Арденнская операция. Последняя авантюра Гитлера - Энтони Бивор

Геббельс отметил, что после объявления о наступлении в Берлине выпили весь рождественский рацион шнапса. Но скептически настроенные берлинцы, напротив, были далеко не так впечатлены. С характерным для висельников черным юмором они шутили о приближении очень непраздничного Рождества: «Будь практичным, дари гроб» {599}. Их больше волновала угроза с востока, и многие тайком молились, чтобы американцы прорвались и дошли до столицы быстрее, чем Красная армия.

Известие о наступлении вызвало совершенно иную реакцию среди немецких генералов, находившихся в плену в Англии. Тайно записанный разговор показал, что генерал-лейтенант Фердинанд Хайм, захваченный в плен в Булони, генерал-оберст Рамке, ветеран-десантник, возглавлявший оборону Бреста, и штандартенфюрер Курт Майер, бывший командир 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд», – все были взволнованы. Хайм назвал это «Битвой длинных ночей»[49]. «Просто громыхайте и катите вперед в ночи! – кричал он. – Просто продолжайте громыхать!» {600}

Курт по прозвищу Панцермайер был согласен. «Старый принцип танковой войны: “вперед, вперед, вперед!” (…) В этом заключается превосходство германского руководства и особенно немецких младших командиров!» {601} Однако как командир танковых войск он был обеспокоен тем, что новобранцам-наводчикам не хватало опыта. Он также размышлял, может ли наступление стать слишком масштабным и, соответственно, контрпродуктивным, но вот Рамке нисколько не сомневался. «Это потрясающее наступление! – настаивал он. – Немецкий народ не сломить! Вы еще увидите, мы погоним союзников через всю Францию и сбросим их в Бискайский залив!» {602}

Другие, напротив, высказывались весьма язвительно. Генерал танковых войск Генрих Эбербах сказал о Гитлере: «Этот человек никогда не перестанет питать иллюзий. И даже на эшафоте перед виселицей он будет пребывать в иллюзии, что его не повесят» {603}. А генерал-лейтенант Отто Эльфельдт, попавший в плен в Фалезском ущелье, напомнил своим собеседникам: «Сегодня среда, и, если они за пять дней продвинулись лишь на 40 километров, могу только сказать, что это не наступление. Медленное наступление вообще не годится, потому что оно позволяет противнику слишком быстро подтягивать резервы» {604}.

К утру 21 декабря боевая группа Пайпера оказалась в отчаянном положении, как выразился ее лидер, «в капкане, да еще и впроголодь» {605}. Он получил сообщение из 1-й танковой дивизии СС о намерении продвигаться через Труа-Пон и освободить город. Но потрепанные отряды Пайпера не смогли удержать даже Стумон и Шенё, а подкреплению не удалось к ним пробиться. Разъяренные войска разграбили Шато-де-Детилё к югу от Амблева и уничтожили все, что не смогли захватить. Другие убили в деревне Ванн пятерых мужчин и одну женщину, утверждая, что местные жители подавали сигналы американской артиллерии. Девять эсэсовцев забрали еду из дома в Рефате, а поев, изнасиловали там трех женщин {606}.

Утром 21 декабря в Ставло еще сотня немецких солдат попыталась переплыть реку и закрепиться на северном берегу. Восемьдесят из них расстреляли прямо в воде солдаты 117-го пехотного полка, потом они хвастались «утиной охотой» {607}, а остальные вернулись назад. Положение Пайпера стало еще более критичным, когда американским саперам удалось перекрыть дорогу из Стумона в Ла-Глез, свалив поперек нее деревья и заминировав трассу. У него не было иного выбора, кроме как отвести большую часть оставшихся войск в Ла-Глез, и артиллерия 30-й дивизии начала обстреливать деревню.

Битва против боевой группы превратилась в дикое побоище. «После того как мы увидели в Ставло мертвых мирных жителей, бойцов как подменили, – записал один солдат. – Они хотели стереть с лица земли все, что было за рекой. То был не безличный гнев; то была ненависть» {608}. Мало кого из эсэсовцев брали живыми. Похоже, офицеры в войсках СС использовали информацию о бойне в Мальмеди себе на пользу, надеясь окончательно запугать своих солдат и заставить сражаться до победного конца. Они говорили им, что в плену их будут пытать, а затем убьют.

«Пленных у нас пока мало, – отмечал офицер в штабе 1-й армии. – Наши войска знают о зверствах врага и знают, что теперь это вопрос жизни и смерти, мы или они» {609}. Некоторые старшие офицеры дали понять, что одобряют убийство из мести. Когда генерал Брэдли услышал, что пленные из 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» говорят о своих тяжелых потерях, он скептически поднял брови: «Пленные из 12-й СС?» {610} – «О да, сэр, – ответил офицер. – Нам нужно было несколько человек. Это все, которых мы взяли, сэр». – «Ну и хорошо», – улыбнулся генерал.

Брэдли воодушевил вид войск Паттона, катившихся на север, чтобы атаковать южный фланг Мантойфеля. 21 декабря генерал и его офицеры стояли перед отелем «Альфа» в Люксембурге, наблюдали за «покрытыми грязью» колоннами машин 5-й пехотной дивизии, проходящими через город весь день {611}. «Казалось, солдатам холодно, – записал Хансен в своем дневнике, – они кутались в свою бурую одежду, защищаясь от зимнего ветра, что пронизывал их открытые машины, сидели с каменными лицами на кучах багажа в грузовиках, пока ехали по городу, безучастно уставившись на гражданских, которые очень серьезно смотрели на них» {612}.

Монтгомери, слишком ясно осознавая решимость немцев с их танковыми дивизиями форсировать Маас, признал, что 1-я армия должна растянуть фронт на запад, гораздо дальше тех мест, где 30-я дивизия блокировала боевую группу Пайпера. Генерал-майор Мэтью Риджуэй, высокий и грозный десантник, никогда не появлявшийся без гранат, прицепленных к обеим лямкам его ремня безопасности, прибыл принять командование 18-м воздушно-десантным корпусом, стоявшим к западу от реки Сальм. В этом расширении фронта к Маасу принимал участие и 7-й армейский корпус, которым, по настоянию Монтгомери, командовал молодой генерал-майор Джозеф Коллинз. Монтгомери считал его одним из лучших командиров американских корпусов. Высоко ценил его и Ходжес. Летописец 1-й армии отметил, что «генерал Коллинз, как обычно, полон сил и рвется в бой, истинный ирландец» {613}. Под начало Коллинза переходили 3-я танковая, 84-я пехотная и 2-я бронетанковая дивизии, а также старое подразделение Паттона, известное как «Ад на колесах».