Иероглиф «Любовь» - Надежда Первухина

— Кто такие?! Как смеете нарушать неприкосновенность дворцовой земли?! Охрана, взять их!

Громилы рванулись было к нашим героям, но фея игриво взмахнула рукой, и охранники вместе со своим предводителем в беспамятстве пали наземь.

— Неучтивость — это большой грех, — сказала фея нежным голоском. — Разве так встречают высоких гостей?

Теперь они беспрепятственно неслись по дворцовому комплексу.

— Как здесь все обветшало! — воскликнул Лу. — Прекрасные дворцы разрушены, храмы осквернены, кругом мусор, битый камень да поросль ядовитых трав. Мы словно на кладбище проклятых душ попали, а не в дворцовые покои!

— Скоро все изменится, — сказала Цюнсан. — Твой брат, великий мастер каллиграфии, напишет на разрушенных стенах благие пожелания, и разрушенное станет целым, а потерявшее блеск засияет вновь.

Ян Синь от этих слов феи преисполнился великой гордости и изрек:

— Моя кисть будет верно служить тебе, прекрасная фея!

— Посмотрим, — протянула Цюнсан.

Фея остановила колесницу напротив большой лестницы, ведущей в Непревзойденный дворец (иначе называемый дворец Алой Крови). Небесная красавица грациозно сошла на землю, за нею последовали Ян и Лу.

— Обнажите мечи, — приказала им фея. — Кто знает, что ждет нас впереди.

Они шли по дворцу, минуя залу за залой. Лу про себя поражался тому, как ужасно выглядит прославленный императорский дворец. Разумеется, юноше не приходилось в нем раньше бывать, но он предполагал, что обугленные стены, разбитые в мелкое крошево драгоценные вазы, грязное тряпье и полуистлевшие человеческие останки — это не обстановка для роскошных покоев.

— Мы будто в царстве смерти, — шептал Лу.

— Верь прекрасной фее, — подбодрил брата Ян. — Она не напрасно сошла с небес на землю и пожаловала в этот дворец. Пришло время дивных перемен.

— Я отчего-то этих перемен опасаюсь... Ах, Ян! Видно, не увидеть мне больше той девушки...

— Нашел о ком думать в императорском дворце, у самого престола врагини Шэси! Что тебе эта девушка, глупый братец Лу? Взгляни на фею! Вот истинная красота!

— Ты ослеплен и сам глуп. И еще поплатишься за свою глупость, мой горделивый брат, — отрезал Лу.

— Полно вам ссориться, — оглянувшись, с прелестной улыбкой приказала фея. — Смотрите, что сейчас будет, о смертные!

Фея Цюнсан развела руки в стороны, а потом резко выбросила их вперед. От ее рук брызнули две струи молочно-хрустально-огнистого света, который разрушал все на своем пути, со звоном разбивая каменные стены, превращая в прах перегородки и колонны.

Когда рев разрушения стих и свет угас, перед феей и ее спутниками простирался огромный сумрачный зал. В центре зала возвышался великий Яшмовый престол, только сейчас он был темен от копоти и засохшей крови... Едва фея бросила взгляд на престол, как оттуда с противным визгом взвилась стая летучих мышей...

— Кто смеет пугать моих деточек? — Со стороны престола исходило шипение, от которого кровь стыла в жилах. — Кто входит в императорский зал без разрешения? Я еще сильна, да-да, сильна, и смогу дать отпор...

— Так дай, если можешь! — звонко воскликнула фея Цюнсан.

Над престолом возникло густое темное облако, будто рой взбешенных пчел. Через мгновение облако уплотнилось и приняло очертания женской фигуры в крайней степени измождения.

— Это — императрица Шэси? — не поверил своим глазам Лу, А Ян не мог и слова вымолвить, до того был удивлен.

Та женщина, что, дрожа как в лихорадке, сидела на престоле, вызывала разве что отвращение, но уж никак не страх. По виду она была глубокой старухой с кожей, покрытой сплошными струпьями и гнойниками. Казалось, ее плоть вот-вот начнет отваливаться от костей — гнусными зловонными кусками, которыми побрезгуют даже могильные черви... Лицо Шэси выглядело отвратительнее морды мертвеца-оборотня: почерневшая кожа, истлевшие губы, обнажающие рот с длинными клыками; глаза, горящие красным огнем... Пальцы на руках Шэси беспрестанно шевелились, напоминая клубок взбесившихся змей, длинные желтые ногти скребли друг о друга с мерзким звуком. Ни клочка одежды не было на самозваной императрице Пренебесного Селения, и это еще больше роднило ее с миром проклятых душ, призраков и ненасытных демонов... Шэси пристально поглядела на своих оцепеневших гостей и засмеялась жалким смехом, подобным лаю пустынной лисы.

— Выгляжу не по-царски?.. Это все проказа, да мои дорогие. Мне сказали придворные лекари перед тем, как я их убила и выпила их кровь, что проказа — болезнь великих грешников, от которых отвернулись Небеса... Но, чу! Я дала волю своему языку, он-то еще не сгнил... Кто вы такие? Как смели войти в мои покои?

Небесная фея медленно приблизилась к зловонному престолу Шэси. С каждым шагом то обличье, которое приняла Цюнсан на время путешествия, таяло, будто роса на солнце. И вот уже перед Шэси предстала высокая сверкающая фигура с распростертыми крыльями и глазами, излучающими ослепительный свет. Этот свет, как видно, причинил боль Шэси: она забилась на престоле, сжалась и зашипела:

— Это ты, ты! Наконец-то! Почему так медлила с приходом?

— Нужно было все подготовить, — мелодично проговорила фея Цюнсан.

— А ты видишь, во что я превратилась за это время? Мне пришлось сожрать всех своих сановников и слуг, чтобы хоть как-то поддержать это тело! Я даже сожрала своего названого сына, этого безмозглого слюнтяя! Он, верно, и не заметил, что переварился в моем желудке, до того был туп и пьян... Я устала, Цюнсан. Я хочу вернуться. Я сделала все, как было мне приказано, но вы забыли обо мне. Оставили здесь гнить и забавляться обществом летучих мышей!

— Как видишь, я пришла, я не забыла, — сказала фея Цюнсан.

— Значит, все кончено? — проскрежетала Шэси.

— Для тебя — да, если хочешь. Ты ведь все исполнила как должно. Пора тебе получить награду.

— О да, да... Я помню уговор. За все мои деяния небесные феи, подобные тебе, примут меня в свой сонм и подарят новое тело — такое же, как у тебя! Тело из бессмертного серебра, с крыльями, как пламя, с глазами, видящими дальше звезд! Как я ждала этого часа! Больше, чем месть императору, больше, чем власть над Яшмовой Империей, больше, чем желание превратить все вокруг в пустыню смерти, одолевает меня эта тяга к бессмертному и прекрасному сонму! Ты была так прекрасна, Цюнсан, когда явилась мне много лет назад на своей небесной повозке из огня и хрусталя! Ты сошла со звезд, посетив меня в моей убогой жизни заточенной наложницы, ты научила меня, что делать! И ты пообещала мне...

— И я исполняю обещанное, — сказала Цюнсан. — Протяни мне руку, Шэси, проклятая всем миром, и получи долгожданное освобождение от уз греха и зла.

— Но ты не убьешь меня? — пробормотала Шэси.

— А разве ты уже не мертва? — ответила фея. — Возродись к новому бытию, несчастная.