Большая книга ужасов-16. Страна восковых фигур. Дом тысячи страхов - Елена Усачева

Осьминог сделал внушительную паузу, выжидательно глядя на Вовку. Наковальников затравленно оглянулся.

– От меня-то вы чего хотите? – истерично воскликнул он.

– Здесь, в доме, где вы сейчас живете, уже многие годы идет война старых страхов с новыми. Русалка доказывает свое право на существование…

– Бабкина! – догадался Вовка.

– Она! Голубоглазая бестия! Никому покоя не дает! Страх существует, пока в него верят. А в нее верили! Не здесь. В деревне. Оттуда она и пришла сюда. Водохранилище небольшое, плавай туда-сюда сколько хочешь! Вот она и заплыла. Рыбаки-то просто так здесь тонули – кто по глупости, кто еще из-за чего. Она прознала про это и давай местных пугать, мол, ее это работа. Древние страхи сильны, могут повелевать стихиями. Ты видел, что она творит с огнем и водой! Ни одному нашему это не под силу. Но с каждым годом она слабеет – в нее верят все меньше и меньше. В деревне про нее забыли, сюда народ валом не валит. Вот она и заставила мужиков из деревни поджечь домик рыбака. Только они его не сожгли, потому что испугались хозяина с куклой, приняв его за нового демона. А что хозяин? Так, спятивший старик, живущий воспоминаниями о прошлом. Он и к парому бегает в надежде, что его дочь приедет. Но русалка еще чудит, показывает, каким этот дом может стать.

– А при чем здесь кукла? – Вовка посмотрел на игрушку, сидящую на коленях у скелета.

– Предмет живого мира. Русалка не может оказаться среди людей без людского предмета. Ей не нужно было вас убивать. Ей нужно было заставить ее бояться. Ее! Представительницу старых страхов. Кстати, дед с куклой никакой не хозяин домика рыбака, если ты не догадался. Андрей Геннадиевич обыкновенный старик. А вот за ним по пятам ходит его копия – домовой. Он-то с куклой и носится. Причем придумал себе такую же, какую хранит у себя хозяин, в голубом платье. Сделал специально, чтобы всех запутать. Помнишь, Малахов говорил, что часто видит сам себя? Даже бороться пытался со своим подобием. А чего с ним бороться, если это душа домика рыбака. Самый обыкновенный дух, слабенький только, гораздо слабее русалки. И где она такую древность откопала? Но силы у него хватает, чтобы быть похожим на Малахова. Это у них заведено – устраивать игры двойников. Малахов его боится. Но не дети… Они всегда упрямы. Разве их Сереньким Волчком перед сном напугаешь? Только хохотать будут. А вот покемон на них подействует.

– А монеты? – не сдавался Вовка.

– Это ерунда, – шевельнул щупальцем спрут, раскапывая три золотых. – Условность. Если ты веришь в нас, то монеты будут для тебя что-то означать. Дай нам их – и мы повеселимся на славу! Устроим бурную ночку. Для этого дела я припас парочку совершенно новых ужасов. С бензопилами, с клыками и брызжущей во все стороны кровью! – Осьминог на секунду замолчал. – Конечно, ты можешь сейчас уйти, – тихо добавил он. – Но они, – щупальце поднялось вверх, показывая на все еще мелькающие у них над головами тени, – могут тебя отсюда и не выпустить.

Вовка задрал голову. Где-то далеко в вышине плавали несколько фигур с длинными хвостами и человеческими руками.

– Русалки? – догадался он.

– Они самые. – Спрут вложил в безвольную Вовкину руку монеты. – Не знаю, какие у них планы относительно тебя… Нам же все равно. Не ты, так кто-нибудь другой. Но лучше уж ты. Поверь: с нами тебе скучно не будет… Это я тебе обещаю…

За Вовкиной спиной тут же появилась очередь. Тип в штиблетах подхватил свой мешок и нетерпеливо задышал ему в ухо. Скелет, тяжело кряхтя, поднялся, закинул куклу под крышку гроба. При этом Вовка успел хорошо разглядеть своего двойника, устроившегося на белых подушках.

