Охотник на кроликов - Ларс Кеплер

– Это они должны были перевестись в другую школу.

– Никаких шансов. – Рекс пожал плечами. – Вся сила у них, я был пустым местом, кто стал бы меня слушать… Директор, учителя – все защищали их.

– Надо было рассказать все полиции, – серьезно сказал Самми.

– Безнадежная затея, – ответил Рекс.

– Но папа, все нормально, ты повар, ты классный, ты же никому не сделал зла за всю свою жизнь.

– Не все так просто.

Самми потрогал мешочки с упакованным в вакуум мясом на водяной бане, проверил температуру и время.

– Мясо пролежало уже два часа, – сказал он.

– Тогда возьми масло, несколько веточек тимьяна, зубчик чеснока и…

Солнце зашло за тучу; по окну, выходящему в сад, застучал серый дождь. Электрический свет сделался голым, ограниченным летучими тенями. Рексу вдруг показалось, что в ресторане что-то шуршит, словно тело, одетое в пластик, протискивается между столиками.

Он, помешкав, вышел к помещению, игравшему роль шлюза между кухней и залом ресторана, и остановился, осторожно нажал на дверную ручку, прислушался.

– Что там? – спросил Самми у него за спиной.

– Не знаю.

Рекс прошел в скрипнувшую вращающуюся дверь и вышел в пустой зал. Было что-то от сонного видения в этих накрытых столах и дожде, поливавшем окна; водянистый свет на белом льне, серебристых приборах, на винных бокалах.

Рекс дернулся, когда в заднем кармане зазвонил телефон. Номер не определился, но Рекс все равно ответил. Связь была плохая, в трубке трещало. Через большие окна были видны машины и люди, спешащие с зонтиками под дождем. Рекс повторил свое имя, подождал несколько секунд и уже собрался было положить трубку, как вдруг, словно издалека, послышался детский голос: “Ten little rabbits, all dressed in white, tried to go to Heaven on the end of a kite…”

– I think you’ve dialed the wrong number[9], – сказал Рекс, но ребенок, кажется, не слышал его и продолжил проговаривать считалку.

“Nine little rabbits, all dressed in white, tried to go to Heaven on the end of a kite. Kite string got broken, down they all fell. Instead of going to Heaven, they went to…”

Рекс слушал, как убывают кролики в считалке, пока разговор не прервался.

В одно из окон он увидел ребенка, стоявшего под виадуком метрах в пятидесяти от ресторана. Лицо, скрытое серой тенью, исчезло, когда ребенок повернулся и вошел в темный гараж-парковку.

Воздух был душным, маслянистый свет разливался над полями возле Нюнэсвеген. Йона обогнал грузовик, в кузове которого подскакивал строительный мусор.

Помощник директора Людвиксбергскулан отказался выслать списки учеников, если Йона не сможет предъявить официальный запрос от прокурора или руководителя предварительного расследования.

– Это частная закрытая школа, – пояснил директор по телефону. – Нас не касаются ни принципы гласности, ни обязанность сообщать сведения об учениках.

Три первые жертвы могли иметь отношение к интернату тридцать лет назад, думал Йона, ведя машину по направлению к Людвиксбергскулан.

Очень вероятно, что будущие жертвы тоже связаны с этой школой.

А может быть, и убийца.

Школа – вот точка, объединяющая всех, подумал Йона.

Но все каким-то образом укоренено еще глубже.

Он должен решить это особенное уравнение, найти алгоритм, решить загадку.

По дороге он слушал плейлист, составленный для дочери, Люми. Старые записи шведской народной музыки, гонглотар и хамбу. Скрипки навеяли печаль по лету, желания молодости, предвкушение светлых ночей.

Он думал о свадебном венце Суумы из переплетенных корней, о ее улыбке, когда она встала на скамеечку, чтобы поцеловать его.

После Эсму Йона съехал с шоссе и поехал на восток, к морскому побережью, следуя по узкой дороге на широких спинах мостов и по туннелю между четырьмя островами.

Он был на Мускё, когда позвонила Сага. Музыка стала тише, Йона коснулся дисплея и ответил.

– Мне надо поговорить с тобой, – начала Сага без предисловий, и Йона услышал, как она заводит мотоцикл.

– А тебе можно?

– Нет.

– Тогда мне тоже нельзя говорить с тобой.

Йона подумал – сколько иронии в том, что они с Сагой пытаются решить загадку убийства вместе, хотя их задачи – словно ночь и день: она должна все скрыть, а он – вывести все на свет божий.

Серебрилась неподвижная вода; Йона увидел, как стая уток отделяется от своего отражения и взлетает. Сага рассказывала, что у Рекса была подружка, Грейс Линдстром, которая бросила его ради Виллиама Фока.

– Дальше будет интересно, – предупредила она.

– Я слушаю, – ответил Йона; теперь он ехал мимо учебного плаца.

– У Виллиама в школе было нечто вроде клуба для избранных. Не знаю, где все это происходило, но место называлось – Кроличья нора.

– Кроличья нора, – повторил Йона и подумал, что они приближаются к разгадке.

– Ее мы и ищем, так?

– У тебя есть имена членов клуба?

– Только Грейс и Вилле.

– Других нет?

– Рекс ничего не знает.

– Но должна знать Грейс.

– Ну да, но она, кажется, живет в Чикаго…

– Я еду, – сказал Йона.

– Нет. Я говорила с Вернером, и я еду туда, как только добуду адрес.

– Хорошо.

Йона мягко притормозил и въехал в аллею, которая привела его прямо к Людвиксбергскулан. Большое главное здание походило на старинную усадьбу – белые оштукатуренные стены из камня, крыша с мансардой.

На гостевой парковке Йона вылез из машины и прошагал по гравию к широкой лестнице. Земля была усыпана синими цветами, у которых косули или кролики объели листья и погрызли стебли. Йона нагнулся и поднял один из сорванных цветков, валявшихся на земле.

Он прошел мимо группы детей в синей школьной форме, со связками учебников в руках.

В холле висела большая цветная фотография, изображавшая школьный участок со стрелками и цифрами. На участке находились четыре общежития для девочек и четыре – для мальчиков, дом сторожа, квартиры учителей, конюшни, сарай, водонапорная башня, спортивные площадки и пляжный домик.

Открыв стеклянную дверь, Йона вошел в приемную директора, предъявил удостоверение секретарю, и его проводили в большую комнату с дубовыми лакированными панелями и огромными окнами, выходящими в парк. Над письменным столом висели в рамках портреты особ королевской фамилии, учившихся в интернате.