Волшебный дневник - Сесилия Ахерн

— ОН УМЕР! — крикнула я. — И все говорили, что я потеряла отца. Он тоже лгал мне. И ты лгала мне. Не могу поверить!

Я села на кровати, и у меня опять закружилась голова.

— Твоя мама считала, что Лори умер. Тамара, тебе тогда был всего годик. И у нее появился шанс начать новую жизнь. Джордж любил ее. Он любил тебя. Твоя мама решила начать все заново. У нее не было желания причинять тебе боль.

— Значит, все в порядке? — спросила я маму, хотя защищала ее сестра Игнатиус.

— Нет, нет, конечно же нет. И все же она заслуживала счастья. Когда Лори умер, твоя мама совсем растерялась, — продолжала сестра Игнатиус.

— Но он не умер, — возразила я на повышенных тонах. — Он живет в бунгало и каждый чертов день ест сэндвичи и яблочный пирог. Розалин знала, что он выжил.

При этих словах мама, наверное, упала бы, не поддержи ее сестра Игнатиус, и по ее лицу было видно, какое она переживает горе. Тут я замерла, понимая, что лгали не только мне. Только что мама узнала, что человек, которого она любила, не умер. В какую же ужасную игру они все тут играли?

— Мамочка, прости, — тихонько проговорила я.

— Ах, дорогая, — всхлипнула она, — наверно, я заслужила все это тем, как поступила с тобой.

— Нет. Нет, ты не заслужила. Это он не заслуживал тебя. Каким нужно быть идиотом, чтобы объявить себя мертвым?

— Думаю, он пытался защитить ее, — заявила сестра Игнатиус. — Он пытался дать вам обеим лучшую жизнь, какую сам не мог дать ни твоей маме, ни тебе.

— Артур сказал, что его ужасно покалечило. — Мама вопросительно посмотрела на меня: — Как… как он выглядит? Он был добр к тебе?

— Артур? — Я насторожилась. — Артур Килсани? Он — брат Лори? Мама кивнула и опять залилась слезами.

— С вами со всеми не соскучишься, — произнесла я, однако куда менее сердито. У меня просто не осталось сил.

— Он не хотел лгать, — сказала она, тоже как будто обессиленная. — Теперь понятно, почему он был против. Он говорил, что хочет быть твоим дядей, но никогда не говорил, будто он мой брат. А потом ты сама сделала неправильный вывод, и он смирился…

Мама махнула рукой, осознавая нелепость своих слов. В это время пришел Уэсли.

— Полицейские уже в пути. Ты как? — Он поглядел на меня. — Он был груб с тобой?

— Нет-нет, ничего подобного. — Я потерла глаза. — Он спас меня от Розалин.

— А я думал, что он…

— Нет, — сказала я и для пущей убедительности замотала головой.

— Я запер его в спальне, — виновато произнес Уэсли, вынимая из кармана ключ. — Мне показалось, что он хотел напасть на тебя.

— О нет.

Мой гнев улетучился. Мне стало жалко Лори. Ведь он пытался защитить меня. И он вручил мне подарок. Значит, он помнил о моем дне рождения. О моем восемнадцатом дне рождения. Конечно же помнил. И как я отблагодарила его? Заперла на ключ.

— Где Артур? — спросила сестра Игнатиус.

— Пошел в бунгало за Розалин.

И тут я вспомнила. Дневник.

— Нет!

Я напрягла все силы, стараясь встать.

— Дорогая, тебе нельзя, — сказала мама, пытаясь уложить меня обратно. Но я не поддалась.

— Его надо выпустить. — Я запаниковала. — Что я тут делаю столько времени? Уэсли, быстрее, вызывай пожарных.

— Зачем?

— Дорогая, успокойся, — встревоженно произнесла мама. — Лежи и…

— Да нет же. Послушайте. Уэсли, в дневнике все есть. Надо что-то делать. Вызывай пожарных.

— Тамара, это всего лишь книга, всего лишь… — Но до сих пор абсолютно все сбывалось, — отозвалась я. Уэсли кивнул.

— О чем вы говорите? — подходя к окну, неожиданно спросила мама.

Вдалеке, над деревьями, в небо поднимались клубы дыма.

— Розалин, — с такой злобой произнесла сестра Игнатиус, что я похолодела. — Вызывай пожарных, — приказала она Уэсли.

— Дай мне ключ! — крикнула я, забирая ключ у Уэсли и выбегая из комнаты. — Я должна спасти его. Еще раз я его не потеряю.

Мне было слышно, как они кричали, но я не остановилась. Я не слушала их криков. Я мчалась между деревьями на запах горелого дерева, мчалась прямо к бунгало. Совсем недавно я потеряла отца, который вырастил меня, и не собиралась терять своего другого отца.

Когда я прибежала к бунгало, там уже стояла полицейская машина. Розалин, насколько мне было видно, стояла вместе со своей матерью на заросшем травой месте. С ней разговаривал довольно нетерпеливый полицейский, который снова и снова спрашивал, не остался ли кто внутри. Закрывая лицо руками, Розалин громко рыдала и время от времени оглядывалась на дом, словно не могла решить, что сказать. Артур тоже был там, он орал на Розалин, тряс ее за плечи и требовал ответа.

— Он в мастерской! — не выдержав, пронзительно взвизгнула Розалин.

— Его там нет, я смотрел! — крикнул Артур.

— Он должен быть там! — визжала Розалин. — Он должен быть там. Он всегда запирает спальню, когда идет туда.

— Кто? — неутомимо допытывался полицейский. — Кто еще есть в доме?

— Его там нет, — хрипло отозвался Артур. — Господи, что ты сделала, женщина?

— Боже мой, — громко повторяла Розалин, а ее мать тихонько плакала, стоя рядом с ней.

Вдалеке послышался вой сирен.

Не обращая ни на кого внимания, я незаметно промчалась по боковой тропинке в сторону задней двери бунгало. Повсюду был дым, он заполнил весь коридор, такой черный и густой, что вскоре я наглоталась его и он стал меня душить. Пришлось опуститься на колени, меня стало тошнить, я не могла дышать, у меня ужасно болели глаза, и я терла и терла, делая себе только хуже. Тогда я обернула лицо кардиганом. Но сначала намочила кардиган снаружи в холодной воде, прежде чем закрыть им рот и нос. Зажмурив один глаз, я стала продвигаться параллельно стене. Линолеум на полу стремительно нагревался, и мои шлепанцы стали к нему прилипать. Пришлось держаться поближе к стенам, где была уложена плитка, и в конце концов я все же добралась до нужной спальни. Тут я неосторожно положила ладонь на металлическую ручку и, естественно, обожглась, так что отпустила ее и вся съежилась, маша рукой, кашляя, стараясь не тереть глаза, борясь с тошнотой и ожогом. Открытая дверь в конце коридора пропускала воздух, и помещение немного проветривалось, поэтому я знала, что мое положение не смертельно опасно. В любую минуту я могла воспользоваться этой дверью.

Потом я вставила ключ в замочную скважину, молясь, чтобы она не расплавилась, и повернула его. Отступив на шаг, я ногой распахнула дверь. В комнату ворвался дым, и пришлось дверь захлопнуть. От жары на фотографиях загибались края. Огня видно не было, но мне хватало и дыма, густого черного дыма, заполнявшего мои легкие. Я попыталась крикнуть, но это оказалось напрасной затеей из-за кашля, и мне оставалось лишь надеяться, что Лори слышит меня и знает, кто я.