Джаханнам, или До встречи в Аду - Юлия Латынина

Пак Вон У помолчал.

– Это нарушение контракта, господин Баров.

– А как насчет нарушения закона, господин Пак?

– Я не нарушал закон.

Баров махнул рукой, и бывший с ним юрист молча подал ему портфель. Баров раскрыл портфель и вынул из него несколько скрепленных степлером платежек. Еще до того, как он протянул бумаги Пак Вон У, управляющий филиалом понял, что это копии документов, проходивших через Леночку Кроу.

– Суд будет другого мнения. Либо вы продаете мне завод, либо эти бумаги идут в полицию.

– Если я продам вам завод, эти бумаги в полицию принесет Суриков.

– Он не предъявит их никогда. Никто не доносит на себя самого.

Управляющий корейским филиалом «Хайленд банка» помолчал, размышляя о вечном. Вечного было много, и размышлять о нем можно было долго. Господин Пак вздохнул и сказал:

– Я сожалею, господин Баров. Я понимаю, что вы пойдете до конца, но я не имею права продать вам акции завода. Согласно договору, который я заключил с российской компанией «Росско», компания «Санг-Си» может продать акции только с согласия «Росско».

– Совершенно верно, – сказал Баров, – но вы можете продать мне саму «Санг-Си».

Кореец вежливо улыбнулся.

– Чисто теоретически, господин Баров, я мог бы это сделать. Но я вынужден указать вам, что это ничего не даст. Кому бы ни принадлежала «Санг-Си», право выкупа акций все равно останется за «Росско».

Баров кивнул.

– Вот именно, господин Пак. Даже если я стану владельцем «Санг-Си», господин Суриков тут же потребует от «Санг-Си» продать ему акции Кесаревского НПЗ. Если я откажусь, он обратится в суд, и вы прекрасно понимаете, что любой подобный иск я тут же проиграю. «Санг-Си» – это компания-пустышка. Поэтому я и предлагаю за нее двадцать миллионов долларов.

– Если вы считаете «Санг-Си» пустышкой, зачем вам ее покупать?

– У меня старые счеты с господином Суриковым. Я готов потратить эту сумму, чтобы устроить ему головную боль. Аспирин ему обойдется еще дороже.

– Сто миллионов, – сказал Пак.

– Двадцать пять.

Они сторговались на тридцати миллионах долларов. Корея есть Корея, а деньги есть деньги.

Господин Пак был рад отплатить неблагодарным клиентам их же монетой. В глубине души он сомневался, что такой человек, как Баров, купит управляющий оффшор Кесаревского НПЗ только для того, чтобы досадить врагу.

И он был совершенно прав.

Начальник группы управления «С» майор Александр Яковенко наблюдал, как бойцы выполняют учебные стрельбы на фоне обстановки, имитирующей специальную операцию, когда караульный доложил о ЧП: у ворот базы появился «Мерс» с машиной сопровождения, и вышедший из «Мерса» человек потребовал встречи с майором Яковенко.

Человек не представился и себя не назвал. «Личка», бывшая с ним, предъявила разрешение на ношение оружия на русском языке и документы на иврите.

Поглядеть на израильских спецназовцев было любопытно всем, и когда майор вышел за ворота, закончившие тренировку бойцы забили караулку.

Посмотреть было на что. В двух метрах от глухих ворот абсолютно секретной базы стоял, как ни в чем не бывало, новорусский «Мерс», и на капоте его сидел высокий худой человек в сером костюме и с палкой в руках. В темно-русых волосах пробивалась ранняя седина. За ним стояли два оливковых курчавых охранника в расстегнутых прямых плащах и с проводками в правом ухе. При виде охранников майор подобрался, как подбирается породистый пес при виде пса из другой стаи.

– Здравствуйте, Александр Евгеньич, – сказал незнакомец, – меня зовут Данила Баров. Я глава промышленной группы «Логос». Мне требуется помощь вашего подразделения.

Причина, по которой майор Яковенко не взял рацию и не отдал приказ о задержании иностранных вооруженных лиц, была проста:

группа «Логос» вот уже три года оказывала серьезную помощь управлению. Банк оплачивал спецтехнику, хирургические операции и отдых сотрудников. Го д назад, когда двое ребят погибли в Чечне, банк выплатил вдовам по пятьдесят тысяч долларов. Банк охотно брал на работу бывших бойцов управления. Но сейчас холодная отчужденность банкира неприятно поразила Яковенко. Он представлял себе таинственного главу холдинга (а ходили слухи, что «Логос» полностью контролируется каким-то одним молодым и наглым олигархом) куда более приятным человеком.

– У вас что, кого-то в заложники взяли? – спросил майор.

– Нет. Мне просто нужна вооруженная поддержка для выполнения решений суда.

Пальцы майора по старой привычке перебирали мусульманские четки. На этот раз четки были голубенькие, и на них не хватало двух бусин.

– Прямо и второй поворот налево, – сказал Яковенко.

– Это что? – не понял олигарх.

– Это супермаркет, – ответил Яковенко, – тебе ведь туда нужно? Прямо и второй поворот налево. Там такими большими буквами будет написано «супермаркет». Здесь где-нибудь написано супермаркет? Здесь вообще над воротами чего-нибудь написано?

Воздух вокруг Барова, казалось, вот-вот готов был превратиться в жидкий кислород.

– Я пришел куда надо.

– Ну, если ты не хочешь идти в супермаркет, можешь идти в задницу.

– Ты меня не помнишь?

Яковенко внимательней посмотрел на банкира. Он не припоминал из своих знакомых ни одного, кто бы ездил на «шестисотом» с джипом сопровождения, носил часы за сто тысяч долларов и демонстративно пользовался услугами иностранных наемников.

– Семнадцатое мая девяносто шестого года. Две сожженные «бешки». Твои раведчики вытащили раненого из ущелья.

– Помню. Ты назвался охранником какого-то дальневосточного коммерсанта.

– Я был не охранник. Охранник погиб в бою.

Александр Яковенко помолчал. Потом сказал:

– Иностранные спецслужбы не имеют права находиться на территории Российской Федерации с оружием в руках. Если ты не хочешь, чтобы мы перестреляли твою охрану – уезжай.

Банкир кивнул и повернулся, чтобы сесть в машину. Оливковый охранник распахнул перед ним дверь.

– Ты где служил? – спросил Яковенко, обращаясь к охраннику.

Тот даже бровью не повел, а банкир ответил:

– «Автахат Ишим». Они из Израиля.

– Они что, по-русски не понимают? – удивился майор Яковенко, все знакомые евреи которого прекрасно говорили по-русски.

– Не понимают. Они сефарды.