2133: Путь - Сергей Извольский

разговаривать на эту тему — он уже признался ей однажды, что ему приходится преодолевать страх, повторять это как попугаю не хотелось. Но, захотелось сейчас задать внучке рейхсграфа несколько вопросов. Правда сначала он решил закрыть глаза на секундочку и сразу заснул. Проснулся от пронзительного женского крика — и вскочив с кровати, машинально выхватив из-под подушки предусмотрительно убранный туда вальтер, принялся заполошно осматриваться. Кричала Катрин — похоже, она заснула в кресле с книгой и сейчас проснулась от кошмара.

Внучка рейхсграфа сидела с широко раскрытыми глазами, похоже не очень понимая, спит она еще или уже бодрствует. Никлас присел рядом, взял ее за руку. Катрин посидела несколько минут, после этого благодарно кивнула.

— Мне страшно, — вдруг призналась она.

Никлас не стал ничего говорить, просто показал в сторону кровати. Лег сам, убрал вальтер под подушку и отвернулся, слушая как Катрин раздевается. Нет, переодевается — одев пижаму, она скользнула к нему под одеяло, устроившись на другом конце кровати.

Никлас после этого довольно долго не мог заснуть, хотя Катрин почти сразу задышала ровно. Но стоило ему начать проваливаться в сон, как девушка застонала. Сначала негромко, потом все громче и громче. Видимо, кошмары вернулись. Никлас аккуратно взял ее за плечо, сжал успокаивая. Стоны прекратились, но ненадолго — в следующий раз, чтобы уже заметавшаяся во сне Катрин успокоилась, пришлось ее приобнять.

От пронзительных криков девушки просыпались они еще два раза. И если первый раз Катрин удивилась, почувствовав, что Никлас ее обнимает, то во второй сама крепко прижалась к нему, избавляясь от страха кошмаров.

В очередной раз Никлас проснулся сам. За окном стояла темнота, но часы показывали «06:33». Несмотря на ночные крики и пробуждения, проснулся Никлас невероятно отдохнувшим и в хорошем настроении. Катрин рядом не наблюдалось и осмотревшись, Никлас не заметил никаких следов ее присутствия. Почти никаких — если не брать смятую кровать и оставшийся на подушке аромат ее духов.

Искать не пошел — вряд ли если бы причина ее отсутствия крылась в нападении культистов, он остался бы так спокойно спать. Поднялся, аккуратно заправил кровать. Возможности для полноценной зарядки не было уже вторую неделю, так что Никлас ограничился ставшим уже привычным десятиминутным комплексом. После зашел в душ, на свежую голову поискал лимитные счетчики. И не нашел, после чего с наслаждением и некоторым ощущением невероятности происходящего долго стоял под не лимитированными струями горячей воды. После этого уже в не в хорошем, а в прекрасном настроении спустился к завтраку.

Ни Катрин, ни Александры в столовой пока не было, лишь один Горчаков лениво ковырял в тарелке сидя в углу зала, читая утреннюю газету. Никлас поздоровался кивком, присел рядом, изучая меню.

— Омлет с курицей и грибами. Вкусно и сытно, советую, — показал на свою тарелку Горчаков.

Судя по тому, как он лениво ковырял вилкой, «вкусно и сытно» было комплиментом и Горчаков просто хотел, чтобы Никлас повторил его ошибку. Но когда Никлас все же решился последовать совету, оказалось, что «вкусно и сытно» — невероятное преуменьшение. Тонкий, но воздушный омлет с нежной, таящей во рту курицей и грибами, которые Никлас пробовал впервые. Настолько он впечатлился, что заказал себе вторую порцию — как раз к этому времени к завтраку спустились представительницы опальной германской и русской аристократии.

Обе при этом выглядели смущенными. Александра старалась не смотреть на Катрин и Никласа, Катрин старалась не смотреть на Никласа и Александру. Если бы не Горчаков, Никлас сходу поинтересовался бы причиной смущения девушек. В присутствии инспектора почему-то не стал этого делать, решив оставить на потом.

Но, как оказалось, ответ на незаданный вопрос дал, сам этого не поняв, Горчаков.

— Стены здесь картонные, — сдерживая зевоту, недовольно произнес инспектор. — У меня в соседнем номере кто-то явно глухой телевизор всю ночь смотрел, так я под этот бубнеж заснуть долго не мог.

Горчаков говорил, глядя в газету и не замечая реакции девушек. Зато Никлас хорошо увидел, как побагровели шрамы Катрин и как вспыхнула Александра. В этот момент он и начал догадываться о причинах смущения девушек: комната баронессы была соседней с комнатой Никласа, и судя по планировке, вполне возможно, что кровати стояли у одной стены. А значит, юная баронесса, которая выспалась в машине за время пути, могла всю ночь слушать стоны Катрин, а утром столкнуться с ней, когда Катрин уходила от Никласа к себе в номер. И что самое интересное, если попытаться ей объяснить ситуацию, вряд ли она полностью примет на веру объяснение.

Никлас подумал обо всем этом, а потом заказал себе еще кофе. Дуя на обжигающе горячий напиток думал о том, что еще неделю назад подобное вогнало бы и его в краску, а сейчас ситуация кажется забавной.

Осеннее серое утро не порадовало — низкие тяжелые облака, висящие практически над головой, мелкая морось. Еще не дождь, а стоящая в воздухе водяная взвесь. Поежившись от прохладцы, Никлас сел на холодное сиденье и завел джи-ваген.

Давая прогреться гулко затарахтевшему двигателю, вылез из машины, подставил лицо мокрой взвеси. Потом походил вокруг джи-вагена, попинал колеса. Потрогал плотно привязанный брезентовый чехол на багажнике — в котором лежали обе метлы, переданные Сергеем Сергеевичем.

Никлас с Катрин в принципе догадывались, что метлы из гостиницы Белостока везти с собой не нужно и можно будет взять другие, такие же. Но также они догадывались, что по прибытии на место могут появиться вопросы: все же такое понятие как «прописка», явление экстерриториальное. Горчакова спросили об этом еще в Белостоке, но он в ответ только плечами пожал и посоветовал все же взять на всякий случай. В общем, так и увезли с собой две метлы из гостиницы «Империал».

Когда выехали из Гатчины Никлас практически сразу же, по слову Горчакова и дорожному указателю, свернул на Красносельское шоссе. По пустой утренней дороге проскочили быстро десяток километров, потом медленно ехали в неожиданно плотном потоке машин по широкой трассе в объезд Красного села. Потолкались даже немного в пробке после съезда с виадука, после чего подъехали к «Таллинской магистральной развязке», сразу за которой начинался Внутренний Периметр Территории Санкт-Петербурга.

Таллинская магистральная развязка — тоже уникальное в некоторой степени место: в созданных пересечением разных дорог пяти углах встречались границы сразу пяти разных уровней территорий — зеленой, синей, желтой, оранжевой и красной.

Указатели движения направо все имели красный и оранжевый цвета. И все съезды в ту сторону были только для военного транспорта, обозначение гражданских машин на дорожных щитах перечеркнуты. Неудивительно — это все выезды на восточную часть кольцевой автодороги. Или, как ее называли: «Кольцо». Созданная на