Восход Ганимеда - Андрей Ливадный

— Это что-то меняет? — уже без всякой надежды осведомился пилот.

— Да, — коротко ответил Наумов. — Я склонен поверить выводу Лады. Горман солидарен с нами, но не может помочь — в его распоряжении нет ни свободных пилотов, ни адекватных транспортных средств. Зато, как я понял, они у нас есть, верно?

— Что вы собираетесь делать, полковник?! — с дрожью в голосе осведомился Виктор. — Здесь в космопорту тоже есть герметичные помещения! — добавил он, с мучительной надеждой глядя на Наумова.

Наумов кинул на него взгляд, под которым Виктор съежился и отступил в сторону.

— Мне нужно знать, — обратился он к пилотам, — пойдете ли вы на добровольный риск? Я не могу приказать… хотя хотел бы!.. — не таясь, добавил он.

— Что нужно сделать?

— Поднять «Буран» на высокую орбиту. Я обязан хотя бы попробовать добраться до Кински. Он не выходит на связь, но если постучать к нему в дверь, то надеюсь, что он не сможет отказаться от разговора. — Наумов посмотрел на Сергея и добавил: — Если вам нужно посовещаться, то давайте, только прошу — недолго.

Пилот кивнул, поджав губы, и взял за локоть своего раненого товарища, отводя того в сторону.

Наумов, не зная куда себя деть, подошел к Ладе, стоявшей около пульта и глядевшей через выбитое окно на панораму разрушенного космопорта.

— Если ты сумеешь отсрочить запуск ракет, то, возможно, я успею добраться до ледника, — неожиданно произнесла она.

— Зачем? — Наумов с недоверием покосился на ее профиль. — Ты ведь ясно сказала, что не собираешься плясать под чью-либо дудку, — напомнил он.

— Я пойду туда, — упрямо ответила она, посмотрев на вшитый в рукав скафандра хронометр. — Отравленная атмосфера опасна для колонии так же, как и ракеты «Трумэна». Нет смысла ни препираться, ни скулить, проклиная свою судьбу. Да, я хотела плюнуть на все, но не получилось… — Она вдруг натянуто улыбнулась, в первый раз за все время их общения. — У меня свои понятия о жизни и смерти… — тихо добавила Лада, и прозвучавшее в ее голосе смущение вконец обескуражило Наумова. Он не мог взять в толк, что за чувства двигают ею…

— Хорошо… — скрепя сердце согласился он. — Я думаю, тебе бесполезно приказывать… но я прошу: если там действительно чуждая, враждебная жизнь — беги. Ты ведь не сбросишь со счетов эту возможность?

— Нет, не сброшу, — серьезно ответила она, и Наумов опять увидел, как пальцы Лады с силой впились в волокончатый материал приклада винтовки. — Я справлюсь. Я должна дать шанс тем, кто тут жил, — внезапно произнесла она.

Наумов пристально посмотрел на нее и вдруг, подчиняясь внутреннему порыву, спросил:

— Скажи, а тебе в жизни давали много шансов?

— Какая разница! — Она вновь попыталась улыбнуться, но на этот раз все получилось несравнимо хуже — лишь вздернулся краешек верхней губ. — Ты ничего не понимаешь… — вдруг тихо произнесла Лада. — Сам не бежишь и думаешь, что я такая же, как ты? Ошибаешься…

— Тогда почему?

— Тебе так важно это знать?

— Нет… извини. Это действительно твое дело…

Лада отвернулась, поискала глазами Семена, но не нашла его в разоренном помещении диспетчерской. Ей вдруг стало обидно и горько, что он исчез в самый неподходящий момент. Даже проститься не получится.

— Вот что… — произнесла она, обернувшись к Наумову. — Я возьму машину, на которой мы приехали. Если сможешь договориться с Кински, то постарайся убедить его не разрушать процессоры. Он болен. Он и его люди совершили невозможное, выполняя приказ. Не их вина, что космос сожрал их души. Это скорее их беда. Они мужественные люди. Постарайся это понять.

— Да, но…

— Если там действительно есть ксеноморфы, которые угрожают колонии, я попытаюсь их уничтожить… — прервала Лада его возражение. — Попробуй убедить в этом Джона Кински… Пойми, кто-то из нас двоих должен сделать это! — В голосе Лады прозвучала такая мука, что полковник едва не отшатнулся. — Я не умею убеждать… прости. Я умею только УБИВАТЬ! Значит, лететь тебе. А я пойду на ледник!..

Наумов хотел что-то ответить, но Лада резко развернулась и пошла к выходу. Она не хотела, чтобы он видел ее слезы.

Жизнь, как змея, вцепившаяся в собственный хвост, извивалась кольцом, оставляя небогатый выбор возможностей. Наумов просто не понимал это так ясно, как она. Его психику не ломали в подземных бункерах «Гага», его не учили мыслить категориями холодной логики, и, как у всякого нормального человека, его надежда умрет последней.

У Лады же в эти секунды не оказалось и этой милости, что дарит судьба обреченным.

Резко распахнув водительскую дверь внедорожника, она едва не стукнулась лбом о гермошлем сидящего за рулем человека.

Семен исподлобья взглянул на ее бледное лицо и вдруг с упреком произнес:

— Я не думал, что ты уйдешь, не попрощавшись.

* * *

Внедорожник стремительно мчался по бетонному покрытию автобана, пожирая километры. Мерный шелест покрышек отчетливо слышался в необычайной, глубокой тишине, что расплескалась по обе стороны серой дорожной полосы.

В салоне было тепло, но ни Семен, ни Лада не ощущали исходящих от отопителя токов воздуха, — забрала их шлемов были опущены, и оттого тишина вокруг казалась еще более глубокой, чем на самом деле, и какой-то личной, имеющей отношение только к ним двоим…

— Почему ты не остался? — наконец негромко спросила она, когда вслушиваться в тишину стало совершенно невыносимо.

Неизвестно, что она ждала услышать в ответ, но Семен не стал пожимать плечами.

— Не хочется последние минуты прожить трусом… — произнес он, не отрывая глаз от дороги, что летела под капот машины серой бесконечной лентой. — Не хочу ни задыхаться в убежище, ни скитаться по отсекам «Альфы» — на это у меня нет ни смелости, ни сил… — откровенно признался он. — Долгая агония среди обезумевших людей — это слишком для меня. К тому же я, как и ты, подвержен логике.

— В чем ты видишь логику?

— В твоих словах. Что бы ни таилось на леднике, ОНО пролежало там миллионы лет. Думаешь, ОНО было оставлено, чтобы поработить или уничтожить нас? Я не верю. В этом нет смысла. И в истерию по поводу ксеноморфов тоже. Я не настолько сошел с ума от страха, чтобы безоглядно принять на веру то, что какой-то организм, оттаяв из-подо льда, вдруг оживет и кинется убивать все вокруг… Такого не бывает. Мамонты, которых доставали из-подо льда на Земле, не бросались на палеонтологов — они были мертвее мертвого…

— Это космос, — напомнила ему Лада. — Возможно, там, среди льдов обнаружился след таких технологий, что нам и не снились. Что тогда?

— Тогда я пойму, зачем «Трумэн» преодолел бездну пространства. И буду первым, кто увидел это. Понимаешь, я не хочу участвовать в том, что ты назвала самоистреблением. Это слишком мерзко, с моей точки зрения. Ощущать собственную беспомощность перед обстоятельствами — что может быть хуже, если конец все равно един?