Рабин, он и в Африке Гут - Алексей Лютый

Наши подопечные, которых требовалось в Землю обетованную под конвоем препроводить, к окончанию ужина все-таки определились с назначением начальства и разошлись. Моисей с Аароном, так и не найдя себе ничего на ужин, пришли к нашему импровизированному столику для пикников. При этом они притащили с собой Навина, против присутствия которого никто не возражал, и Гирсама с Елиезером, на которых Сеня посмотрел косо. Андрюша, проворчав что-то невнятное по поводу нахлебников, выделил голодающим часть своих запасов. Толстый мешок тут окончательно исхудал, что привело самозваного каптенармуса в плохое расположение духа.

– Сеня, е-мое, я всех твоих собратьев прокормить не в состоянии, – недовольно констатировал он. – Завтракать будет нечем. Поэтому, если ты о жратве не позаботишься, будем сидеть на голодном пайке.

Рабинович, конечно, догадывался, что Андрюша врет и заначку какую-то для себя сделал, но проблему с питанием так или иначе решать было нужно. Я был только за. Причем всеми четырьмя лапами, ушами и хвостом. Все-таки мне, согласно нормальной собачьей физиологии, требовался регулярный и минимум четырехразовый прием пищи… Ой, только не говорите, что никогда не слышали о том, чем процесс пищеварения нормального, нечернобыльского пса отличается от человеческого!

В общем, мое стремление к оптимальному графику питания лично для меня было вполне понятно. Сразу прошу не путать с чревоугодием, поскольку у меня это физиология, а у Попова – слабость характера. Именно из-за своей физиологии я внимательно прислушался к тому, о чем говорят Моисей и Аарон с моим хозяином. Оказалось, что ни о чем! Старцы просто понятия не имели о том, чем будут питаться сами и станут кормить подчиненных. Они наотрез отказывались даже думать о таких низменных вещах, как насыщение собственных желудков.

– Святым духом, значит, питаться собираетесь? – ехидно поинтересовался у них Сеня.

– Господь поможет, – перевел гыканье Моисея Аарон. – Сегодня он нас к вашему столу послал, завтра еще у кого-нибудь кормиться будем. В общем, пока в мире есть сыны израилевы, мы с голоду не пропадем.

– Обалдеть, – вмешался в их диалог Попов. – Мы что, по-вашему, тоже побираться должны ходить?

– А что в этом зазорного? – удивленно вскинул брови Аарон.

– В общем, так, – снова взял слово Сеня, прежде чем Попов успел покрыть старцев матом. – Я думаю, вам, как людям, занимающим государственные должности, следует установить какую-то зарплату. Размеры ее потом обсудите сами, но думаю, что никто из переселенцев не будет возражать против постановки вас на государственное довольствие. Возражения есть?

Возражений не было, и Рабинович тут же распорядился, чтобы для организации нашего кормления ну и для патриархов заодно к утру нашли поваров и создали продуктовый резерв. Навин тут же пришел на помощь и послал своих бойцов из комендантской роты, чтобы оповестить поселенцев о новом постановлении. Те, узнав о новом законе, слегка поворчали, но сопротивления оказывать не стали. Мне оставалось только облегченно вздохнуть, дожевать бараньи ребрышки и подумать о том, куда пристроиться на ночь.

Эта проблема решилась сама собой. Навин, на прошлых занятиях с лету уловивший все ценные указания Жомова по выживанию в экстремальных условиях, позаботился о том, чтобы захватить в дорогу целую кипу шатров всех цветов и размеров. Мои соратники, которым только спьяну по фигу где спать, сейчас изображали больших начальников и решили отрываться на полную катушку, потребовав отдельные апартаменты для каждого. Попов поначалу выбрал себе голубенький шатер. Но, наслушавшись издевок со стороны Рабиновича и Жомова, плюнул на свои цветовые пристрастия и забрался в белый. Сеня для собственного жилища отобрал серый шатер, ну а Жомов устроился в грязно-зеленом.

Остальным таких привилегий, как отдельное жилище, не полагалось. Сыновья Моисея вместе с Навином и нашим персом отправились ночевать в один шатер. Сам Моисей, которому, судя по всему, и вовсе было наплевать на бытовые удобства, взял с собой Аарона и занял самую маленькую палатку. Я, естественно, пошел к Рабиновичу. Причем, несмотря на мои протесты, Рахиль определили туда же. Ну а Горыныча забрал к себе брат по запаху – Попов. Понятно, что воздух они вдвоем испортили хорошо, и лично я предпочитал держаться от их жилища подальше.

Едва с определением мест ночевок было покончено, как идея попробовать качество самогона, не дававшая покоя Жомову, начала довлеть и над остальными. В частности, в лагерь приперлась делегация тысячников и, еще не усвоив порядок обращения к начальству, стеная, потребовала от патриархов начать раздачу обещанных народу благ. Старцы вытаращили на просящих удивленные крабьи глаза и, поскольку в окрестностях не наблюдалось ни молочных рек, ни кисельных берегов, не сразу сообразили, о чем именно идет речь. И лишь после того, как один из тысячников заявил, что, мол, «братка помирает, огненной воды просит», патриархи поняли, что речь идет о Сениной предпоходной пропаганде и, ничуть не заботясь о чувстве такта, послали полторы сотни сынов израилевых в палатку моего хозяина.

Сеня им, конечно, не обрадовался, ну а я еще больше, поскольку наглые страждущие самым зверским образом наступили мне на хвост. Пришлось рявкнуть на них хорошенько. Хотел даже покусать кого-нибудь, но вкус мяса соплеменников Моисея, попробованных мною на зуб во время разбития оных на десятки, уже вызывал не просто тошноту, а стойкое отвращение. Поэтому пускать зубы в ход я не стал, а просто еще раз громко рявкнул на наглецов, вторгшихся на суверенную территорию моего хвоста. Те выскочили наружу и принялись стенать вдвое больше.

– Чего надо?! – поддержал мой рык Сеня, выскочив из шатра наружу. – Приперлись сюда зачем, спрашиваю.

В ответ стоны утроились. Делегаты говорили все вместе, причем абсолютно о разном. Поэтому в такой дикой мешанине, состоящей из одних жалоб, даже моему чуткому уху не сразу удалось разобрать суть их общей просьбы. Заставить их говорить синхронно удалось только Попову. Андрюша, который уже старательно готовился ко сну, доедая в качестве второго ужина остатки собственных съестных припасов, не выдержал всеобщего гвалта и, выскочив наружу, наорал на делегатов. Им осталось только благодарить бога, что во время крика рот Попова был плотно забит вяленым мясом, которое он, ублажая свое чревоугодие, скрыл от соратников. Именно поэтому тысячники были просто забрызганы непрожеванной смесью белков с жирами, а не тяжело контужены звуковой волной. Они уже успели залечь к тому времени, когда еда вылетела изо рта криминалиста и оттуда полился чистый, без пищевых примесей, звук. Однако в шатры залечь не могли из-за того, что были на распорках, поэтому просто обрушились вниз, тихо пологом шурша. Ну а когда, наконец, и этот шорох затих, делегаты изложили Рабиновичу свою просьбу. Словно пионеры – дедушке Сталину.

– Нам бы, того-этого, самогоночки бы, – заявили тысячники дружным хором. – Народ просит. Вы бы уделили сколько-нибудь. А то слухи поползли, что вы, дескать, весь день самогонку гнали, а как нагнали, так за рубеж за валюту и продали.

– Угу, – согласился с ними мой хозяин. – Если глупость – не порок, то и Мойша – не пророк! – а затем рявкнул: – Идиоты! Кому мы в пустыне самогонку продать могли, если, кроме вас, тут никого нет?