Воздушная гавань - Джим Батчер

Как только небольшой стол в номере был накрыт, подавшая снедь женщина вышла, Чудачка закрыла за нею дверь, щелкнув щеколдой. Ученица эфирреалиста выглядела такой изможденной, словно не ела уже несколько дней. Но лишь дверь была закрыта, девушка сразу поспешила в самый дальний от нее угол и устроилась там прямо на полу, бережно держа на весу свою банку с кристаллами.

— Сестрица, — заговорил Бенедикт, откупоривая первую бутылку с туман-вином. — Сдается, тебе еще предстоит овладеть парой полезных навыков в искусстве торговли. Боюсь, нам досталась не лучшая цена.

— Я и не пыталась экономить деньги, — чуть раздраженно возразила ему Гвен. — Время для нас важнее, и его я сберегла.

— Нет-нет, это невозможно, — подал голос мастер Ферус. — Время есть время. Его и разглядеть-то трудно, а присвоить и вовсе не получится.

Бенедикт невозмутимо разлил вино по бокалам, не отвлекаясь на сердитое бурчание в своем животе. Только тогда он наконец уселся и начал наполнять свою тарелку. Движения юноши выглядели неспешными, хотя от взгляда Бриджет не укрылись напрягшиеся жилы на его шее. Воздержание нелегко давалось боерожденному.

— Пусть тогда не время, — продолжала Гвен, — но я избавила нас от лишних хлопот. Да, мы переплатили раз в пять…

— В десять, — мягко поправил ее Бенедикт.

Гвен отмахнулась от него ладонью:

— Я хочу сказать, мы не тратим часы на напрасную беготню в Храм и обратно, пока ищем подходящее жилье.

— Справедливое замечание, дитя. С этим не поспоришь, — заметил мастер Ферус.

— Мышонок, — донесся с пола обеспокоенный голос Роуля, — а где мне сесть?

Спокойно и неторопливо Бриджет расчистила на столе уголок, положила на блюдце немного жареной птицы и подняла Роуля, чтобы тот мог с удобством устроиться на краю. Довольно урча, кот немедленно приступил к трапезе.

— Позвольте спросить, — неуверенно заговорила Бриджет, — а что мы станем делать теперь?

— Разведаем обстановку, — с набитым говядиной ртом ответил мастер Ферус. — Зал под нами просто создан для того, чтобы прощупать местных на предмет необычной активности. Сэр Сореллин, не откажите применить на практике свои таланты разведчика. Всего-то нужно спуститься и послушать, о чем там говорят. Делайте вид, что пьете, но соблюдайте меру и не свалитесь под стол.

Бенедикт поспешил проглотить свой кусок и откашлялся.

— Мастер Ферус, я опасаюсь, что приказы копьеарха не позволяют мне заниматься чем-то подобным. Я не должен отходить от вас ни на шаг.

Старый эфирреалист прикрыл глаза.

— О да… Возможно, полученные вами распоряжения можно трактовать и таким образом…

— Это дословные распоряжения, — возмутился Бенедикт.

— Ну, а раз так, — распахнул глаза Ферус, — придется мне вас сопроводить. Зато это упростит задачу, придав ситуации внешнего правдоподобия. Вам не повредит компания откровенно пьяного субъекта!

Горестно качая головой, эфирреалист добавил:

— Смерть наша легка как перышко, а долг тяжелее самого Копья, не так ли?

— Э… — с недоверием выдохнул Бенедикт.

— Мастер Ферус, но разумно ли это? — спросила пораженная Гвен.

— Сие есть древняя пословица Строителей, дошедшая до нас сквозь века, — обиженно ответил Ферус. — Рассуждая чисто хронологически, это мудрость высочайшего порядка.

— Я не о пословице, — тряхнула головой Гвен. — Я о вас в нетрезвом виде. Мне представляется, что вы лишь усложните себе задачу исполнения миссии, если напьетесь в стельку.

— Уж лучше в стельку, чем в хлам, мисс Ланкастер, — серьезным тоном объявил Ферус. — Помяните мое слово… Что ж, это решено.

Гвен временно утратила дар речи.

Сделав долгий глоток из бокала, эфирреалист по-совиному покрутил головой:

— Итак, мы с мастером Сореллином сломим яростное сопротивление еще нескольких бутылок этого великолепного туман-вина, а заодно выясним, что можно потихоньку выведать, не вступая в разговоры с посторонними. Остальные тем временем отправятся с Роулем и Бриджет налаживать связи с местными кошками. Если в хаббле Платформа творится что-то неладное, они должны были это заметить.

Роуль оторвал голову от блюдца:

— Мое имя названо первым, Мышонок. Вот они, верно расставленные приоритеты!

Метнув в кота пристальный взгляд, Бриджет вновь повернулась к старику:

— Простите, мастер Ферус, но я не совсем уверена, что нам так быстро удастся наладить контакт. Кошки не славятся особенным радушием по отношению к незнакомцам.

— Я помогу, — спокойно возразила Гвен.

Бриджет испустила тяжкий вздох.

— Я… считаю, что ваша помощь в этом конкретном случае может оказать обратное действие.

Гвен сдвинула брови.

— То есть?

«Боже Всевышний, она и впрямь не понимает, как выглядит со стороны, когда берется вразумлять какого-нибудь бедолагу…» — подумала Бриджет. Вслух же пояснила:

— Кошки плохо реагируют на… э… на… — она оглянулась на Бенедикта, молча взывая о помощи.

— Гвенскости, — услужливо подсказал Бенедикт.

Гвен вздернула бровь.

— И что, интересно, ты под этим разумеешь, дорогой кузен?

— Всё сразу, — с готовностью ответил Бенедикт. — Твои попытки вступать в дипломатические переговоры пока что привели к развязыванию дуэли, к угрозам обвинения в измене целого отряда флотской охраны, к потере небрежно пущенного на ветер маленького состояния и к внезапной стрельбе из боевой перчатки в не требующих применения насилия обстоятельствах.

— Но… — начала было Гвен.

— Дважды, — сдержанно добавил Бенедикт.

Смерив его пристальным взглядом, Гвен остервенело ткнула вилкой в очередной кусок на своей тарелке.

— Никого не хочу оскорбить, но, Гвен… кошки не очень хорошо отвечают на давление, которое вы привычно пускаете в ход, — осторожно проговорила Бриджет, — и тем более в общении с…

— Чужаками, — мурлыкнул Роуль.

— …с гостями, — ровным тоном закончила Бриджет.

Гвен закатила глаза:

— Ну хорошо. В таком случае не стану путаться у вас под ногами.

— Это касается только первой встречи, — быстро добавила Бриджет.

Бенедикт повернулся к ней с хмурым видом:

— Вам не стоит отправляться туда одной.

— А она и не будет одинока, — возразил эфирреалист. — Чудачка тоже пойдет.

Бриджет оглянулась на странно одетую девушку. Та качала на руках свою банку с кристаллами, тихонько напевая им колыбельную.

Бенедикт приподнял бровь: