Запах ночного неба - Энни Вилкс

сжала плотнее губы. Даор с теплом отметил, что девочку снова не порадовало унижение Юории. Он готов был держать пари: не бойся Алана его так, то потребовала бы у Юории — и у любого другого — не падать ниц. Сама идея унижения кого-то была ей чужда.

Алана хотела, чтобы Юорию судили.

Конечно, девочка еще не знала, что Юория убила ее приемную мать.

— Поняла, — глухо подтвердила Юория.

— Теперь прочь.

Юория, не смея больше вымолвить ни слова, исчезла. Стоило Олеару приобнять ее, сгорбившуюся от злости, за плечи и отвести в сторону, Алана уязвленно сказала:

— Это было не нужно.

— Нужно, — усмехнулся Даор, предлагая девочке руку, на которую неожиданно быстро и невесомо легла ее ладошка. — Ты плохо знаешь Юорию. Она глупа, но очень жестока, и умеет подговаривать других причинять вред тем, кто ей не нравится. Согласись, не нужно, чтобы наш отряд поредел на соблазненных ей и убитых мной воинов, решивших тебе навредить.

— Войцехт говорил, она любит пытать людей, я помню, — отозвалась Алана. — Но ей незачем причинять мне вред, я-то безобидна. Хотя теперь, когда я сказала ей о письме…

— Юория ненавидит тебя потому, что одержима мной. Скорее всего, после ритуала ее придется убить.

— Теплые родственные отношения… — пробормотала Алана себе под нос.

Герцог улыбнулся.

— Ты действительно написала императору письмо?

— А что, боитесь, что тоже пойдете под суд? — с вызовом спросила Алана.

— Очень боюсь! — в голос рассмеялся Даор. — Алана, император вынесет тот приговор, который я скажу ему вынести. Так что можешь подумать, какой судьбы для Юории хочешь.

— Значит, если вы в чем-то виноваты, вас не наказать?

— Чаще всего да, — согласился герцог.

Алана чуть сжала пальцы у него на запястье.

— Когда я жила с Голденерами, мой мир был далек от этого, — вдруг сказала она с болью. — Это отобрала ваша племянница. И теперь даже того маленького кусочка земли, где царствовала справедливость, больше нет.

— Справедливость — иллюзия, — заметил Даор. — Но ты можешь сделать мир вокруг себя настолько справедливым, насколько это в твоих силах и силах близких тебе людей. Для начала можешь решить судьбу Юории.

И снова девочка повела себя не так, как повела бы себя любая женщина, которую он знал — отшвырнула от себя предлагаемую им власть:

— Нет, я слишком плохо разбираюсь в этом и точно не беспристрастна. Можно посоветоваться с директором Сином.

— Как хочешь, — тепло согласился Даор.

.

Роберт не выдал своей осведомленности об их присутствии ничем. Корявый щит продолжал мерцать вокруг него, а сам он — развалившись, сидеть в простом тканевом походном кресле. Прямо перед ним высилось странное сооружение: стол, целиком состоявший из переплетенных корней деревьев, каким-то непонятным образом сложившихся в почти ровную поверхность, а на этом столе — круглое окно портальной почты. Тут же лежала пергаментная бумага, стояла чернильница, из которой торчало тонкое перо.

Напротив него, за столом, на воздушной подушке сидела Теа. Увидев Даора, она привстала.

— Герцог Карион, леди Вертерхард.

— Наставница Теа, простите, — засуетилась Алана, отнимая у герцога руку. — Мы зайдем чуть позже.

— Роберт, мне нужна родовая книга, — сказал Даор. — Теа, оставьте нас.

Понятливая Теа тут же выскользнула за пределы очерченного полупрозрачным пологом круга, в центре которого с сомнительным комфортом устроился один из директоров Приюта Тайного знания.

Роберт не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь. Он медленно, словно его ноги могли затечь, поднялся и воззрился на Даора. Затем перевел взгляд на Алану. Что-то в его лице дрогнуло, и вместо того, чтобы отправиться за артефактом, он спросил:

— Алана, все в порядке?

Искренняя забота, прозвучавшая в его голосе, одновременно обрадовала и разъярила Даора.

— Считаешь, что я причиняю ей вред? — холодно осведомился он.

Но Роберт не дрогнул, кивнув:

— Она белая как мел и напугана. Что бы вы ни делали ей плохого, герцог Карион, стоит прекратить, иначе я буду вынужден вмешаться.

— Ты чересчур самоуверен, — усмехнулся Даор. — Ты мне не противник.

— Конечно, — неожиданно согласился Роберт. — Но я все-таки поговорю с Аланой, если вы, конечно, не против.

Алана тут же подбежала к директору. Даор со сжимающимся сердцем увидел облегчение на ее лице.

— Может быть, и выставить меня рискнешь?

— Разумеется, я не посмею даже намекать, — ответил Роберт ровно. — Я вам не противник, вы сами сказали. Мы поговорим тут, при вас.

И он положил руки на виски девочки в знакомом Даору жесте: мысленный разговор обычно требовал такого контакта. Алана не вздрогнула, немало удивив герцога — обычно подобный трюк сбивал с толку тех, кто еще не слышал чужие мысли внутри своего разума. Но Алана только улыбнулась, а потом зажмурилась, сосредотачиваясь на ответе. Роберт же плавно, почти незаметным движением переместился так, что больше Даор не мог видеть лица девочки.

— Хорошо, — наконец сказал Роберт. А затем вслух добавил то, что вполне мог бы шепнуть Алане мысленно: — Если захочешь о чем-то еще поговорить, обратись ко мне, ладно?

Алана благодарно кивнула. Когда она смотрела на Роберта, предложившего ей только что какую-то сомнительную защиту от черного герцога, в ее лице совсем не было страха и напряжения — одна признательность.

— Книга, — напомнил Даор, борясь с желанием отбросить Роберта прочь.

— Она нужна во время ритуала, — заметил тот.

— Я верну ее через пару минут.

— Ну что ж… и снова я не равный, но посыльный, я так привыкну, и во главе нашего войска придется ехать кому-нибудь другому, — развел руками Роберт. — Подождите здесь.

— Почему директор вас послушался, он же не подчиняется вам? — настороженно спросила Алана, как только Роберт прошел сквозь круг и пропал. — И откуда у него книга?

— Не хочет со мной ссориться, — пожал плечами Даор, показывая ей на кресло, но Алана покачала головой. Рушить авторитет Роберта в ее глазах, раз Даор решил использовать его как гаранта, было бы глупо, так что все разговоры с директором о неразумности вмешательства откладывались. — Книгой он хочет прямо перед ритуалом проверить, что участники нужной крови.

— Это же можно было сделать перед походом.

— Если кто-то, выглядящий как, скажем, Ив Стелер, вмешает свою кровь в общую чашу,