Маленький цветочный магазин у моря - Эли Макнамара

Я киваю. Условия, на которых я не стану обращаться в полицию, Кэролайн и Джонни приняли мигом. Кэролайн убралась с поста главы приходского совета и президента Женской гильдии, ну а Джонни проследил за тем, чтобы и вторая часть сделки была выполнена безоговорочно.

– Поппи, более твердых решений я еще в жизни не принимал. Я хочу, чтобы ты наполнила Трекарлан радостью и весельем. Пусть он оживет, станет таким, каким был прежде, до того, как превратился в берлогу одинокого старика.

– Так тому и быть. – Я обнимаю его, перегнувшись через подлокотник кресла. – Даю слово.

– Ты приведешь Трекарлан в порядок, Поппи, я знаю, – уверенно произносит Стэн. – А если он даст прибыль, глядишь, и мое проживание в Кэмберли обеспечишь. Только я не хочу, чтобы ты продавала те картинки. Я же их подарил. Как я могу продавать не свое?

– Конечно, Стэн. Мне бы и в голову не пришло продавать их без твоего согласия. А может, будем выставлять их в замке? Пусть посетители любуются.

– Отличная идея! – оживляется Стэн. – Мне нравится!

Я прикидываю, не пора ли сказать Стэну о второй части условий, на которых пообещала Кэролайн и Джонни хранить молчание. Пожалуй, как-нибудь в другой раз скажу, что он может оставаться в Кэмберли сколько ему вздумается – ведь чета Харрингтон-Смайт исправно будет вносить за него плату…

Голос Стэна выводит меня из раздумий.

– У меня еще кое-что для тебя есть, Поппи. Посмотри на спинке моего кресла, там должен быть букет, предназначенный для тебя.

– Что? – Я заглядываю за спинку кресла. Там и вправду подвешен букет, обвязанный белой лентой, и я с подозрением смотрю на Стэна. – И ты туда же?

Стэн только подмигивает.

– Теперь у тебя два очаровательных букета. В этом – анютины глазки, означающие «думай обо мне», альстромерия – преданность, и они оплетены плющом, символизирующим верность. Давай, хорошая моя, прочитай открытку.

Я открываю конверт. Внутри карточка, исписанная тем же почерком. На этот раз там написано:

– Это уступ, – говорю я Стэну. – Потайная площадка на Пемгартенских утесах.

– Так чего ты ждешь? – спрашивает он. – Ступай, ступай!

– Но я же не могу тебя оставить.

– А вон Чарли с моим печеньем идет, – говорит Стэн, и верно, точно по сигналу появляется Чарли. – Теперь его очередь. А ты иди на утесы. По-моему, там есть кое-что, что сделает тебя счастливой на очень долгое время.

Я спешу к утесам, а у самой голова идет кругом от таких новостей.

Стэн отдает мне Трекарлан! Это изумительно, сказочно и в то же время немножечко страшно.

Я польщена, конечно, и счастлива безмерно. И все-таки в шоке. Что я буду делать с замком? Как превращу его в обитель радости, о которой мечтает Стэн?

– Ладно, Поппи, разберешься как-нибудь, – говорю я сама себе, осторожно спускаясь по выбитым в камне ступеням. – Трекарлан поможет, он такой.

Когда под ногами оказывается более или менее устойчивая земля уступа, я уже твердо убеждена: что бы ни произошло в дальнейшем, моя оставшаяся жизнь пройдет в Сент-Феликсе, там, где я была счастлива по-настоящему.

Как и следовало ожидать, на уступе лежит еще один букетик, обвязанный белой лентой. На этот раз из разноцветных тюльпанов.

Отложив первые два букета, я подбираю новый. Среди цветов запрятан конверт.

И я делаю так, как велит карточка. Подхожу к краю утеса и заглядываю вниз, на песчаный берег.

Там на песке кто-то нарисовал огромное сердце, а внутри его выведены слова:

Как слова, обведенные сердечком, которые мы с Уиллом вырезали на конторке много лет назад.

Я все еще смотрю на песок, когда на берегу появляется человек.

Джейк.

– Значит, ты пришла? – спрашивает он, взобравшись на уступ рядом со мной. Он берет меня за руку, когда я отступаю от края.

– Это ты сделал? – Я в изумлении указываю на узкую полоску берега внизу. – Совсем как под конторкой в «Гирлянде маргариток».

– Да. Я знаю, как много это значило для тебя. И хотел показать, что ты мне дорога точно так же.

Джейк берет у меня букетик и кладет его на камни рядом с остальными двумя, а потом, взяв меня за руки, притягивает к себе.

– Если ты еще не знаешь, я люблю тебя, Поппи Кармайкл, – говорит он, и его темные глаза вглядываются в мои. – Каждую твою ершистую, непокорную, храбрую, любящую, чудесную частичку.

– Правда?

– Конечно, – улыбается Джейк. – Люблю с того дня, как ты ввалилась в мой фургон, мокрая, как мышь.

– Не думаю, что… – начинаю я, но Джейк быстро останавливает меня, прикрыв мой рот сначала пальцем, а потом губами.

– Я не мастер говорить, Поппи, – произносит он, оторвавшись наконец от моих губ. – Я давно уже хотел сказать тебе о моих чувствах, но никак не мог найти подходящий момент. Все время что-нибудь мешало.

– А вот и нет, – отзываюсь я, и он меняется в лице. – Ты умеешь говорить удивительно красиво. Сколько прекрасного ты сказал мне за все время нашего знакомства.

Джейк облегченно улыбается.

– Я знала, что это все ты. – Я указываю на букетики, лежащие на уступе. – Точнее, отчаянно надеялась. Но почему именно цветы?

– Они ведь тебя не расстроили? – спрашивает он. – Я долго колебался, стоит ли посылать цветы – учитывая прошлое. Но у них были такие прекрасные значения, и они могли передать все, чего не решался высказать я сам.

– Язык цветов. – Я думаю об Эмбер и о книгах. – Кто бы мог подумать, что здесь, в Сент-Феликсе, цветы, принесшие столько горя, смогут исцелить всю мою боль.

– И правда, – соглашается Джейк. – Чудно получилось.

– Но роз в моих особенных букетах не оказалось?

Джейк качает головой.

– Нет, я подумал, что это уже слишком. Я знаю, что ты примирилась с ними, но твоими любимыми им не стать. А жаль, Эмбер сказала, что у них прекраснейшие значения.

И он зажимает рот рукой.