Дживс и Вустер - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

– Бингли не такой кристально честный человек, как ты думаешь. Напротив, он гнида из гнид. Его можно назвать скверным, скользким слизняком. Он украл клубную книгу и пытался продать ее Мак-Коркадейл. Она вышвырнула его поганой метлой, потому что хочет победить в честной борьбе, и он попытался продать книгу тебе. Но тем временем к нему заглянул Дживс и завладел книгой.

Наверно, целую минуту он переваривал мое сообщение, но, к моему удивлению, нисколько не расстроился.

– Ну что ж, хорошо. Тогда пусть Дживс отнесет ее в редакцию «Аргуса».

Я грустно покачал головой: я-то знал, что на этот раз его надежды и мечты обречены на провал.

– Он не станет этого делать, Медяк. Для Дживса клубная книга священна. Я десятки раз приступал к нему с просьбой уничтожить страницы, касающиеся меня, но он всегда артачился, как валаамова ослица, которая, если ты помнишь, упиралась и напрочь отказывалась пойти на уступки. Он никогда не выпустит книгу из рук.

Как я и предвидел, Медяк принял мои слова близко к сердцу. Из него выплеснулся целый поток слов. Он также пнул ногой столик и сломал бы его, не будь столик мраморным. Удар, должно быть, оказался очень болезненным, но страдания Медяка, как можно было понять, были главным образом душевными. Глаза у него блестели, нос дергался, и если он не скрежетал зубами, то я не знаю, что такое зубовный скрежет.

– Не станет? – переспросил Медяк, снова приобретая сходство с гималайским медведем. – Он не станет, говоришь? Ну, это мы еще посмотрим. Отчаливай, Берти. Мне нужно подумать.

Я с радостью отчалил. Когда на тебя выплескивают эмоции, это всегда изматывает.

Глава 14

Кратчайший путь к дому лежал через лужайку, но я не воспользовался им. Вместо этого я направился к черному крыльцу. Я чувствовал необходимость срочно увидеться с Дживсом и рассказать ему о том, какие страсти бушуют по его милости, а также предупредить его, что, пока гнев не успел остыть, ему лучше держаться от Медяка подальше. Мне очень не понравилось, как Медяк сказал: «Ну, это мы еще посмотрим» – и как он скрежетал зубами. Разумеется, я не допускал мысли, что Медяк, в каком бы он ни был бешенстве, применит против Дживса физическую силу – или, попросту говоря, врежет ему, – но он, безусловно, заденет его словесно и таким образом испортит их взаимоотношения, до сих пор остававшиеся столь дружественными. И естественно, я не хотел такой развязки.

Дживс сидел в шезлонге у крыльца и читал Спинозу, держа на коленях кота Огастуса. Я подарил ему Спинозу на Рождество, и он постоянно зачитывался им. Сам я в эту книгу не заглядывал, но Дживс говорит, это зрелая вещь, стоящая внимательного прочтения.

Он поднялся было при моем появлении, но я попросил его не вставать, потому что знал: Огастус, как и Л. П. Ранкл, возмутится, если его внезапно разбудят, а с кошачьими чувствами всегда стремишься считаться.

– Дживс, – сказал я, – нежданно-негаданно возникла странная ситуация, и я был бы счастлив, если бы вы ее прокомментировали. Простите, что оторвал вас от чтения Спинозы и, возможно, как раз на том месте, когда нашли второй труп, но я должен рассказать вам о событиях, «взнесшихся мощно», поэтому выслушайте меня внимательно.

– Я к вашим услугам, сэр.

– Вот факты, – сказал я и без пролога, или как это называется, приступил к повествованию. – Таково, – заключил я через несколько минут, – положение дел, и думаю, вы согласитесь, что проблема, вставшая перед нами, в некоторых отношениях небезынтересна.

– Бесспорно, сэр.

– Так или иначе Медяк должен проиграть выборы.

– Вот именно, сэр.

– Но как?

– Я не готов ответить экспромтом, сэр. Общественное мнение сейчас, кажется, на стороне мистера Уиншипа. Красноречие лорда Сидкапа заметно влияет на избирателей и может сыграть решающую роль. Мистер Сеппингс, который помогал в качестве дополнительного официанта на званом обеде, говорит, что речь его светлости, обращенная к бизнесменам Маркет-Снодсбери, была необычайно яркой. Он говорит, что исключительно благодаря его светлости шансы кандидатов, которые среди завсегдатаев некоторых пивных шли десять к шести в пользу миссис Мак-Коркадейл, теперь сравнялись.

– Не нравится мне это, Дживс.

– Да, сэр, это выглядит угрожающе.

– Конечно, если бы вы пожелали обнародовать клубную книгу…

– Боюсь, что это невозможно, сэр.

– Я так и сказал Медяку, что вы считаете охрану книги своим священным долгом. Тогда ничего другого не остается, как попросить вас напрячь извилины.

– Безусловно, я сделаю все, что в моих силах, сэр.

– Не сомневаюсь, что в конце концов вы до чего-нибудь додумаетесь. Налегайте на рыбные блюда. И пока по возможности не попадайтесь на глаза Медяку: он очень не в духе.

– Понимаю, сэр. «Неумолим, жесток и злобен».

– Шекспир?

– Да, сэр. «Венецианский купец».

Тут я покинул его, гордый тем, что раз в жизни попал в точку, и направился в гостиную, надеясь в спокойной обстановке возобновить чтение Рекса Стаута, прерванное из-за круговерти событий. Однако я опоздал. Старая прародительница сидела в шезлонге с книжкой в руках, и я знал: отнять ее мне вряд ли удастся. Всякий, кому попал в руки Рекс Стаут, не отдаст его без боя.

Застав ее здесь, я немало удивился. Я думал, она все еще сидит возле гамака, склонившись над его содержимым.

– Привет, – сказал я, – вы закончили с Ранклом?

Она подняла глаза, и я заметил, что она немного раздосадована. Я предположил, что Ниро Вульф спустился из оранжереи и сказал Арчи Гудвину, чтобы тот позвонил Солу Пензеру и Орри… как бишь его?.. и что сейчас начала завязываться интрига. Поэтому, естественно, тетку рассердило вторжение даже любимого племянника, которого она часто качала на коленях, – конечно, не в последние годы, а когда я