Разящий клинок - Дейв Дункан

И тогда он перевел взгляд на Ило, который не знал, что ему следует сказать, равно как и чего от него ждут.

Гора бумаг потрясла сигнифера. Разбирать ее – настоящий кошмар. Необходимо будет составить полный список документов, ибо половина из них или противоречит другой половине, или накладывается на нее. Но даже если и удастся разобрать ее, тогда во всей Империи не найдется столько курьеров, чтобы сразу же доставить бумаги по назначению.

– Я слишком долго живу! – простонал древний, немощный старик из другого угла комнаты. – Дайте мне умереть!

Шанди снова повысил голос:

– Я сказал его величеству, что знаю лишь одного человека в государстве, кто способен разгрести это бумажное болото.

И глаза принца вновь бросили сигнифера в дрожь.

– Я… Я не смогу сделать и то, и другое! Это очевидно. Даже если герцог мог стать секретарем (чего не бывает), то владение одними лишь Лугами займет все его время. Ило ухлопает годы только на то, чтобы навести порядок в собственных поместьях, вне зависимости от того, сколько управляющих он наймет. И то, и другое ему не по силам.

И Прибрежные Луга так далеки от Хаба… Временами Шанди бывал совершенно непостижим. Зачем класть к ногам человека весь мир и ждать, что через минуту он с радостью свернет себе голову на бумажных горах? Должно быть, он считает Ило сумасшедшим.

– Принц, я не понимаю! Ведь я все еще солдат. Если ты хочешь, чтобы я расчистил эти конюшни, тогда прикажи мне!

По лицу принца пробежала неуловимая тень.

– Да, я мог бы просто приказать.

Князь Иллипо! Графство Прибрежных Лугов! Один из самых богатых землевладельцев Империи… Старое и уважаемое имя.

Это же нечестно!

Где-то сзади император завыл:

– Отдай этому ничтожеству его поганое герцогство и выстави за дверь!

Шанди пожал плечами и быстро отвел взгляд.

– У тебя есть время все обдумать.

– Нет, господин, – хрипло вымолвил Ило. – Сенат может и подождать.

Глаза принца зажглись недоверием.

– Ты что же, сделаешь это? Попробуешь? Силы Добра знают, какая это жуткая работа… – Он еще раз обвел взглядом гору бумаг. – Не представляю даже, с чего начать.

– Мне потребуется два-три хороших помощника, – сказал Ило, с тоской вспоминая писарей, натасканных им в Квобле. – На одного больше – и мы все время потратим, передавая друг другу одну и ту же бумажку… – Затем к нему пришло вдохновение. – И еще будут нужны лишние посыльные – может, гусары?

– Почему нет? Пусть хоть разок в жизни займутся делом.

– Значит, давай все устроим по-военному; все остальное тоже. Пусть из этих стен не вылетит ни словечка. Как насчет преторианцев?

– А вот это здорово придумано! – тихо отвечал Шанди. – Просто отлично!

– У меня на примете есть один исполнительный центурион… – О, какое наслаждение!

– Я подпишу приказ любому, кого ты укажешь. – Принц схватил руку Ило и затряс ее с воодушевлением. – Молодчина! Ты и не представляешь, Ило, что ты значишь для меня! Что ты значишь для Империи! – Он заколебался, будто смущаясь. – Но если честно, я удивлен. Ты ведь многим пренебрег.

– Когда-нибудь я напомню о твоем предложении, господин. – Боги, какой же Ило идиот! Надо было хватать герцогство и бежать без оглядки.

Шанди еще раз метнул взгляд на причитавшую старую развалину за столом. «Когда-нибудь» восстановление имени может не принести Ило того удовлетворения, как если бы этот приказ нес на себе личную печать Эмшандара.

– Все это твое, когда только захочешь. Но все-таки скажи – почему?.. – Сузившиеся черные глаза, не отрываясь, изучали его; очевидно, принц ждал отказа.

– Я рад служить тебе, господин, – торопливо ответил Ило.

Нет, ни за что он не скажет почему.

До Прибрежных Лугов можно скакать неделями, тогда как личный сигнифер Шанди отлично устроится в собственном дворце принца. Ило видел кое-что в тот вечер у бассейна. Предсказание.

Обещание.

А за дверью, в наводненном публикой Тронном зале, Эшиала понемногу впадала в панику. Все эти глаза! Не стоило, не стойло ей сюда приходить. Она должна была ждать в Дубовом дворце! Но эти гусыни, ее фрейлины, услыхали крики с улицы и убедили ее явиться. Конечно же, они просто хотели побыть в обществе.

Теперь им следовало бы поддерживать ее с обеих сторон, но увы – они разбежались кто куда по этому огромному залу. Боги знают, с кем они теперь говорят и какие планы строят. И, кажется, все до единого пялятся на нее.

Шанди вернулся. Муж. Человек, которого она, наверное, должна любить. Сегодня ночью он потребует от нее выполнения супружеского долга. Как верно сказано – это и есть не что иное, как всего лишь ее долг, но прошло уже столько времени с тех пор, как она вынуждена была терпеть это в последний раз! И с нынешнего дня ей больше не удастся избегать помпы и церемониала… Каждый, каждый день ей придется быть на всеобщем обозрении, рядом с ним. Каждую ночь она должна быть готова задрать для него свою ночную рубашку… Эшиала содрогнулась.

Вокруг нее сомкнулась группа высших чинов, и бежать было некуда; теперь ее клевал Эмторо – худой, угрюмый, тайно злобствующий. Он пронзал ее намеками и хорошо замаскированными насмешками, ему нравился охвативший ее ужас.

– Прелестной маленькой Майе уже два года, не правда ли?

– Девятнадцать месяцев.

– Довольно много, – сказал принц. Эшиала заметила, как дернулся его нос, и приготовилась к выплеску злорадства. – Я всегда считал, что два с половиной или три года между появлением детей на свет – весьма хороший промежуток. Полагаю, в следующий раз вы оба будете надеяться на рождение сына? – Должно быть, он отлично понимал причины ее страхов. Неужели они так явственно видны? Что, все уже знают?

– Я приму все, что Боги решат даровать мне, ваше высочество.

Длинный нос опять дернулся.

– Боги? О, а я-то думал, это работа Шанди! Смех вокруг – консул с супругой явно наслаждаются игрой, как и другие любопытные – уже, наверное, полтора десятка человек. Эшиала почувствовала себя медведем в загоне.

И затем, слава Богам, появилась Эшия! Эшиала никогда еще не радовалась так сестре драгоценности, банты, кружева, парча, китовый ус и все остальное… Эши была не выше ее самой, но зато полнее, и главное, ей как-то удавалось удерживать свою неотразимость, словно брошенному командой судну или вбежавшей повозке с сеном, которые все не хотят переворачиваться вверх дном. Каблучки щелкают, веер мечется… Шурша одеждами, она ворвалась в круг любопытных, чтобы заключить сестру в крепчайшие объятия, прижать ее к своему железному корсету и едва не вываливающейся из него груди и шепнуть ей в ухо: «Улыбайся же, идиотка!»