Явление зверя - Татьяна Енина

Ну что, девчонки, ваши знакомые пацаны никак не тянут, правда?

И вы уже мои! Мо-ои! Хотя сами еще этого не понимаете, но я-то знаю! Я уже знаю о вас все, ваши души как открытые книги, в них нет ничего, ничегошеньки сложного или хитрого. Ваши души измучились от безделья, от вседозволенности, от немедленного исполнения любых желаний, и — как ни тривиально это звучит — я, малышки мои, дам вам то, что вы хотите, о чем вы мечтаете и во что не верите. Кайф, который никогда не наскучит. Приключение на всю жизнь.

Одну из девочек, длинноногую худышку с длинными темными волосами, серыми глазами и чувственным пухлым ротиком, зовут Рита, а другую, которая не так хорошо сложена, но тоже вполне ничего, — Оля. Они учатся — вернее, не учатся — в одном классе. Им по четырнадцать лет. А еще есть Юля, Жанна и Алена. Только они разъехались с предками по курортам. А еще есть Ромка и Антон, только они с пацанами уехали на рыбалку.

Пять девок и два парня… Для начала хватит. Вполне.

А для самого начала хватит и этих двух.

Мы посидели на лавочке, потом отправились в кабачок, выпили еще пива, а потом еще и еще… А потом купили водочки. А потом дома у Риты, родители которой на данный момент находились в загранкомандировке, мы разыграли первый акт моей пьесы. Настоящий сатанинский обряд! Оля и Рита были не против. Не знаю, много ли они поняли из того, что я рассказал им о Баал-Зеббуле и о своем служении… Они все хихикали. Глупо хихикали. Но — согласились. Это — главное. Им было так скучно, что — все равно, какой обряд, лишь бы развлечение… Им все равно, кто — я. Главное — мальчик! Очень красивый мальчик.

Девочки охотно сыграли двух невинных монашек, которых я — демон-искуситель — соблазнял. «Монашки» с удовольствием и очень быстро соблазнились, сорвали с себя сооруженные из простыней балахоны, под которыми, конечно же, ничего не оказалось, и с большим рвением отдались зловещему «демону», причем каждая старалась оттеснить подругу, чтобы той досталось поменьше внимания, а себе — побольше. Но в конце концов обе остались довольны. Вполне.

В завершающей сценке первого акта мои девочки, одурманенные большим количеством спиртного и моим личным обаянием, сорвали со стены какую-то старинную икону, бросили на пол, попинали ногами — правда, чисто символически, чтобы не сломать, — а потом по очереди на нее пописали. Уже не символически, а по-настоящему.

Почему-то это действо привело их в особенно бурный экстаз, и они бросились друг на дружку… нет, не драться — они занялись любовью. Рядом с поруганной иконой, в растекающейся по паркету лужице собственной мочи, испуская страстные стоны, и старались поймать мой взгляд. Мой взгляд подпитывал их и без того неуемную энергию.

Ох, как же они хотели мне нравиться!

Потом мы спали на широкой кровати Риткиных родителей, грязные, потные, смертельно уставшие и безумно довольные.

Потом, уже после полудня, позвонила Риткина бабушка, проверить все ли в порядке с любимой внучкой.

Потом мы втроем резвились в огромном джакузи.

Потом мы тщательно убирались в квартире, мыли пол, вешали на стену икону, чтобы бабушка, которая должна была прийти вечером, ни о чем не догадалась.

Потом мы договаривались, где и когда устроим нечто подобное снова.

Мы развлекались подобным образом еще несколько раз — втроем, а потом вчетвером, когда появилась подружка моих девочек, Алена. Внешне очень нежная, милая, хрупкая особа, но, когда дошло до дела, она легко переплюнула по темпераменту Риту и Олю, вместе взятых. Впрочем, девочки меня предупреждали заранее, что внешность Аленки обманчива и что она не подведет.

А перед тем как я готовился встретиться с Ромой и Антоном и, честно говоря, чувствовал себя не очень уверенно — девочки девочками, а удастся ли мне увести за собой и мальчиков? — нашим с Кривым конкурентам, наконец, надоело ждать, и они решили сделать первый шаг. Надо сказать, время они выбрали крайне неудачное и почти застали нас врасплох. Меня — застали врасплох, потому что Кривой, мне кажется, все предвидел заранее.

Он вызвал меня по телефону с утра, разбудив в несусветную рань, и велел явиться к нему домой, чтобы обсудить что-то, а потом, уже ближе к вечеру, съездить в офис за какими-то документами, которые нужно то ли забрать, то ли подписать… Какие документы?.. Зачем еще нужен я?.. Спросонья я ни фига не понял, но послушно приперся к Кривому домой, в положенный час. Надо сказать, в последнее время он и так не часто меня беспокоил, практически предоставив самому себе, надо же было и совесть иметь…

Мы долго говорили о чем-то, с моей точки зрения, несущественном, потом Кривой посмотрел на часы и сказал: «Пора!» Мы вышли в коридор, столкнулись нос к носу со сладкой парочкой — актером и его домработницей, а потом из-за угла выскочили бравые ребята и начали в нас стрелять.

Конечно, я не чувствовал себя настолько уверенным в собственной неуязвимости, конечно, я испугался бы, если бы успел… Но все произошло слишком быстро. И я не успел испугаться.

Нападавшие стреляли, и мы стреляли, нападавших было больше, но мы уложили всех. Кривой, я и… домработница, у которой оказался в сумочке пистолет!

Позже, когда эта лихая особа перевязывала раненого Кривого на диване в соседской квартире, бледный как бумага актер судорожно курил на подоконнике, а я медленно отходил от пережитого и начинал соображать… Черт возьми, мне начало казаться, что Кривой все спланировал заранее и даже под пулю подставился нарочно, чтобы ОНА взялась его перевязывать, чтобы наконец-то с НЕЙ познакомиться.

Я вспомнил его странные слова, которые слышал, когда валялся у него на диване, подыхая от слабости, — он говорил про нее, про эту женщину… Что же он говорил? Уникальная?.. Таких больше нет?..

Теперь я и сам вижу — что уникальная. Рембо в юбке… в красном старомодном платье, залитом кровью. Верю, что таких больше нет, но ему-то она зачем?

Влюбился?.. Кривой?!

Я ломал голову над этой тайной совсем недолго, ровно до тех пор, пока заштопанный умелыми руками Кривой не заговорил.

Ох, елки зеленые! Вот в чем дело! Мягко, незаметно и как будто совсем случайно босс подвел свою спасительницу к тому, чтобы она взяла на себя роль киллера в устранении наших конкурентов! Да так, что получилось, будто не он ее просил — она сама вызвалась, а он ее еще и отговаривал. Опасался, сомневался, боялся…

Это было гениально!

Я едва не задохнулся от восхищения.

И мне пришлось очень постараться, чтобы не обнаружить радости, чтобы не испортить ненароком дивный замысел Кривого.

Костя

Это была самая странная ночь в моей жизни. На чердаке заброшенного склада… Половицы скрипели, когда я передвигался. Внутренняя лестница — ржавая, винтовая — скрежетала, когда я спускался по ней на второй этаж — по нужде. Ночь в городе была полна шумов — тысячи машин, сотни сирен, миллионы телевизоров… Но здесь, на территории заброшенного завода, — стояла странная тишина. Похоже, ни крыс, ни собак, ни бомжей здесь не было. Только мы с Софьей. И каждый звук отдавался в этой тишине как выстрел.