Янтарь - Елена Синякова

— У меня есть один друг, который может поколдовать над этой железякой, — задумчиво приглаживал свою отросшую щетину Нефрит, шустро и на удивление с большим знанием дела для Берсерка, работая с ноутбуком моего бывшего горе-возлюбленного, который любезно предоставил Штиль даже не смотря на то, что это был вещ. док.

— Не похоже, что к этому парню кто-то ездил в гости, чтобы он мог поделиться своими открытиями о мире Берсерков. Вероятней всего, он вел с кем-то переписку удаленно. В соц. сетях я не нашел ничего интересного. Никаких упоминаний о нас или даже каких-то намеков о мире медведей. А чтобы взломать его почтовый ящик моих знаний не достаточно, пап. Смотаюсь до города и передам ноут своему другу-хакеру…

— Не смотаешься, — мрачно и холодно отозвался Карат, хмуря брови и словно растеряв всю свою природную язвительность и лукавые смешинки в темно-зеленых глазах, — Останешься здесь, пока мы не поймем, что делать дальше. Позвони своему хакеру. Пусть он приедет к нам.

— Папа прав, — тут же быстро и взволнованно закивала Лада, оплетая пальчиками мощную руку своего огромного мужа, на что Нефрит лишь тяжело выдохнул, но согласился без дальнейших пререканий.

Словно темная туча нависла над нашим уютным большим домом, в котором казалось, что нас не тронет никакая беда, пока были все вместе, все рядом и поддерживали друг друга еще сильнее, когда мы с девочками пытались вести себя как прежде — много готовить, присматривать за малышами и очень сильно любить наших больших мужей, которые были самыми лучшими в этом мире и заслуживали безоблачного и огромного счастья. И долгожданного мира!

Я верила, что рано или поздно всё будет хорошо!

Просто очень хотелось, чтобы это случилось как можно скорее…и без потерь с нашей стороны!

Чтобы отправить неугомонную Мию спать, пришлось звать Севера, когда он просто унес ее в комнату и самолично уложил под одеяло, растянувшись рядом и больше никуда не отпускал свою шуструю мелкую жену, которой нужно было больше лежать. пока я домывала посуду в пустой кухне, копаясь в своих мыслях о прошлом, и надеясь найти в нем хоть какие-то зацепочки, чтобы помочь нашим отцам в поисках врагов.

Хотелось быть полезной и нести вместе со своим появлением не только беду, но и пользу!

Я отчаянно вспоминала все то, что учитель рассказывал мне о своей семье и малочисленных друзьях, которые остались в городе, но не могла найти в своей голове ни одной зацепки…ни имен, ни хотя бы упоминания о том, где они могли бы жить и как часто встречались.

Так погрузившись в тишину засыпающего дома и собственные мысли, я не сразу почувствовала, что теперь была на кухне не одна, ахнув и выронив тарелку, которую вытирала так тщательно последние минут десять, что наверное смогла бы просто протереть в ней дырку!

И обязательно бы эта несчастная затертая утварь перебудила бы всю семью, если еще не спавшую, то очень дремавшую, если бы ее не поймала одна очень ловкая ладонь почти уже у самого пола, когда самый любимый из голосов сладко пробасил:

— Золушке пора на бал. Хватит уже заниматься домашними делами!

Стоило этим крепким горячим рукам ловко нырнуть под мои локти, буквально овивая и сдавливая в нетерпении и желании, как все тягостные мысли улетучились, а недомытые тарелки были вероломно позабыты и оставлены до утра аккуратной кучкой, когда я улыбалась широко и блаженно, утопая в своем басистом великане, и упиваясь его ошеломляющим добром и светом, словно он на самом деле был истинным солнцем.

Он был моим золотым солнцем, войдя в жизнь так неожиданно и озарив собой каждый темный уголок моей разломленной души, согревая своим теплом и собирая горячими руками по крупицам в единую и целую, способную дышать и снова радоваться жизни!

Вот и сейчас я чувствовала, словно за моей спиной выросли крылья с его появлением, развернувшись в его руках, чтобы крепко обнять стройный обнаженный торс, прижимаясь к нему сильно-сильно, не в силах передать словами всю мою любовь и благодарность, и приглушенно рассмеявшись:

— Золушка чуточку не готова к балу!

Глаза, в которых пылало горячее солнце, и переливался душистым медом расплавленный янтарь, полыхнули заигрывающее и как всегда восторженно, словно мой большой Бер никак не мог насытиться тем, что я была рядом, заставляя каждый раз покрываться румянцем от этого волшебного ощущения собственной значимости и нужности в его жизни.

— Для этого у Золушки есть я! — промурчал Янтарь, словно был не медведем, а львом, склоняясь надо мной и даже не пытаясь скрыть своих далеко идущих намерений, когда его жадные горячие руки скользнули под мою одежду, опаляя кожу своими откровенными нетерпеливыми прикосновениями и пробуждая в теле сладостный гул ожидания его ласки еще и еще, пока я не рухну ошеломленная, восторженная и еле живая.

— Как-то ты немного изменилась, дорогая крестная Фея! — хихикнула я, уже даже не пытаясь упираться в его стальной пресс и подставляя лицо и шею для его нетерпеливых губ, которые скользили так умело и с истинной варварской жадностью, — Стала выше, моложе и возмужала!

— А еще у меня есть неплохая «волшебная палочка»! — хмыкнул Янтарь в ответ, на что я прыснула от смеха. чувствуя себя такой бессовестной довольной и обласканной.

О даааааа!

Эту «палочку» было тяжело не заметить!

Особенно, когда она весьма недвусмысленно упиралась в мои бедра, уже наполненная «волшебством» до самого конца и готовая удивлять подвигами снова и снова, заставляя верить в сказки. где все обязательно будут жить долго и счастливо!

— Будем фиячить мне новое платье и карету из тыквы? — тихо рассмеялась я, утыкаясь блаженно лицом в ложбинку между его могучей шеей и огромным плечом, когда Янтарь подался вперед, становясь со мной почти одного роста, но лишь для того, чтобы быстро и ловко стянуть с меня брюки, при чем сразу вместе с трусиками, покрывая поцелуями обнаженную кожу:

— Ты — принцесса из рода Беров! Тебе не нужна никакая одежда!

Я улыбнулась, подумав о том, что была бы не против ходить в чем мать родила, по крайней мере, в стенах дома, где было тепло, когда обожглась о мысль о том, что мы живем не одни, тут же ахнув и предприняв нелепую и совершенно бесполезную попытку натянуть хотя бы трусики обратно на себя:

— Янтарь!

— Мммммм? — промурлыкал он, ловко и напористо подхватывая меня ладонями под колени, чтобы приподнять высоко над полом буквально насаживая на себя.

— Мы на кухне!

— Я знаю, — как ни в чем не бывало пожал плечами мой большой вечно голодный во всех смыслах Бер, разворачиваясь так. чтобы подо мной была хоть какая-то поверхность и раздвигая мои ноги.

— На ОБЩЕЙ кухне!

И это хорошо, что холодильник, который оказался сразу за моей полуобнаженной спиной стоял у самой стены, потому что своим дребезжанием, оттого, что теперь я была прижата спиной к нему, мы бы разбудили весь дом, включая даже громко спящего отца, чей храп было слышно и на первом этаже, словно суровая колыбельная для малышни!