Особый район - Юрий Козловский

— Ты уж постарайся, — ухмыльнулся Хлуднев. Ощущение собственного могущества захлестывало его, и он был уверен, что Бестужев сдался. — А не докинешь — подберу, я не ленивый. Только оставайся на месте, иначе…

— Хорошо, лови! — и Артем метнул «наган».

Если бы он выстрелил, Хлуднев наверняка успел бы всадить нож старику в горло, пусть даже после этого пуля влетела бы ему в голову. Но такого броска он не ожидал. Наган, просвистел в воздухе, как метательный снаряд, и врезался в руку, в которой Хлуднев держал нож. Бестужев мог сразу убить бандита, направив снаряд ему в голову, но опасался, что в конвульсии тот успеет задеть ножом старика. А так тяжелый револьвер отбросил его руку в сторону. Взвыв от неожиданности и боли, Хлуднев выронил заточку, выпустил старика и на какую-то секунду потерял соображение. За это время Артем успел несколькими длинными прыжками преодолеть две трети расстояния, отделяющего его от Хлуднева. Он не экономил силы, потому что знал — схватка не продлится долго. Это в кино бойцы дерутся долго и красиво, нанося друг другу такие удары, после любого из которых противник должен бы упасть замертво, но он поднимается и продолжает бой, даже не растрепав прически. А в реальной рукопашной схватке, в которой ты обязан уничтожить противника, имеющего ту же задачу, дело решает один удар, и все кончается в считаные секунды.

Хлуднев увидел несущегося на него врага, бросил взгляд на отлетевший в сторону револьвер и, поняв, что не успеет, принял стойку. Артему хватило мгновения, чтобы определить — противник мастерски владеет всеми подлыми приемами, выработанными целыми поколениями урок, отточенными на бессловесных зоновских мужиках. Но Хлуднев не знал, что эти приемы, наравне с другими, входили в систему подготовки группы спецназа, где проходил службу Бестужев.

Артем сделал обманное движение ногой, обозначая удар в пах, и одновременно обрушил сокрушительный удар костяшками пальцев левой руки, направленный в горло противнику. Но тут произошло то, чего он меньше всего ожидал. Войдя в боевое состояние, Бестужев двигался вдвое быстрее любого другого человека, но Хлуднев сумел отреагировать и подставил под летящую со скоростью копья руку Артема свой локоть. Было полное впечатление, что рука врезалась в камень. А в следующий момент он едва успел укрыться плечом от удара, который заставил его метра три катиться по земле. На лице Хлуднева появилось торжествующее выражение. Расставив руки, он не спеша двинулся в сторону противника. Артем заглянул в его глаза, горящие фанатическим огнем, и понял, что помочь ему может только чудо. В запасе у него оставалось последнее средство, которому командир обучал даже не всех в отряде. Овладеть им, говорил он, могут только люди, способные ввести себя в особое состояние духа, которое дается далеко не каждому. Войдя в него, боец был действительно способен творить чудеса. Но пробыть в таком состоянии человек способен не больше десяти-пятнадцати секунд, а потом резко теряет силы, а часто и сознание. Не успел победить за отпущенное тебе время — значит, погиб.

Хлуднев был уже совсем рядом, когда Артем, резко отпружинив от земли, взметнулся в воздух и нанес двумя ногами сильнейший удар ему в грудь, отчего тот со всего маху хряснулся затылком о землю. Не теряя ни секунды, Артем подскочил к нему, чтобы нанести завершающий удар локтем в грудину, который должен был остановить сердце, но, зацепив краем глаза лицо Хлуднева, остановил руку в нескольких сантиметрах от цели. Глаза упавшего противника закатились, и Бестужев понял, что все кончено. Хлуднев упал головой прямо на россыпь небольших, но острых камней, и один из них проник глубоко внутрь черепа…

— Я даже не заметил его приближения, — виноватым тоном сказал Страгон, глядя на мертвого Хлуднева, как смотрят на раздавленную гадюку. — Слишком много сил потерял, не мог ничего сделать. Я не думал, что даже сквозь закрытый проход бесы смогут наделить его такой силой! Можешь себе представить, в кого бы он превратился, открыв дверь?

— Ничего, все в порядке, — устало ответил Бестужев. — Больше никаких сюрпризов не предвидится?

— Очень на это надеюсь! — рассмеялся Страгон, и они медленно пошли к дельтаплану.

— Хорошо, — Незванов в упор смотрел на Альберта Генриховича. — Предположим, вы найдете этот проход. Но что в нем нам толку, если, как вы говорите, через него можно попасть только в будущее, не имея возможности вернуться назад? Или вы предлагаете бросить здесь все и уйти в неизвестность? Чтобы, если там есть люди, сказать им — здравствуйте, мы пришли сесть вам на шею!

— Мы уже говорили, — терпеливо разъяснил Мюллер, — что в районе на одном из следующих временных отрезков могут оказаться люди, которым под силу вырваться из временного плена самим и помочь в этом нам. И вовсе не обязательно идти туда всем. Достаточно одного человека, посланника, так сказать.

Они сидели в директорском кабинете вчетвером — Незванов, Мюллер, Бестужев и Страгон, и решали самый важный вопрос — как быть дальше?

— А ты не думаешь, что мы никому там на фиг не нужны? — язвительно спросил Иван Петрович. — Сколько, говоришь, времени отделяет нас от них?

Мюллер посмотрел на старика, обращаясь к нему за поддержкой.

— Разброс может быть большой, — пояснил тот. — От двенадцати до шестидесяти тысяч лет. Может быть, и шестьсот тысяч. У меня слишком мало данных, чтобы назвать точную цифру.

— Вот я и говорю! — заключил Незванов и снова повернулся к Мюллеру. — Представь, что приходит к тебе первобытный человек и говорит: слышь, земеля, помоги до дома добраться, пещеру свою найти не могу, дорогу к ней забыл! А у тебя техника сыплется, план горит и связи с комбинатом нет. До него ли тебе будет? Ты же его пошлешь далеко и надолго! Так же и эти, о ком ты говоришь, могут к нам отнестись.

— Ну, зачем так утрировать, Иван Петрович! — возмутился Мюллер. — Почему вы так мрачно на все смотрите?

— Жизнь заставляет! — парировал Незванов. — Неужели сами еще не насмотрелись? Прогресс, скажете? Так он только техники касается, а люди становятся только хуже. А в кого они могут превратиться через двенадцать тысяч лет или сто? Вы не думаете, что идти к ним — то же, что совать голову в пасть голодному льву? Вдруг они придут сюда по вашему следу и не оставят тут камня на камне?

— Ты ведь понимаешь, — перебил Страгон разгорячившегося директора, — что посланцем в будущее буду я. Если я найду там людей, способных нам помочь, если смогу с ними договориться, то через какое-то время вы все равно об этом узнаете. Если дело обстоит так, как ты говоришь, — он в упор посмотрел на Незванова, — то у меня есть последнее средство. Я в любой момент могу самостоятельно прекратить свою жизнь. Конечно, это великий грех, но если понадобится…

— А тут некоторые меня обвиняют в излишней мрачности! — с угрюмой улыбкой сказал Иван Петрович. — Ладно, разговаривать можно долго, но надо, в конце концов, что-то решать. Согласен, мы должны использовать любую возможность, чтобы вырваться из этой чертовой дыры. Иначе через два-три года, когда кончатся бензин, лекарства да те же соль и мука, мы ухнем прямо в каменный век. Но ведь этот ваш проход надо еще найти…