Монгол - Тейлор Колдуэлл

Джамуха волновался за Темуджина, а сейчас облегченно рассмеялся. Они оба хохотали, как хохочут друзья, хорошо понимающие друг друга.

— Я его назвал Джучи, Человек, за Которым Тенью Следуют Сомнения, — сказал Темуджин.

Джамуха стал серьезным, а потом широко ухмыльнулся и подумал, что совершенно не понимает Темуджина, и от этой мысли у него стало грустно на душе.

— Читай же послание! — воскликнул Темуджин. — А то я лопну от любопытства!

Джамуха начал читать ровным невыразительным голосом.

«Приветствую моего любимого сына Темуджина!

Тебе удалось многого достигнуть, и сердце твоего названого отца быстрее бьется от радости и гордости за тебя. Я хорошо о тебе думаю, но старому сердцу всегда приятно, когда оно не ошибается в высокой оценке своих детей.

Подарки, которые я тебе посылаю, — мелочь, по сравнению с достигнутым тобою. Следует сразу же проложить новые караванные пути… Я знаю, что ты их станешь также тщательно охранять».

Темуджин, продолжая энергично жевать, кивнул, а потом невнятно промолвил:

— Старая задница! Когда мужчина не может наслаждаться мягким шелковым женским телом, он пытается найти радость, копя золото! Пусть он его получит!

Джамуха недовольно нахмурился, но продолжил чтение ровным голосом:

«В каждом городе, на любом базаре или доме менялы слава Темуджина известна и почитаема, как аромат благовоний».

— Ха! — фыркнул Темуджин и громко выплюнул кость. — Ничего себе слава! Ее будет воспевать хриплым тонким голосом евнух! — Он подхватил еще один кусок жирного мяса и потряс им перед лицом Джамухи. — Ты знаешь, о чем я думаю? Я считаю, что когда-нибудь мне стоит от души вздуть этих купчишек!

Джамуха вздохнул.

— Ты хочешь выслушать послание до конца или нет?

— Давай, читай, — пожал плечами Темуджин.

Джамуха с отвращением раздувал изящные ноздри.

«Даже в далеком Китае мне приходилось слышать похвалы храброму Темуджину, другу купцов и защитнику мирных торговцев».

Джамуха укоризненно взглянул на чавкающего Темуджина.

— Ишь, как заговорил, лукавый старик, — усмехнулся Темуджин, воспользовавшись тем, что Джамуха замолчал.

— Я не думаю, чтобы Тогрул-хан лукавил! — холодно заявил Джамуха. — Он тебе действительно благодарен. Кроме того, — зло добавил анда, — ты перебил множество народа, чтобы караваны честных купцов не пострадали. — Пергамент зашуршал в дрожащих руках анды, но Джамуха, собрав силы, продолжил:

«Ты дал мне возможность возрадоваться. Кроме того, у меня есть и другие причины для радости. Вскоре моя дочь Азара станет женой калифа Бухары, и я приглашаю тебя на ее свадьбу, чтобы, мои старые глаза могли порадоваться, увидев моего названого сына. После твоего приезда моя радость будет полной».

Джамуха остановился и ждал, как отреагирует Темуджин, но тот молчал, и его лицо оставалось бесстрастным. Он застыл, не прожевав мяса, превратившись в статую, а его блестящие глаза синели, как самый яркий лазурит. Наконец он отвернулся и выплюнул мясо на пол. Тишина стала напряженной. Темуджин прихватил нижнюю губу белыми зубами и по воинственно выдвинутому вперед подбородку потекла струйка крови. На шее выступили набухшие вены.

Джамуха, видя как изменился анда, перепугался:

— Темуджин? Почему ты так взволнован?

Темуджин медленно повернул к нему лицо. Он был очень бледен, но тем не менее улыбался, а глаза сверкали. Вслух Темуджин спокойно сказал:

— Мы отправимся на эту свадьбу. Есть еще что-нибудь в послании?

Джамуха ответил не сразу, просмотрел оставшиеся непрочитанными строки и сообщил:

— Нет, там больше нет ничего интересного. Он лишь повторяет, как он тебя любит и ценит. Он тебя благодарит и желает снова тебя увидеть.

Темуджин налил вина и жадно его выпил, потом наполнил и выпил еще раз, а затем поднялся на ноги.

— Конечно, мы обязательно будем присутствовать на этой свадьбе!

К отъезду все было готово уже на следующий день после громкого пира, устроенного по случаю рождения ханского сына. Темуджин здорово напился, и его беспамятного притащили в юрту, однако на следующий день он выглядел бодрым и, казалось, не страдал от перепоя.

Темуджин посоветовался со своими нойонами и нокудами, но всем было понятно, что этот совет — всего лишь формальность, так как Темуджин всегда принимал решения самостоятельно.

С собой он собирался взять Шепе Нойона и Касара. Вместо себя он оставлял Джамуху, и тому должен был помогать править Субодай. Темуджин брал с собой нескольких нокудов и отряд избранных воинов. Казалось, он сильно торопится, отдавал распоряжения громким уверенным голосом и всех подгонял. Иногда он казался погруженным в грустные размышления, а потом делался раздражительным.

Кюрелен сказал:

— Как странно, что ты оставляешь вместо себя Джамуху. Ты же знаешь, что он не понимает людей и не способен ими управлять.

— Это самое малое, что я могу для него сделать, — пожал плечами Темуджин.

Это замечание Кюрелена поразило, но он ничего не сказал.

— Кроме того, — добавил Темуджин, — здесь остается Субодай и большинство нокудов, а Джамухе отведено лишь почетное место, но я приказал, чтобы его никто не принимал всерьез. К нему все должны относиться с почтением, как к моему представителю. Субодай — похитрее, а нокуды прекрасно во всем разбираются. Джамуха никогда ни о чем не догадается.

Кюрелен улыбнулся. Темуджин щедро раздал все серебро, присланное ему Тогрулом. Борте достался отрез серебряной парчи. Кюрелен получил большую часть подношения и смог выбрать для себя лучших среди белых коней. Сейчас Кюрелен начал размышлять над этой щедростью. Он отвлекся от разговора с племянником и вдруг услышал его голос:

— Кроме того, Джамуха никогда не станет прислушиваться к советам Кокчу.

Затем Темуджин отправился к шаману, который сильно разжирел за последнее время. У него появилось несколько помощников, которых он убедил в собственной святости и силе, и они помогали ему в претворении мистических обрядов. Его юрта была такой же большой, как и юрта Темуджина, но в ней было огромное множество красивых и дорогих вещей. Его женщины были очаровательны и одевались в весьма дорогие одежды из шелка и вышитой шерсти. Его сундуки были заполнены волшебными сокровищами. Шаман принял Темуджина уважительно и церемонно.

Темуджин заговорил без всяческих предисловий:

— Занимайся своими богами, а умные люди пусть вершат земные дела. Ты меня понял, Кокчу?!

Шаман сделал вид, что весьма удивлен, а потом, увидев, как Темуджин усмехается, притворился, что жутко обижен.

— Батыр, ты мне не доверяешь! — грустно заявил он.