Волки сильнее собак - Мартин Круз Смит

– Они пытались убить вас, а я спас вам жизнь. Разве не так?

Они несли Воропаев на плече, как пожарные. Алекс шел впереди с Димитром, а Аркадий с опухшим и потому закрывшимся глазом, шатаясь от физического и нервного перенапряжения, нес труп Тараса. Подниматься по склону было очень тяжело, ноги скользили по опавшей хвое.

– Ваше счастье, что я услышал выстрел. Я думал, что это браконьер в центре города. Знаете, как я отношусь к браконьерам.

– Знаю.

– Потом услышал еще один выстрел за школой и следом за ним крик. Воропай наделали много шума.

– Это правда.

– Не ранены?

– Я прекрасно себя чувствую.

Алекс прервал разговор и обернулся.

– Мы отнесем этих двоих в школу, а потом я пригоню грузовик.

Аркадий споткнулся о корень и упал на колено, как официант с перегруженным подносом. Он не мог поменять плечо, потому что смотрел только одним глазом.

– Вы видели Катамая? – спросил он, поднимаясь.

– Да. Знаете, что делает полную луну необычной? Вы чувствуете себя как зверь, видите как зверь. – Алекс с пистолетами за поясом спереди и сзади, казалось, нес труп Димитра, как пушинку, и замедлил шаг лишь для того, чтобы идти вровень с Аркадием. – Мы не заслуживаем полной луны. Мы все окружающее делаем меньше. Не любим все большое – высокие деревья, больших котов и огромных рыб, дикие реки. Это характерно для зоны. Оставить все в покое на пятьдесят тысяч лет, и эта местность, может быть, превратится во что-то иное.

– Вы видели Карела? – повторил Аркадий.

– Вид у него неважный.

Аркадий прибавил шагу, и Алекс принялся разговаривать с ним – так взрослый на долгой зимней прогулке обычно разговаривает с мальчиком, который дрожит и отстает. Он развлекает его рассказами и всем тем, что мальчишки любят слушать.

– Паша Иванов и Лев Тимофеев были любимцами моего отца, завсегдатаями нашего дома. Лучшие его исследователи, лучшие сотрудники, и, когда он был слишком пьян, чтобы руководить, запросто могли заменить его. Лучшими намерениями вымощена дорога в ад. Клянусь, я начал работать в «НовиРусе» только из-за дополнительного заработка. У меня не было никакого грандиозного плана возмездия.

Возмездия? О каком это возмездии он говорит? Голова Аркадия после потасовки соображала неважно, и ему приходилось напрягать все свои силы, чтобы продолжать идти. А Алекс легко нагнулся, чтобы убрать с дороги большой сук.

– Из Москвы позвонил мой приятель Егор. Да, я подрабатывал как переводчик в секторе аварий, входящем в структуру службы безопасности «НовиРуса». Обычно работа состояла в круглосуточном чтении в маленькой комнате без окон. Кабинет Ожогина – на пятнадцатом этаже, но мы сидели в подвале.

– В брюхе зверя.

– Именно. Когда находишься под землей, то кажется, что все время ночь. Настоящий космический век – перегородки из тонированного стекла. Я начал бродить по помещениям и обнаружил, что специалистам, непрерывно следящим за всеми этими мониторами системы безопасности, еще тоскливее, чем мне. Совсем молодые ребята – мне единственному перевалило за тридцать. Представьте себе, каково сидеть в темноте и пялиться на мониторы часами. И ради кого? Ради марсиан, чеченцев, грабителей банков с чулками на головах? Однажды я проходил мимо пустого кресла и на мониторе увидел ворота особняка, раскрывающиеся для въезда двух «мерседесов». Картинка переместилась на другой монитор, и Паша Иванов, как оказалось, теперь босс «НовиРуса», вылез из машины с красивой женщиной под руку. Это был его особняк. Я не видел Иванова со времен Чернобыля. На мониторах я видел, как он поднимается по большой лестнице и входит в холл. «Вот, – сказал я себе, – у этого человека все есть».

