Рыжая некромантка - Анатолий Дубровный

– А в кабинете герцога? Кто это был? Кто променял деньги на перстень?

Начальник городской стражи был уверен, что Листик не соврёт. По тому, как напрягся Сэм, Тинош понял, что тот думает также. Листик, не задумываясь, ответила:

– Это был посредник. Вообще-то посредников бывает много, целая цепочка, но там был один, потому что цепочки нет. Такие операции проводят посредники, вот и там был посредник.

Из этого пространного объяснения девочки Тинош ничего не понял, но точно знал, что она сказала правду. Растерянный начальник городской стражи невпопад спросил:

– Откуда он там взялся, этот посредник?

– Ну как откуда? – удивилась Листик такой непонятливости своего собеседника и под хохот Сэма, пояснила: – Из камина, конечно, откуда там ещё можно появиться?

– Если ты наблюдаешь, то лучше это делать с потолка из люстры! А если ты посредник, то выходить из камина – самое то! – Сэм уже не мог хохотать, только вытирал слёзы. Тинош обескураженно молчал, он задал вопросы, на которые хотел услышать правдивые ответы, надеясь на то, что Листик не соврёт. Она и сказала правду, Шуля это подтверждала, но эта правда ничего не объяснила, только больше запутала начальника городской стражи. Воспользовавшись паузой, рыжая девочка снова спросила у Сэма:

– Так что делать будем? Сильву надо спасать!

– Если она попала в лапы святейшей инквизиции, то уже ничего сделать нельзя, – вздохнул бывший мастер-вор. Грустно посмотрев на Листика и Альен, вся его весёлость в миг пропала, Сэм пояснил: – Сильву утащили в подвалы храма, там логово инквизиции. Там, конечно, не катакомбы, но инквизиторов вы видели, их оружие тоже видели. Противопоставить им мы ничего не сможем, ваш огонь они в момент погасят и вы сами окажетесь пленницами. Как мне это не неприятно говорить – Сильву уже не спасти, в чём бы её ни обвиняли, её, скорее всего, сожгут на костре.

– Её обвиняют в ведовстве, – дополнил Сэма Тинош, – давно обвиняют, но не могли поймать. А сейчас поймали, потому что знали – она туда придёт, и устроили засаду. Брильянты герцога были приманкой.

– Да, брильянты стали приманкой, ей не просто рассказали, что они там есть, но ещё и показали. Как это сделали, не знаю. Сильва если бы не знала наверняка, что там брильянты, не пошла бы на это дело. Похоже, что это была подстава – тот, кто дал наводку на брильянты, тот и донёс инквизиторам. Знать бы кто? Хотя… Какой от этого сейчас толк? Сильву, как ведьму, ждёт костёр, и отбить её нашими слабыми силами не получится, да и какие у нас силы? Я не боец, Гарош, Листик, Альен тем более, разве что – Бурёну натравить? – Сэм посмотрел на корову, меланхолично жующую бурую морскую траву. Покивав каким-то своим мыслям, почтенный негоциант добавил: – Даже если бы у нас были силы, отбить её не получится и тогда, когда её повезут жечь, охранять-то её будут сами инквизиторы.

Листик и Альен переглянулись, и огневушка спросила:

– А жечь – это как?

– Как обычно, как всех ведьм жгут – складывают много дров и хвороста, причём всё должно быть сухое, чтоб она раньше времени не задохнулась. В середине этой кучи дров столб. К нему ведьму привязывают, дрова поджигают и ждут, пока ведьма сгорит, – подробно пояснил Сэм, Листик поинтересовалась:

– А такого не было ещё – чтоб ведьма не сгорела?

– Нет, – отрицательно покачал головой Сэм и пояснил: – Очень большой костёр, к тому же ведьму привязывают к столбу. Убежать не получится, даже тогда, когда верёвки перегорят, понятно, что уже сгорит и тот, кого этими верёвками привязали. А иногда даже приковывают.

Рыжие девочки переглянулись, и Альен сказала:

– Большой костёр – это хорошо!

– А вот то, что приковать могут – это плохо! – добавила Листик, и обе девочки очередной раз переглянулись. А у Тиноша словно мозаика сложилась – всё встало на свои места! Он же сам видел, как эти девочки лазили в печь за булочками! Пусть там не было открытого огня, но человек бы наверняка испёкся. А огонь?.. Скорее всего, он девочкам не страшен. Теперь понятно, как был совершён обмен: что-то мелькнувшее – это была рука! Листика или Альен, кто-то из них на мгновение выглянул из камина, положил перстень и утащил золото! Как девочка попала в камин – это уже другой вопрос, да и то, как они в люстре прятались – тоже (а ведь не врали, когда говорили, что прятались именно в люстре!). Тинош посмотрел на девочек и многозначительно сказал:

– Посредник из камина, так?

