Харроу из Девятого дома - Тэмсин Мьюир

– Хорошая работа.

– Спасибо, что не стала смеяться. Он там, – повторила она упрямо, но сухо и спокойно. – Он призрак.

Ты слишком удивилась, чтобы смеяться, улыбаться или говорить: «Ты смеешься? Да, смешно».

– Нет, – сказала ты. – Призрак, привязанный к неподвижному объекту… призрак, привязанный к неподвижному объекту так долго… давно утратил бы связность и испарился. Он не мог ходить, не мог говорить, не мог ничего чувствовать. Призраки не цепляются за остатки черепа в течение нескольких месяцев.

– Он мог.

– Я уверена, что он обладал… очень сильной личностью, но…

– Нет, я имею в виду, что он специально связал душу с телом, используя магию духа, – объяснила рыцарь. – Мы это запланировали. На случай его смерти. Я знаю, что он это сделал, потому что получила сообщение. Я только хочу убедиться, что это нужная часть черепа. Мы не думали, что будут… фрагменты. Если это не тот кусок, я буду искать другие.

Ты посмотрела ей в лицо. Камилла Гект всегда была очень закрытым, застегнутым на все пуговицы человеком. Выражением лица она не уступала камню перед Гробницей, неумолимому и ничего не выражающему. Но глаза ее… глаза были темными, как сухая земля, не серыми и не карими. Это были глаза зимы, за которой никогда не придет весна. Тебе показалось, что ты увидела тщательно скрываемую агонию.

Она сказала с выражением той же тусклой, пустой, алмазно-твердой боли:

– Офицеры Когорты… унесли его, и не знаем, где положили его.

Твоей рукой двигала не жалость. Не жалость, а нескрываемое любопытство по отношению к человеку, который привязал бы свою душу к рассыпающемуся телу перед смертью. Ты устроилась поудобнее, подняв колени, и прикоснулась к теменной кости кончиком указательного пальца. Ты изучила весь череп, пытаясь найти хоть какие-то остатки души.

Ты не нашла ничего.

Не в первый раз ты пожалела, что совершенно не знакома с магией духа. Ты сама себя в этом обвиняла письменно: «Ты ни черта не понимаешь в магии плоти и духа». Теперь ты пожалела об этом по-настоящему. Ты не могла даже понять, не чувствуешь ли ты мертвого юношу потому, что его тут нет, или потому, что ты плохо училась.

– Если его призрак путешествовал по Реке, это свело бы его с ума, – сказала ты. – Если он на мгновение потерял сосредоточение, или если он не смог вынести заключение в собственных костях…

Камилла просто смотрела на тебя.

– Минутку, – сдалась ты.

Мозаика из девяноста шести частей, которую рыцарь звала черепом, не могла обеспечить того, что ты собиралась сделать. Ты превратила конструкт обратно в компактный кусочек кости, сделала свой экзоскелет инертным. Если бы ты оставила их, они бы рассыпались. А лучше было не показывать свою уязвимость, уходя в Реку. Ты пересела на траву. Стебли ломались под тобой, и их запах вселял тревогу. Ты отчаянно старалась не думать о насекомых, ползающих и жужжащих прямо под тобой. Ты уперлась стопами в землю и согнула спину. Призрачные обереги уже были нарисованы у тебя на животе и на шее, хотя это и было чистой воды суеверие, рассчитанное на тот маловероятный аварийный случай, в котором тебе пришлось перемещать по Реке свое физическое тело. Разум без плоти не привлечет голодного призрака. Там могла собраться целая толпа, но никто не обратил бы на тебя внимания, не будь ты связана со своей вкусной чистой плотью. В любом случае ты собиралась только взглянуть. Ты вытащила из-за спины тяжелый меч, положила себе под ноги, взяла обломок черепа и вошла в Реку.

