Конец мира – это только начало - Питер Зейхан

К пятнадцатому веку такие достижения в процессах и обучении достигли критической массы, которую мы сегодня называем Ренессансом. Укрепляющие достижения в социальной мысли, культуре, математике и науке не просто возобновили технологическое развитие после тысячелетнего мрака, но и положили начало другому технологическому веку - индустриальному. Среди многих результатов широкого расширения знаний и понимания мира природы были постоянно совершенствующиеся методы обнаружения, выделения и очистки того или иного материала из той или иной руды.

На протяжении десятков веков мы были ограничены медью, свинцом, золотом, серебром, оловом, мышьяком, железом и цинком. С кодификацией правил химии и физики мы расширили этот список, включив в него кобальт, платину, никель, марганец, вольфрам, уран, титан, хром, тантал, палладий, натрий, йод, литий, кремний, алюминий, торий, гелий и неон. Как только мы узнали об этих материалах, научились отделять их от горных пород и очищать в достаточной степени для использования, мы развили способность собирать их обратно и смешивать и сочетать в контролируемых условиях. Таким образом, теперь у нас есть все - от огнеметов до стали, которая не плавится под воздействием огнеметов, и до сеток из меди, золота и кремния, способных вместить в одну руку больше мозгов, чем вся интеллигенция средневекового мира, и до воздушных шаров для вечеринок.

УРОКИ ИЗ ПРОШЛОГО, ДЛЯ БУДУЩЕГО

Каждый материал имеет свое собственное применение. Каждый материал в сочетании с другими имеет больше применений. Некоторые из них дискретны. Некоторые допускают замену. Но все они имеют одну общую характеристику. Используются ли они в строительстве, войне, урбанизации или производстве, все они - дети индустриальной эпохи. Они требуют технологий индустриального века для производства, транспортировки, рафинирования, очистки, сплава и перегруппировки в продукты с добавленной стоимостью. Если что-то случится с устойчивостью или сферой применения набора промышленных технологий, все они просто исчезнут - и заберут с собой все свои преимущества.

Мы уже видели это раньше. Много раз.

Многие из прошлых мировых империй начинали специальные военные кампании, чтобы получить тот или иной материал, а другие использовали свой контроль над этим материалом, чтобы добиться прорыва и стать чем-то большим, чем обычно позволяла их география.

Польша стала главной державой Европы благодаря доходам от одной соляной шахты (в 1300-х годах соль была единственным надежным способом сохранения большого количества мяса или рыбы). Опыт Испании с серебряным рудником Потоси легко продлил ее пребывание в качестве мировой сверхдержавы на целое столетие. В конце 1800-х годов Чили воевала с Перу и Боливией из-за пустыни Атакама и ее богатых месторождений меди, серебра и нитратов (ключевого компонента пороха ранней промышленности). У Британии была дурная привычка плавать куда угодно и когда угодно, чтобы напасть на любого, у кого есть то, что может понравиться британцам. Британцы особенно любили захватывать такие точки доступа к территориям, как Манхэттен, Сингапур, Суэц, Гамбия или Иравади - все места, которые позволяли им прибрать к рукам интересную региональную торговлю непортящимися товарами.

Некоторые из этих споров проходили совсем недавно.

Вторая мировая война во многом была борьбой за производственные ресурсы. Большинство из нас хотя бы приблизительно представляют себе стратегические споры, которые велись за сельскохозяйственные угодья и нефть, но битвы за промышленные материалы были не менее важными.

У Франции была железная руда, а у Германии - уголь. Оба материала были необходимы для выплавки стали. Вы можете увидеть проблему. Вторжение Германии во Францию в мае 1940 года решило эту проблему. По крайней мере, для Берлина. После войны французы возглавили создание Европейского сообщества угля и стали в попытке решить ту же проблему железной руды - здесь, угля - там, с помощью дипломатии, а не пуль. Сегодня мы знаем ЕСУС как Европейский Союз.

Вторжение Германии в Россию в июне 1941 года, очевидно, ознаменовало конец германо-российского альянса, но первый большой клин в отношениях произошел девятнадцатью месяцами ранее, когда русские вторглись в Финляндию, угрожая немецкому доступу к тому, что было основным источником никеля для нацистской военной машины, важнейшего компонента высококачественной стали.

Среди многих причин, по которым японцы завоевали Корею в 1904-05 годах, была древесина для использования в строительстве. Последующую японскую экспансию в Юго-Восточную Азию часто - и совершенно точно - называют захватом нефти. Но Домашние острова были не просто энергетически бедны; на них также отсутствовали другие центральные промышленные материалы, которые можно было получить только путем физической экспансии, начиная от железной руды, олова, каучука, меди и заканчивая бокситами.

Во всех случаях доминирующие технологии эпохи требовали, чтобы каждая страна либо имела достаточный доступ ко всем этим материалам, либо господствовала над другими странами.

С 1945 года список таких "необходимых" материалов расширялся в геометрической прогрессии... с тех пор как американцы сделали мир достаточно безопасным, чтобы каждый имел доступ ко всему. Это говорит о том, что конкуренция за материалы в будущем будет гораздо более широкой и многогранной, а последствия отсутствия доступа к таким материалам будут гораздо более разрушительными. Ни один из этих промышленных материалов не распределен равномерно по всему миру. Как и в случае с нефтью, каждый из них имеет свою собственную географию доступа.

Легко нарисовать несколько пунктирных линий на основе вероятных торговых зон и представить себе Африку, имеющую доступ к материалам для электроники, но не имеющую стали, Европу с ядерной энергетикой, но без "зеленых технологий", или Китай с ёмкими аккумуляторами, но не имеющий возможности передавать электричество. Такого рода пунктиры не смогут устоять.

Это будет борьба за все, что необходимо для поддержания современной системы. Поэтому в ход пойдут все инструменты. Некоторые будут пытаться торговать "это за то". Другие будут более ... энергичны в своих усилиях.

Теперь моя одержимость государственным пиратством имеет больше смысла? Имеет ли смысл пиратство в целом? Думать, что мы все будем просто сидеть в своих маленьких пузырьках и обходиться своими силами, не пытаясь хотя бы попробовать получить то, чего у нас нет, - значит очень творчески подходить к истории человечества. Мы вступаем в мир, который Джек Воробей нашел бы очень знакомым. Это игра не для слабых.

Величайшая из этих проблем доступа будет лежать поверх и без того непреодолимой проблемы борьбы с изменением климата. Оглядываясь назад, можно сказать, что геополитика нефти оказалась на удивление... простой. Нефть существует в коммерчески доступных и жизнеспособных объемах лишь в нескольких местах. На ум приходит Персидский залив. Нам могут не нравиться проблемы, связанные с этими местами, и эти проблемы, возможно, поглотили чрезмерную часть всеобщего внимания в эпоху поздней индустриализации и глобализации, но, по крайней мере, мы с ними знакомы. Самое главное, нефть - это более или менее раз