– Давай скорее, – снова затянул свою волынку тип сзади. – Время идет!

Вовка подошел к сундукам, раскрыл ладонь.

Выбор у него был не очень сложный: милые и хорошо знакомые страхи с крокодилами и гробами. Или непонятные русалки и домовые. Эти хоть только пугают. А те и съесть могут. Вон, какие у Бабкиной зубы! Такая на дно затянет и не посмотрит, что ты ее не боишься.

Наковальников вытянул руку. Совсем недавно рука была обожжена, теперь же никакого ожога на ней не было. Правильно! Какой ожог, если дом не горел? Все это внушение!

Теперь Вовка действовал машинально. Он резко опустил руку вниз и сжатым кулаком со всей силой ударил об острый край сундука. От боли потемнело в глазах. Рука судорожно дернулась, ладонь раскрылась, из нее посыпались монеты. Одна, две, три, четыре, пять. Получилась не ладонь, а бездонный мешок.

Но сейчас было не до них. Вовка с ужасом смотрел, как набухает кровью глубокий порез, как темнеет застрявшая в середине ладони неизвестно откуда взявшаяся железка. Вслед за увиденным пришла боль. Жуткая, нечеловеческая. Завыл за спиной от восторга тип с мешком.

Перед глазами у Вовки снова все поплыло. Он еще успел заметить, как тонкой струйкой всплывает вверх вытекающая из раны кровь.

Наковальников откинулся назад. Под ним что-то жалобно скрипнуло. Голова больно ударилась о железную спинку кровати.

Он открыл глаза, и первое, что увидел, были его руки. Левой он ухватился за запястье правой. На ребре ладони медленно проступал красный рубец.

– Ах, вот вы как! – в ярости прошептал Вовка, окончательно просыпаясь.

В комнате все спали. За окном было раннее утро. Солнце освещало притихший берег с тремя разложенными катамаранами, влажную от росы березку, полузатопленные мостки.

Вовка помотал головой, пытаясь прогнать наваждение. Либо окружающее сейчас исчезнет, и все станет более понятным, либо то, что есть, так этим и останется. Но тогда все запутается бесповоротно.

Однако путать оказалось нечего. И так было ясно, что война началась.

Секунду назад спокойное водохранилище забурлило, меняя цвет с лилового на черный. Заволновалась вода от сотни двигающихся тел – к берегу спешили водяные. Вздрогнула березка, пронеслись над берегом шорохи и вздохи, чуть заметно задрожала земля. Из-за угла дома вышел Игоша, остановился, поднял голову, ища нужное окно на втором этаже.

Вовка вовремя отпрянул, чтобы не встречаться с бессмысленными глазами шального духа.

– Спиря! Вставай, – подбежал он к Колькиной кровати.

Но Спиридонова там не было. Откинув одеяло, со скрипучей постели поднялся мрачный скелет. Покопавшись в белье, он достал железную косу с длинной деревянной рукоятью, выправил лезвие, потрогал пальцем, острое ли.

– Ну что, малец? – Пустые глазницы черепа уставились на Вовку. – Повоюем? Эх, хорошо пойдет!

Уже ни на что не надеясь, Вовка подошел к кровати Галкина. На ней, не снимая своих штиблет, лежал противный тип и, высунув от азарта язык, играл в тетрис.

– А мы так! А теперь вот так! Падай, родная, падай! – шептал он, со всей дури давя на кнопки. Заметив Вовку, он кивнул ему как хорошему знакомому. – Сейчас иду, – пробормотал он. – Минутку.

Дальше Наковальников не пошел. Пашки с Серегой тоже нет. Бежать за капитанами бесполезно. Девчонки?