Бегущие по мирам - Вера Чиркова

Остро обожгло руку, и я крепче стиснула зубы, точно зная, что эта боль не моя. Вот только облегчения эта мысль не принесла совершенно, в мозгу горел вопрос – кто? Тер или Дэс? В чужих мирах я их боль чувствовала почти одинаково.

Но Дэс стоит… Вон поднял руку, запустил сразу пучком своих любимых фиолетовых молний и, похоже, попал не по одному. За мельтешащей стеной из тающего снега, камней и мусора взвыло сразу несколько вражеских голосов.

– Девоньки, поспешайте! – прикрикнул леший, в азарте подпрыгивающий рядом со мной. А потом вдруг метнулся в свой мир, припал к промороженной, каменистой земле, что-то нежно ей прошептал и, подхватив ковыляющую женщину, метнулся внутрь.

И вот тут я увидела, как упали сразу двое – один из магов и та самая женщина, остававшаяся на площадке последней.

А впереди, между пламенем, пожиравшим последнюю преграду, и торопливо отступавшими магами, зашевелились камни и песок, поднимаясь высокой волной и накатываясь на противника.

Я спешно двинула сферу навстречу несущим пострадавших последним магам, подводя ее, как совок, и буквально загребла их в дверь. А затем сразу же захлопнула все заслоны и ринулась к лежащему на полу магу, не в силах выдавить единственный вопрос:

– Кто?

– Не волнуйся. – Дэс, неловко пряча от моего взгляда прижатую к груди руку, присел рядом. – Это Сегордс. У него хорошая регенерация, да и руны на восстановление стоят. Просто тот колдун, когда понял, что добыча ускользает, какой-то амулет разрядил, целым букетом заклинаний заправленный. Ошеломление и ослепление я узнал, вроде было еще замедление. На меня, как на ментала, не действует. Впрочем, и на него не должно было. Сейчас маги детей первым делом подлечат…

– Дэс, – ласково перебила я, – долго ты еще намерен мне язык заговаривать? Покажи руку, у меня аптечка на поясе. И не хлопай глазами так наивно, я с десяти лет столько ран перевязала, что в обморок точно не упаду.

– Да я и сам залечу, – попытался он уклониться от перевязки. Ну точно наивный – от меня еще никто не ушел.

– Давай сюда руку.

– Вот, – подал он здоровую, легко встал на ноги, притянул к себе меня. – Томочка-а… – А минуты через две, с сожалением отпуская, пояснил: – Тут источник, я быстро восстанавливаюсь. Сейчас вылечу.

– Гарх немытый… – с легким стоном приподнял с пола голову Сегордс. – Не меньше магистра противничек попался, чего только не намешал в свой амулет. По мне проклятие Лоа проехало, если бы не руны, не меньше суток бы валялся…

– Двое их там сильных было, магистр-огневик и проклятийник, а второй – минералы и подчинение. Да еще кучка мелочи с жезлами… Ты как себя чувствуешь?

– Полежу еще чуть-чуть, у меня ведь все быстро заживает. Вы идите… Или тебя тоже задело?

– Лечу уже понемногу, – небрежно отозвался эрг, и я не стала устраивать сцен – пусть показывает, какой он крутой. Меня сейчас мучает другой вопрос…

– Дэс?

– Да, родная?

– А нельзя с ними поговорить, чтобы их в ковен взять? Как-то они мне вдруг понравились, эти девы. И еще, как ты думаешь, нужно посмотреть, что стало с колдунами? Там Тиша на них что-то мощное натравил.

– Да зачем тебе, девонька, смотреть туда? – оказывается, леший никуда не делся. – Давай лучше за родней моей пойдем. Ведь у них, темных, это первое дело – виновных и безвинных наказать.

Черт, и почему мне все больше кажется, что я теперь работаю в МЧС?

– Обязательно поговорим. – Что-то не расслышала я в голосе мужа особого энтузиазма, да и чувства почему-то ощущаются намного слабее, только сейчас поняла… – Тесса… – договорить он не успел.

Схватив второй рукой за плечо лешего, я одним махом перенесла нас в свою комнату в фазенде. На ту же многострадальную кровать.

– Ты что же это творишь, девонька! – возмущенно заверещал Тиша, выбираясь из-под меня, но тут до него дошло, что не все в порядке, и он глухо позвал: – Олья!

– Ну как тут у вас? – Ундина прибежала через минуту, оглядела нас синими глазами, цвет которых менялся от ее настроения, и шмыгнула ко мне: – На что обижаешься?

– Посмотри, пожалуйста, что у него с рукой, – подчеркнуто вежливо попросила я, не глядя на подозрительно молчаливого Дэса, хотя меня снова кольнула глухая боль – по-видимому, кто-то из нас нечаянно задел рану. – А мы с Тишей начнем ваших родичей перемещать.

Слезла с постели и решительно потопала к двери. Приводить толпу леших в свою спальню мне как-то совершенно не улыбалось.

– Таресса! – укоризненно воззвал муж, но я упрямо выпрямила спину и не стала оборачиваться.

Слишком уж однозначно действует на меня его взгляд, и тепло улыбки, и нежность ладоней, и эта просительная укоризна в голосе… А может, оглянуться?

Нет. Пусть на себе прочувствует, каково это – сидеть в безопасности, когда любимый у тебя на глазах уходит на передний край, и ты, вместо того чтобы думать, как помочь, защитить его, должна сидеть и ждать. А потом кто-то падает, и вместе с ним срывается в пропасть сердце. Но даже вскрикнуть нельзя, и приходится собрать всю силу воли, задавить в себе рвущийся изнутри крик и думать только о том, что ты моложе, неопытнее и бестолковее всех этих крутых мужчин, и потому не должна помешать им ни вскриком, ни всплеском эмоций. Хотя вот не верится мне, что он не почувствовал моей тревоги. Я же почувствовала его боль?

Как интересно! А почему я ее чувствовала всего секунду, а потом перестала? И вообще не ощущала ничего другого – ни волнения, ни азарта боя, ни страха за детей. Черт. Ну уж нет, партизан, так мы не договаривались! И значит, правильно, что я не оглянулась.

– Таресса, ну и куда ты пошла? – Вот и леший уже права качать начинает, ему-то чего не хватает?

– В сад, разумеется, – насмешливо ответила я. – Не в свой же дом мне пускать толпу твоих родичей?

– Какая там толпа, – безрадостно фыркнул он, – только в самых чащах и остались необращенные. Темные обожают, чтобы в их садах все росло само собой и никто не мешался под ногами. Вот и повылавливали нашего брата в ближних от Саргаша лесах.

Но я все равно ушла в сад, уселась поудобнее, привычно вызвала сферу.

– Куда открывать?

– На ту хижину, где вы сначала жили, от нее поведу, там недалеко мой брат хозяйничает, – серьезно объяснил Тиша, поглядывая на меня с задумчивой настороженностью, и неожиданно осторожно попросил: – Ты только того… особо не бушуй, а?

– Тиша! – направляя экран на хижину, возмутилась я. – Вот ты со мной рядом сколько времени прожил? И что, много я бушевала?

– Дак то совсем другое дело, – загадочно хмыкнул он. – Мы хоть тебе и не чужие, но на нас ты всерьез обижаться не будешь. Обида, она стократ больнее от тех, кто роднее.

– Поняла уже, не дурочка, – хотела добавить, что хорошо бы не только я поняла, но слова просто застряли в горле.