Ты хотела использовать череп, чтобы найти его хозяина. По-другому ты не смогла бы выделить одного призрака из миллиардов других, бредущих по темной воде, из бессчетных толп призраков, из бесконечного их количества.

«Курочки мои, время и пространство в Реке работают по-другому, – предупреждал Августин. – Ставьте якоря, когда бросаете свои мясные одежды и входите в воду. Держитесь за что-то реальное, помните о своем теле, пусть оно станет вашей гаванью, если вы не хотите, чтобы вас утащили куда-нибудь, куда вам совсем не надо».

Ты использовала череп в качестве маяка. Вода, сомкнувшаяся над головой, показалась очень холодной, густой и скользкой, как масло. Августин погружал вас с Иантой в Реку, чтобы вы привыкли к этому, к диким, безумным, голодным созданиям, населяющим эти воды. Ты знала, чего ожидать. Ты оказалась бы в грязной воде, кишащей зубами, гниющими телами и кровавыми, невидящими глазами. Если тебе повезло бы, ты смогла бы увидеть сумасшедшего призрака черепа. Ты могла бы отдать свой долг, подтвердив, что он давно ушел и что Гект пора бы уже отказываться от своего первобытного горя, питаемого историей о привидении. Ты подготовилась к ледяному холоду и к панике привидений, разбегающихся от твоего тела, к безопасному вторжению хищников в твой разум, к мутной воде, вонючей от старой крови…

…Ты стояла в какой-то комнате. С мокрого плаща на выскобленный деревянный пол капала вода.

В комнате размером с тюремную камеру помещались кровать и стол. На кровати валялись подушки и покрывала, стол был завален всякой ерундой, маленькими бумажными пакетами, а посередине стояла эмалированная миска в пятнах. К кровати придвинули старое чиненое кресло. Местами из сиденья лезли желтые пухлые комки. Над кроватью виднелось грязное маленькое окошко, стойко сопротивлявшееся всем попыткам себя помыть. Оно выходило на умирающий дворик, где среди безлистных черных деревьев зеленели только покрытые солью лозы. На полке валялись книги. Одна стояла, как свежий труп среди скелетов. Ты заметила название: «Брачный сезон некроманта».

– Исторический роман, – произнес кто-то у тебя за спиной, – Абелла Трин, очевидно, с Иды, не имеет никаких перспектив на брачном рынке, потому что она слишком худа, слишком хорошо владеет магией плоти, а свои густые каштановые волосы убирает в неприглядный пучок, что упоминается не меньше двух раз за главу.

Ты развернулась.

В дверях крошечной комнаты стоял юноша ростом выше тебя. Тусклая мантия болталась на истощенном теле. Он вертел в руках очки, и глаза без них казались голыми. Глаза были серые, изысканного цвета угля, выгоревшего почти до белизны, и прозрачные, как кварц.

– Несколько поклонников ищут ее расположения, – продолжил он, – хотя Абелла такая мерзкая, что я их не понимаю. Еще там есть порочная мечница, которая мне очень нравится, но автор ее недолюбливает, потому что она каждую ночь посещает оргии. Безупречное хобби, на мой взгляд. Абелла встречает безумно скучного вдовца с окраин Тизиса. Его святой муж словил гранату на войне. Пару раз серьезно не поняв друг друга, они, наконец, сходятся, а потом мы узнаем, что у них родился очаровательный младенец, который шепелявит фонетически невозможным образом и уже может создать почку. Редкая дрянь. – Он водрузил очки на крючковатый нос. – Давно не виделись, Преподобная дочь.

Потом он совершил нечто ужасное. Он сделал шаг вперед и изо всех сил обнял тебя. Схватился за тебя, как утопающий, который против собственной воли тащит спасителя на дно. Переплел пальцы с твоими – ты не знала такого жеста, но его рука не была рукой призрака или миража. Он даже оторвал тебя от пола, так он был нетерпелив и жаден. Но потом он поставил тебя обратно и увидел твое лицо.