Пять отвлекающих маневров - Дороти Ли Сэйерс

Дэлзиел выглядел обескураженным, но Уимзи не замедлил прийти ему на помощь.

— Фаррен признался мне, — сказал он, — что за всю жизнь водил машину только два или три раза. У него запросто могли возникнуть какие-нибудь трудности по дороге, ведь всякое бывает. Скажем, внезапно кончился бензин или засорился фильтр. Он решил исправить поломку самостоятельно: без толку жал на газ, долго смотрел под капот, прежде чем убедился, что лучше все же попросить о помощи. Если даже в баке просто кончилось горючее, Фаррену пришлось бы в одиночку сталкивать машину на обочину и ковылять до ближайшего гаража. Или, может, он проехал по старой дороге мимо Гейтхауса и заблудился. Неопытный водитель может потратить кучу времени абсолютно зря.

— Возможно, — недовольно пробурчал Максвелл. — Да, такое возможно. Что тут скажешь?

— Между прочим, Дэлзиел, — спросил прокурор, — как в вашу теорию укладывается эпизод со шляпой Стрэтчена и рассказ о его встрече с Фарреном в Фолби? Если ваша версия верна, это должно быть просто выдумкой.

— Полагаю, все могло произойти следующим образом, сказал сержант. — Стрэтчен, как он и говорил, действительно искал Фаррена в Фолби, но не нашел. Не исключено, что Фаррен на самом деле провалился в шахту. Не сумев разыскать его, Стрэтчен испугался, что Фаррен перешел границ закона, а когда услышал, что обнаружено тело Кэмпбелла добавил к своим показаниям пару деталей, создающие Фаррену хотя бы что-то, похожее на алиби. На деле это лишь подтверждает мое предположение о том, что Стрэтчен, очевидно, подозревает Фаррена. Вы и сами согласитесь, сэр, что он весьма тщательно подбирал слова, беседуя с вами, и, похоже, ни единым словом не обмолвился бы о записке Фаррена, если бы вы не дали понять, что уже знаете о ней.

— Хм… У меня, — возразил начальник полиции, — несколько иное представление о событиях.

— Отлично. Давайте послушаем и его, — кивнул прокурор.

— Я предоставил сержанту возможность высказаться первым, но, возможно, моя версия кое в чем окажется лучше. Мне тоже ясно, что между Фарреном и Стрэтченом явно имел место сговор для сокрытия некоторых обстоятельств дела, но я хотел бы рассмотреть этот факт с несколько иной точки зрения. По моему мнению, именно Стрэтчену было что скрывать, и основная трудность для него состояла в том, чтобы защитить себя, по возможности не упоминая имени Фаррена. Фаррен, в свою очередь, собственными действиями, угрозами и исчезновением создал Стрэтчену прекрасную ширму. Надо заметить, что, к чести последнего, тот не стремился воспользоваться ситуацией.

Теперь, если позволите, о наиболее слабом месте вашей версии, Дэлзиел, — непосредственном моменте убийства. Я не могу поверить, что преступление, произошедшее в доме, по мнению полиции, между полуночью и рассветом, нисколько не потревожило Фергюсона. Кэмпбелл был крепким мужчиной и обязательно стал бы бороться за свою жизнь, если только ему не нанесли смертельный удар во сне. Тщательно изучив характеры подозреваемых, я не смог убедить себя, что они решились на подобное хладнокровное убийство. Представьте: кто-то из них тайком пробрался в спальню Кэмпбелла и нейтрализовал его одним хорошо поставленным ударом, да еще так, что тот не издал ни звука. Не укладывается в голове, что столь расчетливым преступником мог оказаться, например, Фаррен. С другой стороны, неясно, почему Фергюсон не услышал драку, которой не могло не быть. На дворе теплый август, окна открыты, и, в любом случае, кроме характерных звуков потасовки до соседнего дома должны были донестись шаги, шум, когда труп перетаскивали в машину, и тому подобное. Едва ли Фергюсон спал с затычками в ушах.

