломки стекла обрамляли самый что ни на есть обычный циферблат. Мне в голову неожиданно пришла странная мысль.

– Слушай, а вдруг это засветился тот самый неизвестный враг-колдун? – спросил я Вадима.

– Тогда уж врагиня-колдунья, – буркнул тот. – А с какого перепугу она решила нам показаться? Познакомиться захотела? Или пущего страху нагнать? Так мы и без того двое суток в страхе живём по самое некуда…

Я пожал плечами:

– Ну, увидели-то мы её случайно. В порядке бреда можно предположить, что она просто устроилась в часах, чтобы присмотреть за нами. Опять же, подслушать, о чём говорим. Ты посмотри, как отлично замаскировалась. Часы стоят в углу, угол дальний, освещён плохо. Она, может, здесь уже давно торчала. Если бы не пробило время, мы бы в ту сторону и не взглянули…

– А вот это, пожалуй, версия, – отреагировал Вадим, помедлив. – В порядке бреда, само собой. Но что здесь не бред?

– Ну да. А главный бред в том, что мы ещё живы.

– Сильна тварь, даже пистолет заговорила… Слушай, а почему она не кинулась? Сейчас уже двумя врагами было бы меньше.

А действительно, почему? Логика действий неизвестного врага была абсолютно непонятна. Два эпизода – нападение реконструкторов-биокукол и атака людей-монстров – были явными покушениями на комиссию. Чудом отбились. Действия мертвецов и лже-Вильямса, натравленных врагом, имели целью Энтони и к нам отношение имели разве что косвенное. Сейчас тварь, сидевшая в часах, и вовсе ретировалась, не проявив ни малейшего интереса к господам полковникам. Как всё это соотносится? Значит ли её поведение, что отныне опасность грозит лишь юному поэту? А если так, что изменилось за считанные часы? «Ты же умный, придумай что-нибудь», – предложил я Вадиму.

Вадим сообщил, что сам ни черта не понимает. Действительно, ситуация в высшей степени странная. Однако из этой ситуации, как ни крути, следует повышенная угроза для Энтони. Чем-то парень особо опасен для врага – не контактом ли с ночным старцем? Так или иначе, было бы неплохо подняться на второй этаж и тихонько пройтись вдоль дверей, за которыми спят наши друзья. Само собой, особое внимание надо уделить номеру Энтони: прислушаться и вообще…

На втором этаже всё было спокойно. Царила тишина… в другой раз я бы сказал – мёртвая, но сейчас воздержался. Тишина – и всё.

Дойдя до номера Энтони, Вадим слегка потрогал дверную ручку, и даже в слабом свете дежурного ночника я заметил, что он нахмурился. Дверь была не заперта. Осторожно, по миллиметру, приоткрыв её, Вадим заглянул внутрь – и вбежал в комнату. Я нырнул в тёплый полумрак номера следом за ним.

Энтони в ночной рубашке, взъерошенный, с невидящим взглядом широко раскрытых глаз сидел на разобранной постели. При этом он раскачивался из стороны в сторону и что-то негромко бормотал. Подойдя к нему, Вадим положил руку на плечо.

– Что с тобой, сынок? – спросил он с тревогой.

Энтони вздрогнул. Издав невнятное восклицание, он подскочил на кровати и непонимающе уставился на Вадима. Однако через пару секунд его взгляд сделался осмысленным. Он даже слегка улыбнулся:

– Это вы, мистер Телепин… А что, уже моя очередь дежурить? Со мной всё в порядке. Я просто ещё не до конца проснулся.

– Кошмар увидел, что ли? – спросил я.

Энтони потёр лицо, встряхнулся и спокойно, даже буднично сказал:

– Да нет, всё нормально. Мистер Буранов оказался прав. Мне приснился мой старец. Он не возражает, чтобы вы присоединились к походу в гробницу.

Энтони Сканлейн

Рассказывая новым друзьям о ночных встречах со старцем, я говорил, в общем, как есть. Однако не всё.

Да, просьба приехать в Эйвбери и встретиться с академиком Барретом. Да, приглашение спуститься в Вест-Кеннет. Да, согласие на то, чтобы к нам с Барретом присоединились члены комиссии… Но о другом, не менее важном, я умолчал. Не потому, что не доверяю российским офицерам или соотечественнице-историку. Они мне все нравятся, особенно высокий широкоплечий человек с непривычной для британского языка фамилией Телепин. Просто не знаю, как объяснить (и надо ли объяснять?) новое ощущение, с которым живу последние недели. С того момента, когда впервые приснился удивительный старец.

Со мной что-то происходит. Зеркало говорит, что я тот же Энтони Сканлейн, студент колледжа святого Павла, восемнадцати лет от роду. А душа и ум день ото дня меняются. Сегодня я не такой, каким был вчера, а завтра стану иным, чем сегодня. Я стал замечать, сколько зла и несправедливости существует вокруг, и от этого страдаю. Ещё недавно ничего подобного со мной не было. Откуда пришло это ощущение? Откуда появилась новая способность чувствовать людей и предугадывать их слова и поступки? Почему кажется, что за считанные дни я несказанно повзрослел? Мало-помалу меня наполняет какая-то неведомая внутренняя сила, и я начинаю смотреть на мир новыми глазами.

Господи, что со мной творится?..

Но вот странность! Внутренние изменения – загадочные, неожиданные, волнующие – меня вовсе не пугают. Я воспринимаю их, как должное. А порой приходит необъяснимая мысль, что все эти метаморфозы – лишь пролог, предвестник некоего крутого поворота в моей жизни… Что-то должно произойти. Какое-то огромное событие. Очень важное.

Важное не только для меня.

Так, по крайней мере, я понял своего старца. Но вот об этом друзьям не обмолвился…

– Идите отдыхать, джентльмены, – сказал я, посмотрев на часы. – Я всё равно уже не засну. А минут через сорок разбужу мистера Баррета.

Офицеры переглянулись.

– Пожалуй, нет. Если уж не хочешь спать, составь нам компанию до подъёма Баррета, – решительно произнёс Вадим. – А мы тебе кое-что расскажем…

Джеральд Вильямс

Звонок Буранова поднял в шесть утра, а в шесть двадцать, наскоро приведя себя в порядок и перехватив кусок пудинга, я выскочил из дома. Холостая жизнь имеет по крайней мере то преимущество, что не надо никому объяснять, куда и зачем убегаешь ни свет ни заря. Во всём прочем одиночество дело тоскливое.

До «Красного Льва» всего минут десять быстрого шага, поэтому выгонять свою престарелую малолитражку я не стал: прогревать дольше. Утро стояло холодное, на домах висели клочья тумана, и улица была пуста. Казалось, деревня ещё не пришла в себя от вчерашнего ужаса, люди забились в норы и силились понять, что же с ними произошло накануне. Мне и самому было паршиво: одолевали мрачные мысли. Хотелось позвонить в графство, выпросить у начальства внеочередной отпуск и рвануть из Эйвбери, куда глаза глядят. Впервые в жизни я боялся родного места. Я не знал, чего ждать ещё. А ранний звонок Буранова с просьбой срочно прийти в гостиницу означал только одно: вновь что-то произошло… Да ещё новости, которые услышал по радиофону, пока собирался…