– Ага! – в один голос ответили Листик и Альен и также дружно показали начальнику королевской городской стражи языки. Тинош укоризненно посмотрел на Сэма:

– Никакого уважения к должностному лицу!

– Во-первых, ты не при исполнении, – ответил Сэм и ехидно добавил: – И, во-вторых – не пойман, не посредник!

Тинош кивнул, кое-что он выяснил пусть только для себя – доказательств, что это сделал кто-то из девочек, всё равно нет, да и не собирался начальник стражи никому из них выдвигать обвинения. А вот выяснить для себя… Тинош не любил нерешённых загадок, тем более, когда они касались его профессиональной деятельности. Теперь в целом картина была ясна, почему в целом, потому что оставалось ещё много мелких непонятных деталей, к примеру – как девочка (или девочки) попали в камин? И как оттуда потом сумели выбраться, оставшись незамеченными, ведь им пришлось пройти по всему дворцу! Хотя могли это сделать ночью, пересидев весь день в камине. Пока Тинош размышлял, Листик и Альен пришли к какому-то решению, судя по их довольному виду, сулящему успех. Хотя и тут начальник городской стражи не понял, что же эти рыжие малявки придумали, единственное, что успокаивало Тиноша, что охранять казнь ведьмы будут не городские стражники, они должны следить за порядком и, следовательно, если с ведьмой что-то произойдёт (сумеет сбежать), виноваты будут не они, а инквизиторы. Те никому не доверят такую важную задачу, как охрана ведьмы, и такое важное мероприятие, как её казнь!

Тинош допил пиво, ещё немного поговорил с Сэмом (о ценах на различные товары, ведь о чём ещё можно говорить с почтенным негоциантом?), откланялся и ушёл. Сэм, улыбаясь, но внимательно (почти как Тинош перед этим) посмотрел на рыжих подружек, спросив при этом:

– Что вы задумали? Человек – это не кошель с дублонами, к тому же её привяжут к столбу. Если попытаетесь выкрасть раньше, до того как пламя скроет вас и Сильву от взглядов инквизиторов, то они увидят и предпримут меры.

– Ага, хлысты! – кивнула Листик, а Сэм продолжил:

– Именно! Хлысты! А если опоздаете выдернуть Сильву из костра, то она может сгореть – дрова и хворост сухие! Да сможете ли вы даже вдвоём её утащить? Она хоть и небольшая ростом, но всё же не кошель с деньгами!

– Ага, ты уже это говорил, – кивнула Листик. Альен кивнула вслед за подружкой:

– Ага!

Низкий каменный потолок, стены, из такого же плохо обработанного камня, под самым потолком маленькое окошко, размером меньше ладони. Маленькое окошечко, предназначенное не столько для освещения этого каменного мешка, сколько для того, чтоб узник, вернее, узница не задохнулась в этом тесном помещении, где даже ноги нельзя было вытянуть. Узница, молодая женщина, даже скорее, девушка тихо застонала – болело избитое тело, превратившееся в один сплошной синяк. Хотя девушка сразу во всём призналась и покаялась, как требовали палачи, её всё равно били, уже не столько, что выбить эти самые признания и покаяния, сколько для порядка. Да и было за что! При задержании эта хрупкая девушка отправила к Тофосу двух жрецов-инквизиторов, не простых, а оперативников! Специально обученных и подготовленных для таких операций. Девушка застонала – боль в вывернутых руках была невыносимой, несколько часов на дыбе – это не шутка. Хорошо, хоть не пытали огнём и не рвали клещами – девушка сразу призналась во всём, что от неё требовали палачи. Этот самооговор не был слабостью духа, ведь она никого не выдала, да и не требовали от неё этого, но зато и специальных пыток не применяли. Одно утешение – на костёр пойдёт целой, синяки и вывернутые руки – не в счёт! Слабое утешение – всё равно гореть, но хоть не так было больно до этого! Девушка зябко повела голыми плечами – из одежды на ней ничего не было (сорвали сразу и бросили в огонь жаровни, где калили пыточные инструменты), по мнению палачей – зачем ведьме одежда? Не всё ли равно как на костре гореть? Костёр инквизиции – очистительный, там не только одежда, но и все грехи сгорят (вместе с ведьмой – хмыкнула девушка). Эту ночь, как и прошлую, девушка не спала (прошлую висела на дыбе, а эту не могла уснуть – болело всё тело), а сейчас ждала, когда её поведут на казнь, но это будет не раньше чем в полдень. Жрецы-инквизиторы не спешат, надо всё должным образом подготовить – сожжение ведьмы должно быть очень поучительным зрелищем!