Брызги зла - Константин Мартынов

— Это и был ответ на мой вопрос? — выдавила из себя Наталья, как только к ней вернулся дар речи.

— Он самый… — сердито отозвалась старейшая. — Черен был тот день, — продолжила она после паузы, — когда ты решила искать ответы на землях предков… Лучше бы я тебя не встречала: однако Луот-хозик жутко рассердилась — олешки разбежаться могут, заболеть могут… много даров дарить надо, однако… сильно откупаться надо…

— Я ли виновата, что ты меня с собой поволокла, — обидчиво возразила Наталья, — и в чашу смотреть заставила?

Старейшая долго молча сопела, яростно затягиваясь. Табачный дым окружил ее густым сизым облаком.

— Это не вина твоя, — вымолвила она наконец, — это беда твоя. Проклятье Черного Нойда вновь проснулось и требует новую жертву! Не верила я, однако, не хотела верить…

Проклятие Черного Нойда? Наталья услышала о нем впервые, но, судя обилию заглавных букв, явственно слышимых в голосе старейшей, лучше было бы о нем не слышать вовсе.

— Что еще за проклятие? — обреченно спросила она.

— Был такой, — нехотя ответила старейшая, когда Наталья уже отчаялась вновь услышать ее голос, — долгая история, однако всю рассказывать не буду: времени нет, желания нет, один страх есть… Большую силу имел Черный Нойд — Мец-хозин для него добычу гнал, Аккрува — Рыбий Хозяин ему сети наполнял. Олени сыты были, не болели. Саамы ему самые большие дары несли, только все мало было Черному Нойду. Загордился, нос высоко задирать начал. «Я для вас теперь верховный бог — Радиен-Атче! — говорить начал, — так ко мне и обращайтесь!» Сайво — предков — уважать совсем перестал: кормить перестал, дары дарить перестал. «Я сильный, мне сайво совсем не нужны», — говорил…

— Если это короткая история, — тихо пробормотала Наталья, — то какова же полная версия?

Впрочем, перебить старухино повествование она не решилась — ну как обидится и самого главного не расскажет? Старуха меж тем продолжала говорить, зажмурив и без того узкие глаза и привалившись головой к березе:

— Кто из них к кому пришел, того не знаю, однако встретился Черный Нойд с Неназываемым и сказал ему: «Я сильный, ты сильный, хочу рядом с тобой стоять, чтоб все меня боялись и дары дарили!»

Рассмеялся Неназываемый и ответил: «Будешь со мной рядом стоять, если саамы каждую третью весну мне невесту дарить будут! А перестанут — я сам выбирать начну: но из твоей крови! Я добрый: только раз в три поколения приходить буду!»

Старейшая еще раз затянулась, но в трубке только заклокотало. Она сплюнула, выбила пепел и принялась набивать трубку по новой.

— И что же, — не выдержав долгого молчания, спросила Наталья, — ты хочешь сказать, что я его крови и пришел мой черед?

— Ничего я больше не хочу, — отрезала старейшая, — однако последнюю невесту Неназываемому сожгли, когда я еще девчонкой была. Как раз три поколения минуло… Потому тебя никто обидеть не может, что Он не дает — для себя бережет!

* * *

Боги! Что за бред несет это чертова старуха! Невозможно! При чем тут она?! В ней и крови то саамской не больше пары ложек! Она даже языка саамского не знает, не говоря уж об обычаях! Да вся эта история с полетами наверняка лишь навеянные бабкиным «табачком» галлюцинации! Стоило сюда лететь, чтобы наслушаться россказней полоумной старухи!

Кипя от негодования, Наталья хотела вскочить, но резкое движение отозвалось жуткой болью в обожженной ноге. Наталья непроизвольно потянулась к больному месту, и вместо привычной шероховатости джинсовой ткани пальцы наткнулись на крошащийся от прикосновения материал. Она скосила взгляд — на джинсах ниже колена черным пятном выделялся горелый отпечаток когтистой лапы…

Значит, не сон, не глюк. Старейшая права — проклятие действительно существует…

— Вот он и ответ на мои вопросы, — простонала Наталья, чувствуя, как похолодело сердце и страх поселился в глубине его. — Что же мне делать теперь?!

