Иллюзия отражения - Петр Катериничев

– У меня много власти. Но мне нужно больше. Сказать, зачем?

– Нет. Власть сама по себе – и цель, и средство.

– Ты прав, мир несовершенен. Хуже, что он несправедлив. Им заправляют обветшалые народы и люди. Народы, погрязшие в роскоши, пугливые, малодушные, потерявшие всякую веру, и совесть, и стыд.

– В этом мире все ведут войну за справедливость. И для каждого эта справедливость – своя. Как и истина.

– Да? Американцы придавили талибов в Афганистане. Результат? Производство героина и его поток в Россию и Европу вырос в десять раз.

– Тебя это должно радовать.

– А тебя уже не возмущает? Твою страну превратили в помойку, в свалку! Тебя это не тяготит? Тебя все продали, предали и продолжают предавать! Тебя это не беспокоит?

– Прекращай агитировать, Али. Меня этим в детстве перекормили.

– Помнишь, некогда мы с тобой подолгу разговаривали. О мире. И о том, как сделать его лучше. Ты искренне желал этого. Я помню твои глаза, Дронов. Ты не лукавил.

– И сейчас не буду. Но о чем мне с тобой разговаривать, Али Латиф? О том, зачем ты организовал кодирование на самоубийство детей высокопоставленных персон? И сейчас, возможно, готовишь небывалый теракт?! Ты хочешь, чтобы я это понял? Или одобрил?

– Взрывы будоражат общественное мнение и пугают западного обывателя. Как вариант воздействия – хороши. Но проблему не решают. И я, как ты понял, не телестрашила для обывателя – в бороде по брови. Я практик. Уже сейчас в Европе – около пятидесяти миллионов мусульман. А будет больше. Через тридцать—сорок лет Европа станет исламской. Это первый путь. А второй... Наркотикам должен быть дан в Европе и Штатах зеленый свет. Для этого мне нужно влияние на тех, кто у власти.

– Благородная цель.

– Иронизируешь? Чем наркотики хуже любого оружия? В войне нет правил, и ты это знаешь. Европейцы расчищали себе жизненное пространство железом и огнем. Мы – героином и опиумом. Европейцы одряхлели. Для их молодежи это убийственно. А евреи? Народ жестокий и вероломный! Почему десять миллионов евреев должны решать судьбы миллиарда мусульман?

– Ты забыл китайцев.

– Что?

– Китайцев. Их полтора миллиарда. А если они возмутся решать судьбы всех остальных?

– Китайцы развращенны и лукавы.

– Все. Понял. Можешь не продолжать. Евреи жестоки и вероломны. Русские пьяны и неорганизованны. Китайцы развращенны и лукавы. Европейцы неповоротливы и дряхлы. А есть еще народы глупые, наглые и узкоплечие. А есть – блеклые, черствые и узкобедрые. А есть – плешивые и с песьими головами.

– Ты не понял меня, Дронов.

– Понял.

– «Когда нации утрачивают свою миссию, этот дар небес, когда они теряют веру, некогда отличавшую их от всех прочих, тогда-то они погибают как нации, тогда-то исчезают культуры, народы и цивилизации». Так написал Патрик Бьюкеннен. Один из лидеров современной западной цивилизации. И он прав. Но его правота ничего уже не изменит. Дряхлые и неспособные народы должны уступить жизненное пространство тем, кто помнит о морали и воле Всевышнего.

Лицо Али Юсуфа Латифа было сейчас вдохновенным, отрешенным и даже красивым. А мне вспомнилось из иезуитов: «Кому дозволена цель, тому дозволены и средства». И сделалось совсем грустно. Потому что... Люди лукавы. Когда гибнут свои, их заносят в списки жертв; убитых врагов всегда именуют трупами.

Враги. Их наличие – необходимое условие существования государств, армий, спецслужб, революционеров под любым знаменем или флагом. И если у могущественного противника реального врага нет, его назначают. А потом обряжают в страшные маски и жуткие одежды; у врагов всегда помыслы – черные, жестокость – бессмысленная, внешность – отталкивающая. И после гибели они – трупы.

И так было всегда. Все политики и революционеры во все времена провозглашали высокие цели и избирали низкие средства. Полагая, что достигнутая цель оправдает все. Но цели они не достигали н и к о г д а. Потому что даже самые жестокие из тиранов и завоевателей были всего лишь бичом для лукавых народов, хлещущим и уничижающим их попущением Божиим для вразумления оставленных жить...

– Я вижу по твоему лицу, ты согласен со мной.

– Тебе нужно мое согласие или несогласие, Али Латиф?

– Я тебе сказал: мне нужно, чтобы ты понял.

– Почему меня хотели валить там, на дороге?

– Перестарались. Приказы отдавал Анвар Латыпов. Сейчас они все мертвы.

– Суров ты со своими.

– Они плохо работали. И тем – были опасны.

– А доктора Брайта – не жалко?

– Он сделал свое дело. Да к тому же... Он был душевнобольной. И слабоумный. Он начал убивать... просто так. «По вдохновению». Это неестественно.

– А как убивать – естественно? Взрывами в аэропортах? На вокзалах?

– Дронов, не прикидывайся пушистым барсиком. Ты про этот мир знаешь не меньше меня.

– Мы видим его с разных сторон.

– Это ты сейчас так думаешь.

– Давай начистоту, Латиф. Цели твои конкретны. Но по каким-то причинам медлишь, не желая применять ко мне физическое воздействие или наркотики. Возможно, из суеверия: я когда-то толкнул тебя на первую ступень власти, и ты боишься... угробить свою удачу, угробив меня.

– Я ничего не боюсь.

– Тогда говори конкретно.

– Девушка. Та, что была с Сен-Клером.

– Ее фото мне показывала Бетти.

– Она русская.

– Предположительно.

– Сдается мне, ты это знаешь точно.

– Из-за нее я пока жив?

– Я и не думал тебя убивать.

– Не лукавь, Али. Я знаю много и мыслю ясно.

Али помрачнел:

– Быть с нами ты не хочешь?

– Для этого мне нужно предать.

– Ты одинок. Тебе некого предавать.

– Девчонку. Страну. Себя.

– У тебя ничего нет. А будет – все.

– Слух ласкает.

– Это правда.

– А сердце не греет. Зачем мертвому все?

– Я не лгу тебе, Дронов. Тебя не убьют. Потому что я так хочу.

– Предательство убивает душу.

– Назови только, кто это девчонка. И где она. Ведь она тебе никто.

– Что вы на нее так завелись? – Подумал и спросил: – Активный радиообмен?

– Да, – выдавил из себя Али Латиф. – И не только.

– То-то Кински так заботилась ее отыскать... Наверное, дочь кого-то из российских нуворишей, – пожал я плечами с искренним равнодушием.

– Каналов связи через специально для этого сконструированный стационарный спутник нет ни у каких магнатов. Ты знаешь, кто она. И где. – Латиф помолчал, добавил: – Сдается мне, покойный доктор случаем поймал золотую рыбку.