Зощенко - Валерий Попов

Наверное, Зощенко радовался и успеху друга Каверина, и триумфу Лозинского, получившего премию не за какую-нибудь «халтуру», а за серьезный труд, перевод мирового шедевра. И третий в этом списке ленинградцев, поэт Александр Прокофьев, бывший комиссар, был талантлив, его стихи, особенно ранние, «перепевали» народное творчество. И став руководителем ленинградских писателей, «сохранил колорит». Был неказист, приземист, грубоват, но крепок, помогал писателям, когда мог, и той же Ахматовой помог, когда ее выселяли. Бывал свиреп и, как говорили тогда, «ногой открывал любые двери», перед властью не робел. Все люди вполне достойные.

Казалось — жизнь возвращается. Прошло несколько совершенно триумфальных выступлений Ахматовой, ей устраивали овации. Зощенко в апреле 1946-го, в числе других писателей, награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Медаль эту с радостью получали многие, доблестно работавшие в тылу — в том числе, помню, и мои родители.

В мае 1946 года выходит книга Зощенко «Избранное» в солидном издательстве «Художественная литература», немалым тиражом в 30 тысяч экземпляров. Пошла жизнь! В третьем номере журнала «Ленинград» с портретами лауреатов премии помешен и рассказ Зощенко «Происшествие на Олимпе». Часто он оказывается под одной обложкой с лауреатами, но не в их списке! «Происшествие на Олимпе» — рассказ едкий: о том, как редакторы душат литературу. «Пожалев» тонущий пароход, заставили автора «перенести» все имущество, что было на пароходе, на ялик. И когда он принес рассказ, зарубили его «за неправдоподобие». Однажды, когда его в очередной раз прорабатывали «за мелкотемье», он выкрикнул: «Я и не брался на ялике перевозить рояль!» Вероятно, эта фраза как-то связана с «Происшествием на Олимпе».

Решением Ленинградского горкома ВКП(б) 26 июня Зощенко введен в состав редколлегии журнала «Звезда»… Еще одно роковое событие в числе других, еще один аргумент в папку будущего «зощенковского дела».

Если многие хорошие люди мечтали о том, чтобы в спокойной обстановке после войны почитать Зощенко, то в Кремле, похоже, мечтали совсем о другом — о послевоенной литературе, в которой не будет Зощенко.

И вдруг он — снова возник!

Отдыхая под Ригой, 22 июля 1946 года Лидия Чалова получила от Зощенко письмо, еще спокойное: «…Мои дела, в общем, хорошие. Комедию закончил 15-го. И третий акт сделал даже с блеском».

1946 год связан с большими надеждами Зощенко. Пережив многое в связи с повестью «Перед восходом солнца», Зощенко не мог, конечно, полностью закрыть свою душу от критики: может быть, действительно в своей прозе он зашел не туда? И вот теперь главные его надежды — на театр! Попытки создания «положительной сатиры» давались ему нелегко, но он старался.

Этот «цех» он открыл для себя давно. Однако он приносил ему в основном неприятности. Раскритикована была его пьеса «Опасные связи», посвященная уж такой «верной теме» — разоблачению троцкизма. Но и троцкизм он, оказывается, разоблачал не так: живыми получились лишь отрицательные персонажи, которых он и должен был осудить, а положительные типажи — не удались!

После критики он пытается развернуть «положительную сатиру». Что это такое — никто не знал, но он старался. Оказаться вдруг «врагом народа» ему, объявившему себя «пролетарским писателем», никак было нельзя! И пьесы он продолжал писать. Наличие такого «запасного» жанра всегда несколько успокаивает писателя, живущего в постоянном волнении, вселяет надежду: если с литературой дела станут еще хуже, может, драматургия поможет? Вдруг — пойдет? Наиболее тесные отношения связывали Зощенко с уже упоминаемым Николаем Акимовым, режиссером Ленинградского театра комедии. Это был человек чрезвычайно талантливый, сильный, экстравагантный, создавший свой неповторимый стиль в театре — и не только в театре, но и в живописи, и в литературе, и в жизни тоже. Соединение двух столь ярких людей могло дать потрясающий эффект! Они оба в эти суровые годы тяготели к жанру «легкой комедии», почти водевиля. Зощенко так и старался писать. Акимову предназначалась написанная в Алма-Ате комедия «Маленький папа». 18 января 1943 года Зощенко писал ему: «Пьесу дал только Вам и Завадскому (Театр Завадского как раз был в Алма-Ате). С Завадским у меня договор. Комедия у него, но пойдет как водевиль. Он покажет мне, как переписать финалы, чтобы была музыка и пение. Я попробую это сделать, но не уверен, что получится хорошо. Он же говорит: “Будет прелестный, изящный водевиль!” Сомневаюсь».

Несмотря на «сомневаюсь», письмо уверенное — кажется, Зощенко своей пьесой доволен. Судьба все это сокрушит! И не только ударами «сверху». Порой возникают и неразрешимые творческие столкновения. Акимов был человек жесткий. Помню его огромный покатый лоб, толстый большой нос, пронзительный «волчий» взгляд. Блестящая, всегда язвительная речь. Зощенко, как известно, держался не столь агрессивно, но тоже уступать не любил. Поссорились из-за пустяка. Из-за паровоза! Герой комедии, «маленький папа», точнее, моложавый лейтенант, который, напомним, хочет усыновить сироту, но из-за своего «детского» облика не вызывает доверия и часто попадает впросак. В этом — основной источник смеха. Еще там есть две девушки, с которыми тоже происходит некоторая путаница, одна из них и чинит паровозы, и наш герой помогает ей. Так вот — жестокий Акимов в своем письме потребовал начисто убрать из пьесы производственную тему. Ай-ай-ай! Зощенко не уступал. Ссылался на то, что сцены с паровозами целиком принадлежат его соавтору В. Павловскому, и после их удаления от соавтора вообще ничего не останется. Неловко! Я думаю, что Акимов с помощью паровоза собирался пьесу вообще «задавить», поскольку пьеса ему не нравилась, а сказать это прямо он не хотел. Человек он был хитрый и упрямый.

Может, благодаря этому ему и удалось в суровые времена создать абсолютно свой, неповторимый Театр комедии в роскошном доме на Невском проспекте, над знаменитым магазином купцов Елисеевых.

Преодолев обиду, Зощенко после войны снова приходит к Акимову и читает ему свою новую пьесу «Очень приятно». Канва пьесы — раненые после лечения поправляются в санатории у моря. Тут же — милые медсестры, любовные конфликты, впрочем, довольно поверхностные.

Одиннадцатого октября 1945 года Зощенко шлет Акимову холодное письмо: «В сентябре с/г я читал Вам три акта моей комедии… судя по Вашим скупым и холодным словам, сказанным Вами по прочтении, я пришел к выводу, что комедия моя не заинтересовала Вас ни в какой степени, как, видимо, не заинтересовала Вас и моя драматургия вообще… Весьма высоко оценивая Ваш театр и почитая Ваш замечательный талант, я тем не менее вынужден просить о расторжении договора, дабы мои робкие драматургические шаги не заглушились бы случайно иными работами, более интересными Вам».

Вот как мог Зощенко писать — холодно и надменно! В конце письма он сообщает, что отдает комедию «Очень приятно» другому театру, который, «преодолев многие препятствия» (явный «укол» Акимову), весьма любопытно «поставил мой “Парусиновый портфель”». И — церемонно расшаркивается: «Я не имею к Вам обиды, Николай Павлович, и сердечно прошу Вас не обижаться на меня».