Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии - Анита Жарова

ты к нам присоединишься? — обратился он к темноволосому мужчине. 

Ферас? Отец Харта?

— Разумеется, Виланер. Я ужасно голоден, особенно до будущих разговоров за ужином, — довольно оскалился Ферас.

Тридцать пятая глава

Оказалось, Ферас Харт для Кириэля был кем-то вроде крестного отца и поэтому его Найтвейн счел своим долгом тоже пригласить на «милые» семейные посиделки. 

А посиделки действительно оказались милыми, как ни странно. 

Меня не покусали, не смотрели на меня как на источник вселенских бед. Опять же, если не считать эльфийского дядюшку. Тот постоянно недовольно зыркал и еще отвратительно скрежетал ножом по тарелке, от чего у Фераса постоянно дергался глаз. У меня тоже. Но Дуэйд в общем-то, по моим наблюдениям, всегда себя так вел. Я бы скорее удивилась, если бы этот высокородный расплылся в счастливой улыбке и назвал бы меня свояченицей. 

Отец Кириэля в целом держался как подобает его статусу. Сдержанно интересовался моими впечатлениями об Эватоне, спрашивал про учебу и личные интересы. Общение не вызывало нервного тика. Немного смущения — да. Но не моральных потрясений. Даже по своему располагающий диалог формировался. 

Частично познакомилась с эльфийками за столом. Как и предполагалось, ими оказались жены и старшая сестра Харта — самая веселая и общительная. Похоже, у семьи Хартов энергичность была семейной чертой.

По своему ужин все-таки был странным. Как минимум для меня. Одна, среди высокостатусных эльфов, сижу и удивляюсь мясным стейкам на тарелках. 

— Странная у вас диета, — шепчу Кириэлю. 

— Чем? Ты думала, мы одни овощи едим? — его мои выводы развеселили. 

— Или фрукты, — с выдохом поджала губы. 

Ну я правда так думала. 

Ферас услышав нас с Найтвеном, с усмешкой подхватил: 

— Деточка, ну откуда же у нас мышцы возьмутся, если белка в рационе не будет? 

Мышцы? Белок? Они точно эльфы? 

Вторая убийственная новость дня и напрочь разрушенный стереотип. 

Зато шутка Фераса окончательно разрядила обстановку. Он еще с гордостью продемонстрировал свои бицепсы и затем пустился в активный спор с Дуэйдом. 

Под конец ужин обрел своеобразную ламповость.  

Старшие эльфы перешли словно невзначай к воспоминаниям о былом. Инициатором выступил опять же Ферас, не забывая подкалывать эльфийского дядюшку. 

А я почувствовала, как под столом ладонь Кириэля накрыла мою, погладив большим пальцем тыльную сторону, оставляя теплый след. 

— Так все, адептка Петрова, вам пора возвращаться, —  Дуэйд вытер губы шелковой салфеткой и поднялся из-за стола. 

— Аурелиус, ну зачем так сразу? Пусть детишки отдохнут, развеются. У вас там одному Туманному лесу известно, что творится, — Ферас наполнил кубок.

— Я несу ответственность за это безобразие, особенно за адептку Петрову. Изволите не вмешиваться, — холодной сталью в голосе отчеканил высокородный Дуэйд. 

Виланер отодвинул стул и внес свое веское слово: 

— Ферас, Аурелиус прав. Правила стоит уважать. 

С решением главы клана никто не стал спорить. Он лично вызвался нас проводить к порталу, расположенному во дворце. О том портале, через который мы прибыли, Кириэль умолчал. 

Интересно, а им хоть кто-то кроме него пользуется? 

Может Найтвейн любит тайно шастать туда-сюда, что бы с родственниками не пересекаться? 

Надо будет расспросить. 

Когда мы уходили, к нам подошла супруга Виланера — Ианелли. 

Обратилась ко мне, передав в руки маленькую шкатулку, а стоящие за ее спиной эльфийки, по виду фрейлины, преподнесли плоскую коробку. 

— Древняя традиция, — произнесла Ианелли, — подарок для Наматеа Кириэля, — она указала на шкатулку и кивнув в сторону фрейлин, добавила, — а это в дополнение к балу. 

Балу? Я же туда идти не собиралась, но спорить не стала. Все-таки в присутствии благородных особ, да еще по совместительству родственников моей пары, робела. 

Ианелли прикоснулась ладонью к щеке Кириэля, наградила меня сдержанной, но все же улыбкой и отошла сторону, уступив место супругу. 

По дороге к порталу переглянулась в Кириэлем. Вообщем-то мне хотелось сообщить ему, что семья у него приятная, но я ждала момента, когда мы останемся вдвоем. 

Оказавшись в Голденхоле я поколебалась, прежде чем сдвинуться с места. 

— Странно…— неожиданно для себя озвучила мысли. Поймав вопросительные взгляды Найтвейна и его дяди, пояснила, — слухи ходили, что портал сломан и поэтому Райма после ареста держат в академии, а боевики не могут покинуть Голденхол.

— Чушь какая, — скривил губы Дуэйд, — Райм задержан для дальнейшего допроса и прибытия компетентных лиц. А большая часть боевиков как раз покинула Голденхол. Осталось необходимое количество для поддержания порядка. Не одобряю и считаю решение слишком поспешным. 

— Думаете, Райм не виновен? 

Вдруг у эльфийского дядюшки своя особая версия. 

— Я ничего не думаю, полагаюсь только на факты, — ответил он чопорно, — дорогой племянник, проводи пожалуйста свою…гм…девушку в комнату. 

На этом и распрощались. 

Вернувшись в комнату, я повернулась к стоящему на пороге Кириэлю. 

Нам было о чем поговорить. 

Переступив с ноги на ногу и собравшись с мыслями, на выдохе пригласила его к себе. 

Высокородный переступив порог, неспешно прошелся по комнате. Опустил на стол сверток, полученный от Ианелли. 

Наблюдая за ним, чувствовала смущение. Думала, как продолжить диалог. 

— Как думаешь, что там? — озвучила первое пришедшее в голову, кивнув на столешницу. Руками я все еще сжимала шкатулку.

— Думаю, платье для “Сияющей ночи”, — пожал плечами Кириэль, — лучше открой шкатулку. 

— Но? 

— Мать редко делает подарки, но ее дары всегда символичны. 

— Просто я не уверена…знаешь, я не пойду на бал, — потупившись, приоткрыла крышку. Заглядывать не торопилась. 

— Не пойдешь? Почему? — удивился Найтвейн. 

Он приблизился и я краем глаз заметила, как он вопросительно изогнул бровь. 

— Думал, ты пойдешь туда со мной, — внезапно заявил он.

— Ты меня не приглашал.

— Сейчас приглашаю.  

— Ты серьезно? — захлопнув шкатулку, резко повернулась к нему. 

— Ну да, — произнёс совершенно спокойно, словно говорил о чем-то само собой разумеющемся.  

Кончиками пальцев прикоснулся к моей щеке, пристально всмотревшись мне в зрачки. Очертил контур скулы, опустил ладонь мне на щеку и большим пальцем надавил на краешек губ,