Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

Именно у него Младший должен был закупить припасы в дорогу, которые отсутствовали у Рината.

Нашлось даже то, что Саша и не надеялся найти. Никаких вопросов Марат (похожий на брата, но более потрепанный) не задавал, и не удивился, с чего тощий подросток имеет средства заплатить за такое количество продуктов. Видимо, его брат часто мутил всякие дела и с более мутными типами.

Впрочем, продуктов только с виду было много. Младший уже по опыту знал, что съест это за пару месяцев.

Вернулся с полным рюкзаком в чайхану, поел уже полноценно, а потом пошел в номер и целых полтора часа потратил на свои записи.

В номере оказалось довольно уютно. Имелись кровать, столик, шкафчик, даже ковер на полу, хоть и пыльный. Сначала можно было подумать, что на этаже пусто, потому что, проходя по коридору, Саша никого не встретил, но он слышал голоса и разные звуки. Стенки были тонкие, однако его это не пугало. У каждого − своя жизнь, свои дела, и он, атом, ставший ионом, «свободным радикалом», летел по своей траектории, никому не нужный.

Из перехода с караваном, из разговора с болтливым чайханщиком, потолкавшись на рынке, походив по городу, Саша сделал выводы. О том, что мир вокруг довольно велик. В нем есть не только Сибирская Держава, таинственная Орда и несколько изолированных деревень между ними.

Поселений − сотни. Среди них десяток довольно крупных, и это только поблизости. Крупных− это больше тысячи жителей. Между ними существует сеть торговых маршрутов, хоть и не стабильная. Еще есть кочевники-животноводы, которых никто не пересчитывал, затерянные деревни, секты, бродячие старатели-находчики, которых легко спутать с шайками и бандами.

Сашина карта мира сильно пополнилась… Конечно, девяносто процентов этих знаний ему никогда не пригодится. Но он привык делать всё досконально.

Получается, что только на Южном Урале живут десятки тысяч. А от Башкирии до Волги, если не врут – несколько сотен тысяч. Похоже, что людей не было разве что на северном Урале, в горах не жил никто, и за радиоактивный пояс не совались. В основном из-за пояса и не имелось отношений у Сибири с теми территориями, что лежали западнее. Он не столько убивал, сколько пугал.

Пояс перекрыл самые удобные дороги, его можно обойти, но никто пока не видел в этом необходимости.

В крупных поселениях Урала были церкви и мечети, мануфактуры, конюшни, ярмарки, несколько шахт и карьеров. Все это пестрое разнообразие не имело единого центра.

Орда, ворвавшаяся сюда недавно, заставила всех с собой считаться, но абсолютной власть ее тут не была. Отношения с СЧП у этих городов-государств, вечно недоедающих селян, жуликоватых находчиков и коробейников, бродячих коневодов да овцепасов были неоднозначные.

Самые отдаленные слухи доходили даже не от Волгограда и Нижнего Новгорода, не от Самары и Саратова, а с юга, куда вроде бы теперь нацелилась Орда. А ещё где-то далеко было то, что осталось от Москвы. На север тоже тянулись тонкие ниточки караванных путей, где-то там, возможно, жили люди даже в Питере, бывшей северной столице. Ходили слухи и про заграницу, где на чужих языках говорят. Вот такой огромный оказался этот мир. Всей жизни не хватит, чтобы обойти.

Но Саше это и не нужно.

С кучей новых знаний и впечатлений в голове надо как следует выспаться. Утро вечера мудренее. Впервые он ночевал не в подвале, не в сарае, не в курятнике и даже не в чужом доме, а в гостинице.

Темнело. Когда зашло солнце, записанный призыв муэдзина прокатился над городом, напомнил правоверным о молитве. Младший уже к этому привык.

Вскоре все огни в окнах домов погасли.

Улицы освещали редкие фонари, судя по ровному свету, электрические, и это было роскошью. Вроде бы тут несколько паровозов приспособили, чтобы вырабатывать электроэнергию и тепло. Солнечных батарей на это точно бы не хватило. И того одинокого ветряка, который он видел на одной из крыш.

Саша задвинул пыльную штору. Как и в деревнях, после окончания светового дня тут все ложились. Изредка доносились голоса поздних прохожих или часовых, но в остальном ночь была тихой.

Кровать была древняя и скрипучая, над ней висел календарь за 2019 год с видами какой-то южной страны. Пальмы, узкие улочки, пляжи. Похоже, Турция, если Саша правильно перевел слово Turkey, которое ассоциировалось у него с индейкой. На другой стене смотрел с портрета усатый то ли ихний падишах, то ли древний президент на фоне красного флага с белым полумесяцем. А вот портретов Уполномоченного в гостинице не было.

Хотелось почитать свой журнал, но усталости накопилось много. Буквы расплывались, поэтому решил спать.

Затушил керосинку на тумбочке. Удобнее, чем коптящие масляные лампы, хотя электрическая была бы еще круче. Успел отметить, что в тумбочке лежат Библия и Коран. И никакой периодики.

В комнате справа было тихо как в могиле; слева кто-то молился, кто-то ругался вполголоса, кто-то храпел. Но он так устал, что ничто не могло помешать. Клопы и тараканы тоже не потревожили его. И когда ночью из мечети прозвучал еще один азан, Саша не проснулся.

Общий зал чайханы с самого утра наполнялся людьми. Некоторые заходили только чтобы поесть. Другие, похоже, проворачивали тут сделки. Публика была пестрая: странники в брезентовых штормовках, энцефалитках, камуфляже; горожане в опрятной одежде темных тонов. У тех, кто позажиточнее, имелись даже пиджаки. Довоенные и новодел из грубой шерстяной ткани. Под пиджаками виднелись футболки. Образ «богача» дополнялся спортивными штанами и кожаной обувью с длинными носами, явно пошитыми местным сапожником. Эти туфли ассоциировались у Младшего с восточными сказками, джиннами, султанами и дворцами в пустыне. Многие были в вышитых тюбетейках.

Женщин в зале не было, похоже, не положено или не принято.

«Бап должен дом сидеть, шурпа готовить, лепешка жарить», – будто в подтверждение, говорил, показывая немногочисленные зубы, дочерна загорелый бродяга в халате. Тот самый, который стоял перед Сашей в очереди на КПП. – Распустили вы своих ханум, уважаемые. От этого и войны. Землетрясения. Помните, что до Огня было? Как они себя, стервы, вели? А? Вот и доигрались».

Саша подумал, что это дервиш из Индии или из Пакистана, странствует по миру, учит людей мудрости. Но Ринат шепотом сказал ему, что это Яша по кличке Барон из-под Саратова, и при нем надо лучше следить за своими вещами. А акцент, мол, у него фальшивый.

«Хотя здесь руки рубят за это… – тихо продолжал Ринат, – с одной хваталкой много не наворуешь. Но, если ты сам