Ключ Времен - Олег Яновский

— Зато каждый получил именно ту награду, какую хотел.

— Награду? — повернул он голову к Ледяной Богине. — Откуда такая щедрость, Мара?

— А тебе нравится этот мир, ведун?

— В общем, да, — пожал плечами Олег.

— Ты знаешь, нам он нравится тоже. Когда боги узнали, что один из смертных вот-вот разрушит его, мы решили вмешаться. А кому еще укорачивать смертных, как не мне, повелительнице их бытия и небытия? Именно поэтому весь последний месяц я помогала тебе и мешала твоим врагам.

— Разве боги не могли сами истребить колдуна?

— Я хотела разрушить все, что привело к опасности в нашем и Запретном мире. Сделать так, чтобы этого не повторилось снова. А в мир Ключа Времен богам вход закрыт. Ты отлично справился со своим заданием, ведун… — Женщина протянула ему руку ладонью вверх.

Середин, поняв, что настала пора расставаться с подарками, снял ставший неожиданно свободным браслет, вернул хозяйке, потянул с пальца кольцо.

— Подожди, — сжала кулак Мара. — Ты еще не вернул долг моим косцам. Когда расплатишься с ними душами, кольцо исчезнет само. — Она вздохнула. — Я бы спросила, какую награду хочешь ты, но смертные все время просят одно и то же. Причем именно то, чего я сделать не в силах. Но я не стану отнимать у тебя возможности меня видеть. Тогда, если получится, ты сможешь назвать свое желание потом. До встречи, ведун — Она легким движением поправила волосы и — исчезла.

Одинокий крест в чистом поле,

Ворон на кресте, словно на престоле.

Правит ворон царством и безмолвны слуги,

Под землей сокрытые воины уснули.

Но взметнется птица, закричит надрывно,

Чтоб проснулись тени, временем забытые.

И на землю выйдут призраков полки

И из ножен вынут грозные клинки.

Чтобы испугалось, затаилось зло,

В норы свои черные, в бездну уползло.

Обойдут дозором призраков полки

Землю всю святую матушки-Руси.

И вернутся в мягкую мирную постель,

В ту, что земля-матушка приготовит всем.

До поры до времени воины уснут.

Ждать, пока людские их стоны призовут.

— Что ты говоришь, ведун? — удивленно спросил мальчик.

— Не обращай внимания, княже. Это просто стихи.

— Заговор?

— Может, и заговор, — не стал спорить Середин. — Заговор, чтобы отсюда больше никаких бед на Русь не пришло.

Пыльная дорога, на которой они сейчас стояли, упиралась в высокую арку в виде двух огромных змей и обрывалась за ней. Олег очень хорошо помнил, как при первом взгляде на это сооружение его передернуло от отвращения. На горах Аспида лежала печать проклятия, и ведун чувствовал это каждой клеточкой тела.

— Ладно, дорога долгая, — потянул повод Олег, поворачивая гнедую мордой к темнеющему впереди лесу, и пнул ее пятками: — Н-но пошла!

Застоявшаяся кобылка с места перешла в рысь, натянув поводья заводных коней. За тремя путниками шел целый табун, и Олег хорошо понимал, что еще намучается за время пути с этой лошадиной толпой. Единственный выход — гнать как можно быстрее, чтобы дойти до Изборска не за пять-шесть, а дня за три.

Больше всего Олегу не хотелось делать остановку в болотах вокруг Мертвого озера, а потому он гнал отдохнувших в колдовской конюшне скакунов широкой рысью, решив в первый день обойтись даже без дневки. Княжич ему не перечил, укутанная в оставшийся от воеводы меховой плащ нянька — тем более.

Незадолго до темноты путники оказались у развилки. Середин повернул направо, миновал еще с полверсты и, заметив полузаросшую просеку, двинулся на нее. Вскоре узкая тропа, по которой редко кто ходил, привела их к прогалине у ручья. Олег, поглядев на деревья с густыми кронами, едва пропускавшими солнечный свет, слегка поежился, но спешился. Мальчик тоже спустился с седла, деловито дернул пряжку подпруги, потрогал толстые шершавые стволы высоких деревьев, густую траву, подступавшую вплотную к ручью.

— Зачем мы ушли так далеко с дороги? — шепотом спросил княжич.

— Чтобы на глаза никому не попасться. — Середин начал расседлывать гнедую. — Мало нас, ставить на дежурство некого. Как бы спящими кто не застал. Я сейчас, гостинцев берегине оставлю, коней на просеке привяжу. Авось упредят, коли незнакомцы появятся.

— Я могу посторожить!

— Завтра переход опять длинный будет, княже. По полночи спать — с коней падать начнем. Помоги лучше табун напоить, да укладываться станем. Только без костра. Огонь в сумерках издалека видать.

Они перекусили соленой курятиной, закусывая ее курагой и черносливом, выпили немного хмельного меда. Любава поднялась, низко поклонилась:

— Спасибо за хлеб, за соль, ведун, — и ушла на другой край поляны, скромница. Андрей, настороженно вглядывающийся в окружающие заросли, моргнул. Раз-другой… И уронил голову на потник.

Лес погрузился в сон. Серебряное покрывало лунного света заботливо укрывало его, прогоняя ночной мрак прочь.

«Лучше бы тучи гуляли, — недовольно подумал Олег. — Этак нас и с тракта разглядеть недолго».

Однако изменить погоды он не мог — а потому просто откинулся на спину, положив саблю возле руки, прикрылся полой шкуры и сомкнул глаза.

Ему приснилась Мара. Прекрасная Ледяная Богиня в легком домашнем халатике стояла на кухне у газовой плиты и жарила блины. Желтая узорчатая стопка росла на тарелке со стремительностью, возможной только в сновидениях. Наконец из холодильника была извлечена хрустальная ваза с малиновым вареньем, банка сметаны.

— Ну что, нравится? — с усмешкой поинтересовалась женщина.

— Еще как! — кивнул Середин, не в силах оторвать глаз от выреза халатика.

— Ты не туда смотришь. — Богиня взяла его под подбородок, подняла лицо, заставив утонуть взглядом в своих бездонных глазах. — Так что, будешь переезжать ко мне?

Она качнулась вперед, и их губы слились в горячем страстном поцелуе…

Олег дрогнул, вырываясь из пут сна, и услышал совсем рядом тяжелые шаги. Он приоткрыл глаз, положил руку на рукоять сабли — и в тот же миг на нее опустился тяжелый яловый сапог:

— Ты чего удумал, раб? — Второй ногой неведомый противник ударил его в бок, под ребра. Ведун со стоном откатился, кратко окинув поляну взглядом: несколько татей в епанчах, однорядках и опашнях. Все бездоспешные — значит, тати. Человек десять. Княжич бился в руках одного, зажимающего ему рот, на другом конце поляны еще трое уже сдирали с Любавы одежду. — Вставай, тряпье скидывай. Негоже невольнику в кожах да сапогах разгуливать.

— Только не бейте больше… — Олег приподнялся на четвереньки, замер, покачиваясь. Разумеется, тать не удержался от соблазна и со всего размаха ударил его в живот. Ведун упал, схватившись за живот обеими руками и торопливо просунул руку в выглядывающую из кармана петлю кистеня.