Star Wars: Эскадрилья-призрак - Аарон Оллстон

— Вот и хорошо.

— И опять в тебя влюбился.

По лицу Тирии промелькнула досада и растерянность.

— Келл…

— Нет, потерпи меня еще секунду, пожалуйста — Ты повторяешься.

— Слова те же, человек другой. Теперь я знаю, о чем говорю.

— Разумеется, знаешь. Итак. Включаем честность.

— Честность включена.

— Сколько времени ты сегодня обо мне думал?

— Каждую минуту… кроме тех, когда коммандер Антиллес имел меня во все дюзы. С Иансоном на пару.

— Хорошо, а в скольких из твоих фантазий на мне был минимум одежды?

Келл расплылся в широчайшей ухмылке.

— Во многих… почти во всех. И почему минимум? Ее вовсе на тебе не было. Я постоянно вижу нас вместе, а вокруг тихо, и мы не ждем боевой тревоги. Война окончена, мы спорим… не знаем, что делать дальше. Решаем вместе свои дела. А еще я вижу, как знакомлю тебя со своей семьей, вижу, как ты им нравишься…

А еще он видел панику у нее на лице, но никак не мог замолчать. Слова лились водопадом.

— Вижу, как мы живем вместе., то так, то иначе. И мне грустно только оттого, что нельзя исследовать все возможности, — Келл набрал в легкие новую порцию воздуха. — А пока, как самый плохой генерал в Галактике, я сообщаю тебе свои задачи. Я собираюсь завоевать твое сердце. Просто пока не знаю, как это сделать. Ну вот, я тебя предупредил.

Тирия прыгнула на него, хотя из ее позы это было сделать совершенно невозможно, тем не менее оба скатились с диванчика на пол. Тирия оказалась сверху, глаза у девицы горели, хотя Келл (в более спокойной обстановке) первым признал бы, что обнимают его достаточно нежно.

Тайнер потер ладонью затылок, которым только что крепко стукнулся об пол.

— Ты чего?..

— Заткнись.

Тирия поцеловала его. Поцелуй занял значительное время и на вкус был крепче, чем чарбианское бренди трехлетней выдержки. И даже крепче, если судить по тому, что Келлу вдруг сделалось жарко и весело. От бренди с ним такого никогда не случалось. Но он все-таки вспомнил, что нужно схватить Тирию за руки, чтобы девушка, опомнившись, не смогла убежать.

Правда, не было похоже, чтобы блондинка вообще собиралась с него слезать. Правда, поцелуй прервала и вновь принялась яростно мерить горящим взглядом.

— Здорово… — признался ошалелый Тайнер. — Но я почему-то думал, что ты относишься ко мне как-то иначе.

— Еще бы. Ты же дитя-переросток без капли здравого смысла. Большой бритый вуки, ничего не понимающий в чувствах.

— Ага… то есть… сколько же времени ты меня… Она вдруг перестала сердиться.

— С тех пор, как мы встретились.

— Так что ж ты…

— Потому что ты влюбился не в меня, а в ту Тирию, которой никогда не существовало. Мы же установили этот факт несколько недель назад, — у нее весело подрагивали губы. — Но, кажется, ты наконец отыскал путь ко мне.

— Ага…

— А теперь придется это доказать.

— Как?

— Что-нибудь да придумаем, дурачок* * *

Ведж, споткнувшись о комингс, ввалился в столовую, сонно огляделся и проснулся.

Мин Дойнос сидел вместе со всеми, разговаривал, даже один раз рассмеялся, хотя с лица явно спал и осунулся.

Зато Мордашка выглядел просто ужасно: темные круги под глазами, носом клюет и все норовит подремать в уголке. Хотя вполне доволен жизнью и весел, если разбудить.

Келл и Тирия, похоже, всю ночь копали траншеи, где-то раздобыв лопаты и землю. Хотя не особенно грустили по этому поводу.

Внезапное явление начальства вызвало легкий переполох. Разговоры оборвались, пилоты повернулись к Антиллесу.

Ведж постарался расправить плечи и принять уверенный вид.

— Капитана Дарилльяна просят на мостик, — сообщил он Мордашке.

Лоран бросился к дверям. Ни на какой мостик он, конечно же, не пошел и даже не собирался. Рабочее место Дарилльяна — радиорубка Коротким движением головы кореллианин подозвал к себе адъютанта. Йансон материализовался, и они вместе отправились на настоящий мостик «Ночного гостя».

— Что случилось с Мином? — полюбопытствовал Ведж.

— Понятия не имею. Меня не посвятили. Но, похоже, он в полном порядке.

— Одним кризисом меньше. А почему остальные представляют собой сонное царство?

— Э-э… не знаю. Может, засиделись за полуночной партией в сабакк, на которую старших офицеров забыли пригласить?

— Мы с тобой обычно страдали в таких случаях амнезией, — согласился Ведж. — А чего еще ты не знаешь?

— Не понимаю, что стряслось с Тайнером.

— Что именно?

— Понятия не имею! — радостно доложил Йансон. Ведж затормозил и пришпилил помощника к переборке. Йансон сделал безнадежную попытку вывернуться.

— Босс, ну правда же, я не знаю! Честное слово! Мы разговаривали с ним, — УЭС ковырнул носком ботинка палубный настил. — О его отце. И у меня сложилось впечатление, будто он все это время держал меня за мстительное чудовище, которое перед завтраком обожает взрывать народ за промашки. А еще, кажется, он не планировал мою безвременную кончину всякий раз, когда проходил мимо меня. Вообще-то это он так трясся от страха.

— Интересный способ бояться. А что случится, когда он придет в ужас?

— Во-во. Но сегодня утром все изменилось. Впервые с нашего знакомства он не стал превращаться в башню из напряженных мускулов, когда я сел за стол позавтракать.

— Хорошо.

До капитанского мостика они все-таки добрались.

— Лейтенант Табанне, сдублируйте на основной монитор весь разговор.

— Слушаюсь, сэр.

* * *

Мордашка уселся в кресло связиста, активировал голосовой и визуальный симуляторы, торопливо провел диагностику, путаясь в показаниях. Вроде бы все в порядке. Компьютеры, контролирующие голографические камеры в радиорубке, считали, что верно отслеживают движения тела Гарика. Обычно проверкой систем занималась Йесмин, и Мордашка сейчас старательно не думал об этом.

Лоран перебрался во второе кресло, вспомнил об одной стареющей примадонне на главных ролях, с которой ему однажды довелось сниматься, а в следующее мгновение превратился в капитана Дарилльяна. Тогда бывший актер повернулся к центральному проектору, включил его и приготовился побеседовать с адмиралом Тригитом.

Перед ним сформировалось трехмерное изображение военачальника Зсинжа.

От неожиданности Мордашка чуть было не вышел из роли. Хорошо, что капитану простительно удивляться. Гарик состроил подобострастную гримасу.

— Мой господин… какая честь для меня!