Это был крик души, но старейшая поняла по-своему:

— Уходить тебе надо, пока люди не прознали и сами тебя ему в дар не принесли! Всем плохо будет: саамам плохо, соседям нашим плохо, тебе хуже всех будет.

* * *

— И я сбежала. Отгородилась от мрачных легенд бетонной толщей исследовательского центра, полагая, что мир синхротронов и компьютеров послужит надежной защитой… но сегодня выяснилось: проклятие Черного Нойда все еще маячит за моим плечом, и со мной по-прежнему ничего не может случиться.

— В общем, я уже давно больше волнуюсь о тех, кто рискнет мне угрожать, нежели за себя саму. Горицкий пообещал, что пока я рядом с ним, то проклятие до меня не доберется, а ему я верю. Однако тебе придется привыкнуть к моей неприкасаемости… как и всем прочим, — закончила Наталья свой грустный рассказ.

Букет забыто покоился на сгибе ее локтя, напоминая ребенка, которого у нее никогда не будет.

Дмитрий Сергеевич появился на пороге Олеговой комнаты на десятый день после объявления домашнего ареста, когда тревога Олега за свое будущее сменилась унылой апатией. За спиной командира маячили фигуры остальных членов команды.

— Собирайся, — отрывисто распорядился он, — нас ждут. Посмотрим, какой сюрприз преподнесет сообщество дряхлых святош.

Презрение командира к предстоящему разбирательству столь явно выразилось на его обычно бесстрастном лице, что Олег воспрял духом и рискнул улыбнуться.

— Так-то лучше, — улыбнулся в ответ Дмитрий Сергеевич, — а то мне показалось, что ты слегка скис.

Все-таки командир наверняка был телепатом — с чего бы иначе Олег услышал следующее продолжение:

— И кстати, забудь об утраченном уюте: как бы тебе того ни хотелось, возвращение невозможно. Мы теперь в одной лодке, и только ты сам можешь сделать дальнейший путь приятным для себя. Банально? Как и любая жизнь. Даже теперешняя… Усвоил? — Командир взглянул на часы и буднично заметил: — Нам пора — негоже заставлять ждать почтеннейший синклит.

Сказав это, он развернулся и стремительно вышел, увлекая за собой отставшую на полшага команду. Олег втиснулся между Зайченко и Антонычем. Ожидание кончилось и вместе с ней исчезла подавленность. Вероятно, это отразилось и внешне.

— Прорвемся, мы — Серые Ангелы! — шепнул ему наблюдательный Антоныч, а Серега просто весело подмигнул.

* * *

Спустившись на этаж переходов, они шли достаточно долго, чтобы Олег успел пожалеть об отсутствии велосипеда, но тут командир резко остановился и придирчиво осмотрел присутствующих.

— Робеть не советую, — наконец сказал он, — наглеть тоже. Будьте спокойны, и все пройдет как надо.

С этими словами он открыл ближайшую дверь и шагнул в проем. Команда двинулась следом.

За дверью их встретил казенный уют просторной приемной — что перед ними именно приемная, нетрудно было догадаться по секретарше, с выражением давно не кормленного цербера охраняющей обитый натуральной кожей вход в начальственные апартаменты. Сжатые в тонкую сухую ниточку губы и прилизанные до ощущения нарисованности волосы, собранные на затылке в старушечий «кукиш», при практически отсутствующем макияже создавали законченный облик типичной старой девы, не мыслящей себя вне привычно выполняемых функций. Унылость обстановки не могла смягчить пыльная зелень традесканции, вяло свисающей из укрепленного на стене стаканчика.