Успех или борода - Пенни Рид

– У меня есть специальная литература, если ему необходимо.

Я ухмыльнулась и покачала головой:

– Нет, ему ничего такого не нужно. Я просто… Ты во всем права. Я же вижу, он меня хочет.

Мама фыркнула:

– Конечно, он тебя хочет, mi hermosa[24]. Если бы не хотел, был бы бесполым идиотом.

– Спасибо.

– Ты же у меня красавица. Вся в маму.

Я со смехом покачала головой:

– Обязательно с ним поговорю.

– Если он такой, как ты описываешь, заботливый и добрый, тогда он что-то придумает. Ради твоих чувств он поступит с тобой правильно, даже если самому придется нелегко.

Я нахмурилась:

– Это как?

– Ну, ты уж сложи два и два, дочка. Он тебя любит, он джентльмен, не желает нарушить данное себе слово, но он безумно тебя хочет. Похоже, он избегает ситуаций, когда искушение может взять верх: отсюда ужины в кругу семьи, поздние сеансы, после которых ты будешь слишком уставшей, или раннее возвращение домой после пикника. Ты – непреодолимое искушение.

– То есть мне его не искушать?

– Конечно, искушать! – возразила мама и добавила лукаво: – Подобные терзания доставляют мужчине несказанное удовольствие.

Я нахмурилась, не понимая, как это Джетро получит удовольствие от терзаний.

Будто прочитав мои мысли, мама нетерпеливо фыркнула:

– Поверь мне. Я твоя мама и знаю, как лучше.

* * *

Вооружившись маминым советом, я стала ждать.

Я не вызвала Джетро на разговор.

Я затаилась и ждала.

Как трусиха.

Раньше я никогда не была трусихой. Состояние оказалось странным и неприятным, зато безопасным.

Не Джетро делал меня трусихой – это постаралась я сама, точнее, мои чувства к нему. Каждый день, каждый миг, который мы проводили вместе, страсть становилась все горячее, а я все молчаливее. Я чувствовала, что отступаю, но не знала, как поступить. Помалкивать представлялось мне куда безопаснее, чем выложить правду, рискуя отпугнуть Джетро.

Мы молча сидели в его пикапе после третьего ночного свидания, никуда не торопясь: Джетро договаривался с кинотеатром о поздних сеансах, когда у меня назавтра не планировалось утренних съемок, а у него был выходной.

Я вовсе не так устала, как после двух прошлых поездок в кино, потому что, по настоянию Дейва и Сьюзи, прилегла поспать днем. Джетро тоже не выглядел вымотанным. Он казался напряженным, каким-то возбужденным. Он ерзал на сиденье во время фильма, особенно когда Хамфри Богарт схватил Ингрид Бергман и поцеловал так, что дух захватило.

Фильм закончился, и мы сидели вполне еще свежие, уставясь в лобовое стекло пикапа.

Совершенно одни и никуда не торопящиеся.

Мне было жарко, будто внутри меня тлело пламя. Внизу живота змеей свернулось плотное томительное напряжение. Я страстно хотела, чтобы Джетро дотронулся до меня, но белый слон его целибата, втиснувшийся вместе с нами в кабину пикапа, и три недели на сугубой диете из поцелуев заставляли задуматься, как об этом попросить.

Или мне самой его коснуться?

Или что мне предпринять, черт побери?

Именно эти терзания не давали мне жить после незабываемого пончика Дейзи в трейлере.

– Слушай! – начал Джетро, отчего я буквально подскочила на месте. Он с трудом сдержал смех при виде моей реакции, широко ухмыляясь рулю пикапа. – Прости, прости, не хотел тебя испугать.

Я улыбнулась ему, стараясь прогнать нервозность. Уединение с Джетро, который, однако, не касался меня даже кончиком пальца, казалось многозначительным и зловещим. Я хотела пошутить, но одновременно мне было не до шуток.

– Я к чему, – снова заговорил он уже тише. – Ты устала?

– Ни в одном глазу. Абсолютно. Совсем не устала, – замотала я головой яростнее, чем требовала ситуация, будто отрицая обвинение в убийстве, а не в усталости.

Улыбка Джетро стала еще шире:

– Хочешь куда-нибудь поехать?

– Да! – решительно кивнула я, но опять-таки ничего не добавила, не желая выторговывать физические доказательства любви.

Это «куда-нибудь» – уединенное место?

А там можно обниматься и целоваться?

А что ты хочешь за то, чтобы запустить руку мне под юбку?

Если поиграешь с моими грудями, с меня тортик!

Я прикусила губу, чтобы прямо тут не предложить качественной выпечки в обмен на интимные ласки.

Джетро пристально смотрел на меня, прищурившись. Суставы пальцев, сжимавших руль, побелели.

– Поехали? – спросил он хриплым надтреснутым голосом.

Сдерживая трепет, я кивнула и прошептала:

– Давай.

Он, нахмурясь, смотрел на мои губы, и взгляд становился заметно горячее. Я, не дыша, глядела на Джетро. Воздух вокруг нас загустел, стал плотным от несказанных слов.

Но Джетро с силой шумно выдохнул и отвел глаза. Скрипнув зубами, он завел мотор.

Ехали мы молча. Довольно долго в кабине царило мертвое молчание, которое, будучи для нас состоянием неестественным, только усугубляло напряжение. Несмотря на неохоту острить, во мне нарастало желание разрядить обстановку, и вскоре я уже не могла сдерживаться.

Поэтому я сказала:

– Тук-тук.

Джетро покосился на меня и сразу перевел взгляд на темную дорогу:

– Кто там?

– Почтальон.

– Какой почтальон?

– Который принесет тебе поцелуй, если скажешь, куда мы едем.

Лоб Джетро пошел морщинами, но спустя секунду разгладился. В свете фар смутно угадывалась его улыбка.

– Хохмы типа «тук-тук, кто там» хороши тем, что срабатывают в любой ситуации, – учительским тоном начала я. – Почтальон пожмет тебе руку, если ты мне поможешь, или принесет тебе тортик, если перестанешь вести себя как козел…

Джетро согласно кивнул, но улыбка завяла и пропала. Сбросив скорость, он включил правый поворотник.

Я вглядывалась в темноту, но, хоть убей, не видела ничего, кроме горной дороги и леса. Затем открылся поворот направо: большие кусты заслоняли узенькую грунтовку. Пикап раскачивался настолько сильно, что я держалась за дверь и подлокотник, пока мы одолевали неровную, ухабистую дорогу.

Мы мотались так минуты три, ползя со скоростью десять миль в час, барахтаясь в чернильной темноте среди угадывающихся вокруг высоченных деревьев, прежде чем Джетро произнес: