Исследователи Гора - Джон Норман

— Мне это не нравится, Кису, — сказала Тенде. Разъяренный Кису одним прыжком очутился возле нее и залепил девушке мощную пощечину.

— Ты осмелилась произнести вслух мое имя, рабыня? Рабыня лежала на боку у его ног, с окровавленным ртом и спутанными руками, привязанная к рабскому шесту.

— Господин, прости! — в ужасе лепетала она. — Пощади меня, господин!

— Я вижу, что совершил ошибку, позволив тебе носить одежду и украшения, гордячка, — сказал Кису.

— Прости меня, господин! — плакала девушка.

Рабыням разрешалось надевать только те наряды и украшения, которые господин сочтет подходящими; то же относилось и к косметике. Естественно, время от времени господин оставляет рабыню обнаженной.

— Кажется, я нашел еще кое-что для продажи, — сквозь зубы процедил Кису.

— Что? — Тенде замерла в страшном предчувствии.

— Вот эту дрянь, которая валяется у меня под ногами!

— Господин! — только и могла вскрикнуть девушка.

— Интересно, — раздумывал вслух Кису, — что нам за тебя дадут…

— Не продавай меня, господин! — взмолилась Тенде.

Она прекрасно понимала, что являет собой такой же товар, как кусок мяса, нож, отрез ткани, тарск или вуло. Она была обыкновенной невольницей.

— Да и рабыня из тебя никудышная, — продолжал размышлять Кису.

— Я исправлюсь! — горячо пообещала она, пытаясь встать на колени. — Позволь мне сегодня ночью доставить тебе удовольствие! Я принесу тебе такое наслаждение, о каком ты даже не догадывался! Ты будешь так доволен мною, что утром передумаешь меня продавать!

— Тебе будет трудно сделать это со связанными руками, — хмыкнул Кису.

Тенде в страхе смотрела на него.

Кису отвязал ее от шеста и, не развязывая рук, повел к дальней стене хижины. Там поставил ее на колени, лениво разлегся под стеной, опираясь на локоть, и вопросительно глянул на девушку.

— Да, господин, — прошептала рабыня и покорно принялась ублажать своего хозяина.

Я сидел над глиняной чашей, в которой едва теплился огонь, и размышлял. Рано поутру нам снова предстоит отправиться в путь. Шаба ушел далеко вперед. Интересно, почему он вообще решил бежать на Уа. Имея кольцо, он мог без труда затеряться на бескрайней поверхности Гора, однако выбрал опасный, неведомый путь по огромной реке. Неужели он думал, что преследователи не отважатся идти за ним в эти таинственные, безлюдные дебри? Неужели не понимал, что ради кольца я, ни минуты не раздумывая, брошусь в погоню не то что в тропические леса Уа, но даже на край света? В таком случае Шаба сделал серьезную ошибку. При его остром, изворотливом уме это весьма странно.

До меня донесся шепот:

— Господин!

Я обернулся.

Белая рабыня отползла от шеста, насколько позволяла веревка, и окликала меня, стоя на коленях со связанными руками. Это была не белокурая дикарка, которую раньше звали Дженис Прентис, а вторая, купленная ей в пару в качестве подарка Тенде от Билы Хурумы. Она тоже была светловолоса и тоже родом с Земли — судя по акценту, двум пломбам во рту и следу от прививки оспы. Как и у дикарки, на левом ее бедре стояло стандартное клеймо каджейры.

— Господин, — повторила девчонка. Белокурая дикарка, сидя в грязи у рабского шеста, зло глядела на нее.

— Да? — отозвался я.

— Я отползла от шеста и стою перед тобой на коленях.

— Ну и что?

Она потупила взгляд:

— Умоляю тебя, прикоснись ко мне. Светловолосая дикарка задохнулась от возмущения. Из дальнего конца хижины доносились сладострастные вздохи Кису и Тенде.

Девушка подняла голову:

— Я умоляю тебя. Меня переполняет желание.

Дикарка снова задохнулась — на сей раз от изумления. Ей казалось невероятным, что женщина может открыто признаваться в своей чувственности. Ну конечно! По ее мнению, девушке зазорно не только говорить о своем желании, но и вообще его испытывать.

— Рабыня! — злобно выкрикнула она. — Рабыня!

— Да, я рабыня, — с вызовом ответила девушка и снова обратилась ко мне: — Умоляю тебя, господин.

Я подошел к ней, но не настолько близко, чтобы она могла меня коснуться.

— Пожалуйста…

— Ты не горианка, — проговорил я.

— Уже горианка. Я маленькая горианская рабыня.

— Ты пришла из мира, который называется Землей?

— Да.

— И давно ты на Горе?

— Шестой год.

— А как ты попала сюда?

— Не знаю, — ответила девушка. — Однажды вечером я легла спать в своей собственной комнате, в своем привычном мире, а проснулась уже на горианском рынке, закованная в цепи. Мне кажется, меня везли на Гор много дней.

Я кивнул. В дороге горианские охотники за рабами, как правило, оглушали свою добычу наркотиками.

— Как тебя зовут?

— Как будет угодно господину.

— Правильный ответ. Она улыбнулась.

— У меня было много имен. Многие мужчины владели мною.

— А как тебя звали раньше, на Земле?

— Элис, — ответила она. — Элис Варне.

— Но это же два имени?

— Да, господин. Элис — имя, Варне — фамилия.

— Элис — это обычное имя рабыни, — заметил я.

— В этом мире — да. Но в моем прежнем мире так называли и свободных женщин.

— Забавно, — хмыкнул я.

Девушка улыбнулась. Даже рабыням горианского происхождения часто дают земные женские имена. Они возбуждают мужчин и зачастую повышают цену на девушку. Такой обычай объясняется очень просто. Девушек привозят на Гор в качестве рабынь, поэтому мужчины воспринимают их имена как атрибут рабства. Горианам, даже самым образованным, трудно поверить, что в своем мире эти женщины были свободными — слишком уж лакомый кусочек они собой представляют. «Если они и были свободны, то только по недосмотру, — говорят на Горе и обычно добавляют: — Теперь-то они там, где им следует быть. Из ошейника не вырвешься!» И это правда. Девушек земного происхождения на Горе почти никогда не освобождают из рабства. Слишком уж они хороши и желанны. Когда такая красотка стоит перед тобой на коленях, только безумец может снять с нее ошейник.

Еще одна горианская пословица гласит, что нет ничего совершенней, чем стальной ошейник, защелкнутый на шейке прекрасной землянки. Хочу предупредить женщин, которым случится читать эти строки: если злая судьба забросит вас на Гор, не надейтесь получить свободу. Для вас же будет лучше как можно быстрей и прилежней пройти курс рабыни и полностью отдать себя во власть своего господина. Можете сколько угодно ненавидеть ошейник и пытаться от него избавиться, но все это тщетно. Вы навсегда останетесь рабыней.