В лабиринте страстей - Владимир Гурвич

– Вы даже не представляете, моя дорогая, как мне хочется вам помочь. Но моих возможностей, которые вы сильно преувеличиваете, не хватит, что противостоять такому серьезному противнику. Для этого моих сил слишком мало. Даже премьер-министр ничего не сможет сделать в такой ситуации.

– Я знаю, как выйти из нее.

Шаклеин аж весь подался вперед.

– Как?

– Если мой муж так и не объявится, почему бы не объединить ресурсы банка и фонда «Капитал плюс». Я посчитала: получается совсем неплохо. У «Альянса» не хватит денег нас проглотить.

Шаклеин молчал не меньше минуты.

– Вы грандиозная женщина, я все больше проникаюсь восхищением к вам. Это предложение надо обдумать. А на каких условиях?

Анжелика обворожительно улыбнулась.

– Мы поговорим об этом позже. Но я готова идти на уступки. Если мы объединимся, то по своим активам мы войдем в двадцатку крупнейших финансовых институтов в страны. Представляете, какие открываются перед нами перспективы.

Шаклеин невольно сглотнул слюну. Кажется, его мысленный взор уже парил над будущими возможностями.

– Мне нравится ваше предложение, Анжелика. По крайней мере, его стоит всесторонне обмозговать. Но решаю не я один.

– Но ваше слово очень весомое. Но все это возможно лишь при условии, что мы будет знать, что с моим мужем. Иначе он сможет одним словом разрушать весь наш план.

– Тут вы правы, – кивнул головой Шаклеин. Внезапно его охватило воодушевление. – Я займусь этим делом! – воскликнул он, вскакивая с места. – Какая же вы великая женщина, о вас когда-нибудь будут слагать легенды. Какая жалость, что вы достались Игорю, он вас не достоин.

– Иногда мне тоже так казалось, – скромно потупила глаза Анжелика и вздохнула. – При нем, я никогда не могла обрести самостоятельность, я чувствовала себя на вторых ролях. А так всегда хотелось сыграть главную роль.

– Я вам предоставлю такую самостоятельность, – воскликнул Шаклеин.

Он едва себя сдерживал, и Анжелика боялась, что Шаклеин в любую минуту может наброситься на нее. Что ей делать в таком случае, не демонстрировать же приемы. Между тем он с каждой минутой становился все более невменяемым.

– Вы моя королева! – Шаклеин поймал руку Анжелике и прижался к ней губами. Затем стал покрывать поцелуями ее запястье, локоть, прямой дорогой направляясь к плечу…

Анжелика постаралась как можно мягче выдернуть свою руку.

– Юрий Альбертович, давайте подождем, как будут развиваться события. У нас еще столько всего впереди. – Она сделала шаг назад.

Шаклеин стоял посреди комнаты и громко сопел. Чем-то неуловимо он напоминал бегемота, такой же толстый, неуклюжий, рассерженный.

– Вы заставляете меня страдать, – капризным тоном произнес он.

– Что вы, я бы никогда себе это не позволила. Но пока я не знаю, где мой муж, я не могу ничего.

– Ваш муж, ваш муж…

Казалось, еще мгновение, и Шаклеин проговорится. Но он удержался на самом краю.

– Ваш муж, может, не появится еще долго.

– Как бы я к нему не относилась, но я обязана сохранять ему верность.

– К черту верность! – не сдержал своего возмущения Шаклеин. – Я хочу вас, черт возьми!

Анжелика пристально посмотрела на него.

– Принесите мне сведения о муже – и я ваша.

Шаклеин хотел было сделать шаг в ее направление, но вместо этого замер на месте. Он стоял, набычившись, и она видела, как борются в его душе разные чувства.

– Хорошо, я попытаюсь что-нибудь выяснить. Но когда выясню, вы, милочка, от меня не отвертитесь.

Анжелика незаметно перевела дух. По крайней мере, на данный момент опасность миновала.

– Хотите еще что-нибудь съесть? – предложила она тоном гостеприимной хозяйки.

– Нет, я сыт, – мрачно проговорил Шаклеин. – Спасибо за угощение. Я обдумаю ваше предложение. До свидания.

– До свидания.

Едва за гостем захлопнулась дверь, Анжелика без сил рухнула на диван. Давно она так не уставала.

На следующий день у Анжелики с Зерниным произошло первое серьезное столкновение. Едва она появилась в своем кабинете, как к ней зашел Александр Чистяков. Ей сразу бросилось в глаза, что у него несколько смущенный вид.

– Что-то произошло, Сашок? – ласково спросила она его. Ей было приятно сознавать, что он всегда твердо находится на ее стороне.

– Зернин, – выдохнул он.

– Что натворил Зернин?

– Я думаю, ты должна это знать. Он заблокировал один крупный перевод за границу фонда «Капитал плюс». А ведь ты решила не сворачивать с ним сотрудничество.

– Черт! – не выдержала Анжелика. Зернин может испортить ей всю комбинацию. И, кроме того, он не имеет на это право, такое решение по уставу банка уполномочен принимать только его президент. И Зернину безо всякого сомнения это известно лучше, чем всем остальных. Тогда зачем он это сделал? Напрашивается лишь один вывод: он зачем-то хочет поссорить ее с руководством фонда, вернее, с Шаклеиным. Но чего он этим добивается?

– Спасибо за предупреждение. Если об этом станет известно руководству фонда, скандала не избежать.

Внезапно ее озарило. Теперь, кажется, все понятно, именно скандал нужен Зернину. Скандал, который станет большим пятном на ее репутации. А если учитывать стремление группы «Альянс» прибрать к рукам банк, то это им более чем кстати. Уж не работает ли он на них?

– Ты мне очень помог, – сказала Анжелика. – Можно сказать, что спас мою репутацию.

– Я тебя предупреждал: он опасный тип, – заметил Чистяков.

– Я с ним сейчас поговорю.

К Анжелике пришла мысль, что это удобный повод, чтобы раз и навсегда избавиться от этого человека. Пока он работает в банке, она не будет чувствовать себя комфортно. И все же она не была уверена, что примет такое решение. Кем она его заменит? Некем. А оставаться одной в такой тяжелый момент просто страшно.

Анжелика вздохнула. Иногда бывает очень трудно найти правильное решение.

На этот раз Зернин был одет как обычно, то есть очень элегантно. И это, как ни странно, немного успокоило Анжелику, такой первый вице-президент был ей привычен.

– Вы хотели меня видеть? – спросил Зернин.

Анжелике показалось, что в его голосе прозвучало пренебрежение. И это вызвало в ней волну гнева.

– Садитесь, – едва сдерживаясь, произнесла она.

Зернин почувствовал напряжение, так как немного удивленно посмотрел на нее.

Он сел, вальяжно положил ногу на ногу и бросил на нее пристальный взгляд.