Мой взгляд на события следующий: показания Фаррена правдивы. Его действия настолько абсурдны и противоречивы, что вряд ли такое можно придумать нарочно. Совершенные им безрассудства вполне укладываются в мои представления о том, что мог бы выкинуть потерявший голову художник. Я уверен, что Фаррен вовсе не тот человек, который сумел бы разработать хитроумный план, включающий сокрытие тела, подделку картины и инсценировку несчастного случая. Субъект, способный на такое, должен быть совершенно хладнокровен, обладать здравым и умом и устойчивой психикой. Маловероятно, что, так тщательно продумав детали, он мог бы в результате заблудиться самым нелепым образом. Нет. Напротив, исходя из обстоятельств, преступник воспользовался бы первой же возможностью показаться в одном из мест, где он часто бывает.

По моему мнению, действия развивались несколько иначе, чем это описал сержант Дэлзиел. Стрэтчен, получив записку от Фаррена, направился к дому Кэмпбелла. Кэмпбелл открыл ему дверь, после чего у них состоялся разговор, завершившийся ссорой и яростной дракой. Далее либо Фергюсон, разбуженный возникшим шумом, подоспел как раз в тот момент, Когда Стрэтчен, возможно, не желая того, убил Кэмпбелла, либо Фергюсон, застав дерущихся, сам нанес решающий удар, который и стал смертельным для хозяина. В принципе, не исключен и третий вариант: вошедший в дом Стрэтчен увидел уже мертвого Кэмпбелла и Фергюсона, стоящего над телом с окровавленными руками. Правда, по причинам, которые я оглашу позднее, думаю, что это наименее вероятный сценарий.

В любом случае, ситуация такова: два человека в доме с телом Кэмпбелла на руках, и по крайней мере один из них преступник. Как им поступить? Допускаю, что свидетель мог шантажировать виновного доносом в полицию. Однако это вызывает сомнения. Хорошо известно, что оба постоянно ссорились с покойным и, как я себе представляю, сейчас осознали, что, попав в чрезвычайно затруднительное положение, им необходимо по возможности помочь друг другу.

Конечно, я пока не знаю, кому именно пришла в голову идея имитировать несчастный случай, но склоняюсь к тому, что это был Стрэтчен, человек, обладающий проницательным и живым умом, способный трезво оценивать ситуацию и предвидеть последствия. Первоначальный набросок дерзкого плана мог принадлежать ему, а Фергюсон с его замечательной памятью на детали, вне сомнений, оказал посильную помощь.

Они надеялись, что все примут убийство за обыкновенный несчастный случай, но соучастникам пришлось учесть, что в ситуации, если правда все же всплывет, им понадобится алиби на период от полуночи до середины следующего дня. Очевидно, что такого алиби у них не было, поэтому они договорились распределить время между собой. В результате Стрэтчен обеспечил видимость собственной невиновности в ночные часы, в то время как Фергюсон занялся трупом. Фергюсон же создал себе алиби на следующее утро, тогда как Стрэтчен рисовал картину.

Начальник полиции сделал паузу и огляделся, чтобы оценить впечатление, произведенное на присутствующих его словами. Ободренный легким гулом удивления, он продолжал:

— Причина, по которой они решили действовать таким образом, полагаю, заключается в следующем: к тому моменту Фергюсон уже объявил о намерении отправиться утром в Глазго и понимал, что любое неожиданное изменение его планов неизбежно вызовет подозрения. Оставалось придумать, как Стрэтчен сможет создать алиби на ночное время. Решив излишне не мудрить, он счел за лучшее последовать своему первоначальному намерению и отправился на розыски Фаррена.

— Не кажется ли вам, — вмешался прокурор, — что это слишком сложный и сомнительный план, чтобы целиком на него полагаться? Сто к одному, у Стрэтчена не было ни единого шанса отыскать пропавшего. Не проще ли прилюдно продемонстрировать кому-нибудь опасения за судьбу Фаррена, чтобы после представить этого человека в качестве свидетеля алиби?