Я задумался, как мне поступить с человеком, у которого все есть. Мы вместе работали в институте над хлоридом цезия. Помните, какой компанейский был Иванов? В Рождество он устроил в своем особняке вечер примерно для тысячи человек, собирая подарки для благотворительной акции. Иванов был очень демократичным: персонал, друзья, миллионеры, дети бродили по всем комнатам, потому что Иванов любил покрасоваться – новые русские всегда это делают. Я принес туда с собой несколько крупиц хлорида цезия и дозиметр в свинцовой коробке, красиво упакованный – с роскошным бантом, а также перчатки со свинцовой прокладкой и щипцы за ремнем. Оставил крупицу хлорида в ванной, чтобы он наступил на нее и потом наследил по дому, а на туалетное сиденье положил подарок с открыткой, приглашающей Иванова в Чернобыль для искупления грехов. Я ждал несколько месяцев, а Иванов только и сделал, что послал Хоффмана, своего толстого американского друга, прятавшегося среди хасидов. Представляете, Иванов послал его для заупокойной молитвы, а Хоффман так и не выполнил порученного дела.

Аркадий тоже выполнял свое дело плохо. Когда он останавливался, чтобы растереть ногу, или спотыкался, его мертвая ноша тут же норовила соскользнуть с плеча. Он из последних сил тащился за Алексом. Тот останавливался через каждые несколько шагов, оглядывался и сыпал словами, как рассыпают приманку на лесной тропинке.

– Иванов переехал в городской особняк с охраной. Но все телохранители мира оказались бы бессильны, если бы ваш пес вернулся с прогулки в парке с парой крупиц хлорида цезия на шерсти, которую он разнес потом по всему дому. Я начал войну и против Тимофеева, но он был второстепенным лицом. Не Паша Иванов. Конечно, когда Иванов умер, Тимофеев захотел приехать сюда, но до этого оба они должны были вести себя так, словно ничего не произошло, ничего такого, о чем следует сообщить в милицию или даже в службу безопасности «НовиРуса», где, так уж получилось, оказался я. Я стал необходимым всем и каждому. Помог многим заочно выучиться в институтах и получить ученые степени в экономике – теперь они сами могли стать новыми русскими. Я нашел подход к главному врачу компании – он лечил свое сексуальное расстройство, а я сохранил это в тайне. План созрел сам собой. Видите, вон уже и школа на вершине холма.

Для Аркадия школа была такой же далекой, как облака в небе. Ему не верилось, что он преодолел такое расстояние со своей страшной ношей, которая так и норовила выскользнуть из его рук. Алекс помог Аркадию пройти по бревну. Аркадию хотелось приблизиться к Алексу и выхватить один из пистолетов из-за пояса, но Алекс снова шел впереди, неся на плече труп Димитра. Он бодро продолжал его развлекать.

– А фургон дезинсектора? Забавно вышло. По субботам с утра техник из дома Иванова всегда похмелялся. Я прикрыл его и увидел те же самые картинки, которые видел консьерж в вестибюле, и как только фургон подкатил к служебному проезду, я позвонил охраннику и попросил его прочесть мне список посетителей за прошлый месяц. Этот список в компьютеры не заносится. Консьерж должен был лично вернуться с улицы, достать папку из нижнего ящика стола, найти дату и разобрать свой почерк, не глядя на экраны. Я знаю все это потому, что неделями следил за ним по монитору, показывающему вестибюль. У дезинсектора есть коды для кнопочной панели на двери черного хода, служебного лифта и квартиры Иванова. Я обещал дезинсектору двенадцать минут спокойной работы, однако через шесть минут вернулся техник, чтобы заменить меня. Я попросил его подождать и продолжал заговаривать консьержу зубы, чтобы дезинсектор незамеченным вылез из фургона. Мне стала понятна психология преступников – адреналин страшный. Я дал технику пару таблеток аспирина, и он ушел за водой. В ту же самую минуту дезинсектор вошел в служебный проезд, он спешит – чемодан с солью доставлен по назначению, залез в фургон и благополучно уехал. Я поблагодарил консьержа, повесил трубку и стал наблюдать. Он кладет папку в стол, поднимает глаза на камеру, проверяет свои мониторы, перематывает видеозаписи улицы и служебного проезда. Видит фургон и звонит швейцару, который исчезает в черном ходе. Я чувствую себя так, словно нахожусь в вестибюле. Мы ждем оба, консьерж и я. Качая головой, швейцар возвращается и ковыляет в лифт. На мониторах я вижу, как он идет с этажа на этаж, стуча в двери, в то время как консьерж действует сверхспокойно, вполглаза смотря на камеру, пока не возвращается швейцар. Никаких проблем, не о чем беспокоиться, все под контролем. Почти дошли, Ренко.